Темнота окружала его. Он все никак не мог привыкнуть к ней, она давила, морочила; в ней ворочались чужие, неуютные шорохи, запахи...
Плохая темнота... лживая, как вечность...
Он встал, расплескав окружающий мрак, и подошел к двери. Открыл ее, постоял на пороге, вслушиваясь в неизвестное, тяжело поворачивая всклокоченную голову - и присел на корточки, обернувшись к проему спиной и нашаривая в углу тюк со своей звенящей поклажей.
- Тихо! - прошипел у него над ухом знакомый голос, и умелые пальцы захлестнули горло слепого шелковым шнурком. - Молчи, калека!..
Коридор ожил тихими, вкрадчивыми шагами множества людей; вот они ближе, вот они совсем рядом, у двери в соседнюю комнату, и уже слышен тихий скрип железа, вставляемого в замок...
Эйнар медленно прижал подбородок к груди и выпрямился.
- Это ты, Ратан? - спокойно спросил отставной Мифотворец, не выпуская свой тюк. - Можешь не отвечать... Тебя хватка выдает. Ну что ж, держи крепче...
Тело слепого словно стало распухать, заполняя собой всю широкую рубаху, ворот затрещал от напора шейных мышц, и свободно свисавший пояс натянулся, плотно обхватив раздавшуюся талию.
Сзади послышались сдавленные проклятия, пальцы Ратана тщетно пытались удержать концы удавки, колено уперлось в затвердевшую спину Эйнара - и сокрушительный удар обрушился на многострадальную голову слепца, опрокидывая его в безмолвие...
Он не слышал нетерпеливых возгласов в коридоре. Два удара слились для него в один - первый, ввергнувший его в бессмысленную незрячесть, и второй, сегодняшний, вычеркивающий все время, что прошло между ними, и возвративший Эйнара Безумного в горнило той битвы, откуда его с трудом вынесли взмыленные кони...
Стены вздрогнули от хриплого рева, огромный тюк взлетел в воздух и рухнул на потрясенного Ратана с его лопнувшим шнурком - и в распахнутое окно ворвался визжащий Ужас вместе со сгустком ярости по имени Роа...
15
...Когда я выскочил в коридор, судорожно натягивая одежду, все было кончено. Эйнар бродил между исковерканными телами людей в темно-лиловых накидках, а возбужденные птицы хлопали крыльями, и клювы их были измазаны свежей кровью.
Эйнар повернулся и долго смотрел на меня, словно не понимая, кого видит перед собой...
...Видит...
ВИДИТ!!!
- ...Расскажи сказку, Сарт, - наконец прошептал он. - Расскажи сказку о вечном мальчике, которого выучили убивать... а вот как жить - не выучили... Да и зачем - жить?.. Расскажи сказку, Сарт, ведь ты умеешь... или выколи мне глаза...
На полу возле комнаты Эйнара лежал раздавленный Ратан - я узнал его не сразу, и то лишь по связке ключей на поясе - а поверх него валялся рваный тюк с торчащими из прорех пластинами доспехов.
Я помнил эти доспехи. Я видел их на человеке, стоявшем напротив меня. На Мифотворце Эйнаре Безумном, по прозвищу Бич Божий.
Я только не знал раньше, что человек, носивший эти латы, способен плакать.
- Расскажи мне сказку, Сарт, - повторил Эйнар, глядя мимо меня, и я услышал шаги у себя за спиной. - Сказку о другом мальчике, которого злые люди состарили за один миг... Только конец пусть будет другой... счастливый... пожалуйста, Сарт, пусть - счастливый...
Я обернулся. По коридору, спотыкаясь, шел Грольн, неся на руках обмякшее тело Клейрис. Он подошел к нам, положил девушку на пол и принялся бессмысленно укрывать ее какими-то остатками одежды.
Потом Грольн поднял голову и посмотрел на нас сухими блестящими глазами.
- Ты знаешь, Сарт, - хрипло сказал Грольн Льняной Голос, - я сегодня умер. Научи меня, как жить дальше вот таким... мертвым...
Я опустился на колени возле Клейрис и откинул ткань с ее груди. К сердцу вчерашней богини была приколота записка. Приколота тонким-тонким стилетом, больше похожим на шило. Крови почти не было.
Я вырвал лезвие и выпрямился, глядя на обрывок пергамента.
"Ты - неглупый человек, Сарт, и мне было приятно побеседовать с тобой.
Полагаю, что мы еще встретимся. Извини за неудачного посланца, но другого у меня не было. Сам знаешь - Мифотворцы нынче в цене, мало осталось...
Искренне твой Таргил,
Предстоятель Хаалана-Сокровенного."
- Я шел к ней, - прошептал Грольн, - но он успел раньше... и запер дверь... там, внизу, где книги хранятся... маленький такой, старый уже... толстый...
- Библиотекарь?!! - одними губами выдохнул я.
- Кто? - слабо удивился Грольн. - Я третий год при храме... Здесь нет никакого библиотекаря. И никогда не было...
16
...Мы уезжали. Зрячий Эйнар, в глазах которого запеклась вчерашняя кровь, страшный в своем бессловесном горе Гро и я. Я понимал, что Грольн Льняной Голос доиграл ту мелодию, которую творил для Нее, первой и единственной; и я боялся новой музыки, что рождалась в нем сейчас. Да и Эйнар был уже не тот.
И я.
Что-то выгорело в нас. В нас и во всем этом проклятом мире. Потому что мы были частью мира. Не самой лучшей - но частью. И пепел хрустел на зубах.
Нас ждал Дом. Дом-на-Перекрестке.
В Фольнарке нас никто не провожал. Ни местные, ни Предстоятели. Ни один из них не приехал. Даже Лайна.
17
...Все-таки мы немного подождали, прежде чем войти, давая Грольну время привыкнуть. Потому что перед ним впервые был - Дом.
Дом-на-Перекрестке.
Здесь и сейчас он действительно выглядел, как заброшенный дом на забытом богами и людьми перекрестке - дряхлый, замшелый, с высокими узкими окнами, мутные стекла которых были затянуты паутиной и покрыты многолетним, если не многовековым, слоем пыли.
Тяжелые двери Дома, возвышавшиеся над тремя полуобвалившимися ступеньками, были наглухо заколочены. И вообще, Дом производил на всех, кому доводилось видеть Его реальное воплощение, настолько мрачное и угнетающее впечатление, что всякая охота не только входить в него, но и просто находиться поблизости, пропадала мгновенно.
В данный момент поблизости находились мы. И если я и Эйнар равнодушно глядели на очередную ипостась Дома, то Грольн, похоже, испытывал все те традиционные чувства, которые положены людям, впервые увидевшим Дом: постепенно усиливающееся беспокойство, беспричинный страх, ощущение присутствия чего-то недоброго и огромное желание побыстрее унести отсюда ноги.