Кузьмич:

- Ну, Понт, давай по такому случаю выпьем сто грамм фронтовых. (Достает фляжку). - Много не будет, не обессудь, но после баньки еще Петр Великий завещал: "штаны пропей, а выпей". И не нам традиции дедовы нарушать. Мы их вон сколько порушили. И что имеем? Ох, беда, беда. Ну, давай, Понт.

Понт:

- Спасибо тебе, Кузьмич. Мне, конечно, от этой водки не полегчает, мне уколы хорошо помогают. Только у меня от них, от уколов, видения всякие и сны наяву. Но это все ничего. Спасибо, Кузьмич, напомнил, что умирать надо достойно. И не только тогда, когда на миру умираешь. Смерть - дело благородное, это же окончание жизни. Живи долго, Кузьмич, это хорошо, когда долго, даже если и трудно.

Кузьмич:

- Будет тебе, Понт... (Машет рукой, смахивает слезу). - Со свиданьецем!

Выпили. Сидят молча. Понт ложится.

Понт:

- Ты иди, Кузьмич. Иди. Мне отдохнуть надо. На меня укол действует. Иди, спасибо. Я полежу так немножко. Мне хорошо стало. Чисто. Спасибо, Кузьмич.

Кузьмич:

- Брось ты. Чего там. Я пойду тогда? Ты, Понт, не сомневайся, я забегу вечером. Лады?

Понт:

- Конечно, лады, Кузьмич.

Кузьмич уходит. Понт лежит, накрывается с головой. Входит Колюня.

Колюня:

- Здорово, Понт. Я знаю, ты меня простил. Вот я и пришел. Не выгонишь?

Понт:

- Конечно, нет, Колюня. А это ты мне снишься или взаправду? Как я могу тебя простить? Ты меня прости за то, что я судить тебя выдумал.

Колюня:

- Да ладно, Понт. Глупости все это.

Понт:

- А я знал, что ты вернешься. Знал. Вот, видишь? Даже завещание цело. Ты смотри, смотри, я его под подушкой держу, когда помру. Оно там будет.

Колюня:

- Это ты все про наследство, Понт? Глупости все это. У нас на этой земле одно наследство остается после нас - мы сами. Мы сами и есть наследство. Жизни наши, они же не без следа проходят. И нам стыдиться этих жизней нечего, даже если они и калечные, все одно - наши. Кто же виноват, что получше другим досталось? Нельзя же всем только радоваться. Кому-то и помучаться маленько надо.

Понт:

- А надо ли, Колюня?

Колюня:

- Ну, это мы только там узнаем.

Понт:

- Там, Колюня, это там, да? Совсем там?

Колюня:

- Чего это мы, дед, начали за здравие, а кончаем за упокой? Я же не один пришел. Я привел с собой собаченцию замечательную. Чистокровная дворняга, вся в репьях. И где только она их посреди асфальта понацепляла. Вот так, Понт. Ты понял? Мы не помирать будем. Мы жить будем. И никак иначе, Понт. И никаких возражений. И жить мы будем до тех пор, пока не умрем. Вот так. Но до тех пор мы будем жить. Ты понял, Понт? Жить будем, а не умирать.

Понт:

- Я понял, понял, Колюня. Конечно же, мы будем жить. А ты знаешь, у меня горе. Оля умерла. Мне ее так жалко, она такая несчастная...

Входит Оля.

Оля:

- Ты чего это, Понт? Я вот тебя встретила. Разве это не счастье? Пусть немножко, а полюбила. И не умерла я, Понт.

Понт:

- Как же, Оля... А окно?

Оля:

- Глупости все это, пустое. Это я так... полетала немножко. Это совсем даже не страшно, оказывается...

Понт:

- Колюня, а ты тоже...

Колюня:

- Чего тоже? Брось ты, Понт, тебе же сказали: глупости все это. Не бери в голову.

Понт:

- Дай руку, Колюня. И ты, Оля, дай руку. Я понял, это вы за мной пришли. Я готов.

Оля:

- Да не за тобой мы пришли, любимый. Я к тебе пришла. Навсегда. И Колюня тоже. К тебе.

Понт:

- Я понял, понял. Спасибо, не надо ничего объяснять.

Колюня:

- Ты ничего, Понт, ничего. Ты спи. Мы с тобой.

Оля:

- Спи, Понт. Все будет хорошо. Спи. Мы с тобой.

Все.