Габран почесал голову.　

- Что тебе нужно, милочка, так это следовать советам доктора и отдохнуть.

Я вздохнула. Он прав, я ужасно выглядела. Моя кожа, хоть и начала заживать, но ожоги и волдыри красовались на каждом миллиметре тела. Я похожа на обугленный помидор. Чтобы ни случилось с Киничем - Эй теперь ты его зовешь Киничем. Что это значит? - Я уверена, что каждый дюйм моей обгоревшей кожи заживет. Но это было снаружи. Внутри, ну, я уже была практически поджарена. Виктора, уже нет более суток, и хотя, Кинич обещал ему два дня, прежде чем расскажет кому-то еще, я чувствовала жгучую потребность рассказать кому-то. Что делать если царство Кинича связанно со всем этим? Но если я расскажу Габрану, то помешает ли это шансу Виктора спасти мою мать?　 Расхаживая у, казалось, безжизненного тела Кинича, я думала, что мне делать. А чтобы Кинич хотел, чтобы я сделала?

Я упала на колени возле кровати уже в двадцатый раз.

- Кинич, о, Боже мой. Пожалуйста, очнись. Прошу. - Я дотронулась до его лба, оставляла поцелуи на его бледных, покрытых легкой щетиной щеках. И когда это не сработало, я ударила его. - Пожалуйста, Кинич. Я не знаю, что делать. Ты должен очнуться... - с трудом говорила я. - Мне жаль, что я назвала тебя трусом. И мужчиной-шлюхой. И Богом-шлюхой. И высокомерным дебилом. Ладно - последнее в твой адрес я не говорила, но теперь сказала! И мне жаль! Я сделаю все что угодно, если ты проснешься. Я даже признаю, что ты был прав на счет нас, что у нас нет шансов - даже если ты и ошибаешься - потому что это глупо думать, что ты никогда не заслуживаешь любви - идиот! Как ты можешь в такое верить? Действительно? Но я признаю это. Правда! И если ты хочешь, я оставлю тебя в покое, навсегда. Просто... просто вернись. Скажи, что мне сделать, - не стесняясь, ревела я.

- Ох, милочка.

Я посмотрела вверх и обнаружила, что Габран смотрит на меня своими большими и зелеными глазами - казалась, что такие глаза, характерная черта местных жителей.

- Я думала, ты ушел. - Я положила голову на грудь Кинича, сжимая в кулаки белую футболку, в которой теперь он был.

- Со всеми этими воплями, я подумал, что скабби вернулись. Или бешеный койот забежал в комнату. - Габран покачал головой. - Знаешь, твои слезы не спасут его.

Я схватила пачку салфеток на столе и вытерла нос.　

- Я не понимаю, почему он не приходит в себя.

Габран покачал головой.

- Также как и мы, милочка. Трудно объяснить, по крайней мере. Но ты не должна терять надежды.

Я должна сказать. Мне просто необходимо. Я больше не могла это держать в себе.

Я сделала глубокий вздох.　

- Я должна рассказать кое о чем, и надеюсь, что ты правильно используешь эту информацию.

- Продолжай, - кивнул он.

- Мою маму похитили Мааскаб, а Виктор отправился за ней.

Габран почесал подбородок.

- Так значит?

- Да. Он рассказал Киничу, что у него видения о ней на протяжении вот пятисот лет. Виктор умолял Кинича подождать два дня, чтобы найти и вернуть её, прежде чем тот предупредит остальных богов.　

Спустя долгое молчание, он сказал:

- Мы должны сообщить Генералу и Вотану.

- То есть Никколо и Гаю? - Не смогла я удержать при себе имена.

- Ага. Но сначала, он сказал тебе что-нибудь еще? Все, что может оказаться полезным для меня и моих людей?

- Он думает, что моя мать была Пиел.

Он выгнул брови и плотно сжал губы.　

- Это объясняет, почему скабби похитили тебя и твою мать. Но не объясняет того, что они сделали с нашим Богом Солнца.

- Мы должны помочь ему! - взмолилась я.

- Угу, - жалостливо ответил Габран, - но у меня закралось подозрение, что только эти мерзкие жрецы знают, как ему помочь.

Я почувствовала, как моя кровь закипает. Мааскаб. Кто бы мог знать, что я буду способна на такую глубокую ненависть. Но я ее чувствовала. Я ненавидела. Очень сильно. Я чувствовала, как мое лицо становится ярко-красным, а тело бросает в жар, словно рака в кастрюле. Дым поднимался с моих плеч.

- Ой! Сукин сын! - вскочила я, прихлопывая тлеющую ткань моей одежды. - Какого черта?

Габран смотрел на меня с полным изумлением.

- Ты только что загорелась, милочка?

Я стояла там и тяжело дышала.

- Да. Думаю именно это я и сделала.

Потом я вырубилась.

- Пенелопа. Меня зовут Эмма Кин. Ты меня слышишь? - Я почувствовала нежное похлопывание по руке. - Думаю, она просыпается, - прошептал женский голос.

Когда я открыла глаза, встретилась взглядом с рыжеволосой женщиной, примерно моего возраста, которая стояла рядом с Габраном.　

Затем, один из крупных мужчин, которых я когда-либо видела в своей жизни, одетый в темно-серые брюки и облегающую черную футболку, ворвался в комнату.

Его черные, как ночь, волосы с темно-синими прядями ниспадали на широкие плечи. Его свирепые и сердитые глаза переливались зелено-бирюзовым оттенком, таким похожим как у Кинича, до ужаса были страшные. Он даже пах ужасом, как дым. Возможно, он мог посоветовать мне хороший дезодорант, так как теперь я самопроизвольно загоралась.　

- Скажи мне, что произошло, - приказал он мне.

Молодая женщина толкнула его локтем.

- Давай поможем ей встать с пола и объясним, кто мы такие, прежде чем кидаться приказами, дорогой.

Он фыркнул и бросил острый взгляд на Габрана, который помог мне встать и сесть на диван, стоящий в углу комнаты.

- Я, Гай Сантьяго, брат Кинича. Это моя невеста, Эмма.

Я кивнула, понимая, кем они были. Передо мной был Бог, который собирался жениться на Пиел.

Я сделала печальный, небольшой волнообразный жест.　

- Пенелопа.　

Сразу же вмешался Габран и начал рассказывать о Мааскаб и Киниче, а мое самовозгорание оставил под конец истории.　

Эмма повернулась ко мне.

- О чем ты думала в тот момент, когда это произошло?

Я моргнула.

Ладно, может это выглядело как на приеме у врача. Насколько неловко это было, но я должна честно ответить на вопрос и надеется, что эксперты знают, что делать с этой информацией.　

- Если вам так необходимо знать, но я думала о том, как сильно я хотела переспать с Киничем.

Послышался тихий и сдавленный смешок от Гая и Габрана.

- Определенно, он совершенно горяч, - выдавила из себя улыбку Эмма.

- Что? - сказал Гай. - Ты желаешь моего брата?

Эмма погладила его по щеке.　

- Детка, это была шутка. Соберись, "горяч". Он же Бог Солнца? - Он все еще продолжал метать искры из глаз. - О, ты такой милый, когда ревнуешь, - сказала она. - Или страшный? Я не уверена. Но в любом случае, ты знаешь, никто не сравниться с тобой.　

Кажется, ее чрезмерное заверение успокоило зверя в мужчине.

- Извини, Пенелопа, - сказала Эмма. - Я имела в виду, о чем ты думала в момент, когда почувствовала, что твое тело воспламеняется?

О. Это.　

- О монстрах, которые забрали мою маму и о том, что они напали на Кинича - мы можем поговорить об этом позже? - Я не готова принять правду о том, что со мной именно происходит. Есть куда более крупные проблемы.

И да. Отрицание реальности это дар. Так что подайте на меня в суд.

Я взглянула на неподвижное тело Кинича.　

- Вы знаете, что с ним такое? Как ему помочь?

Гай проигнорировал мои вопросы.

- Ублюдки. Я убью их всех.

- Прекрати, - предупредила Эмма. - Давай оставим месть на потом.

- Ничего не могу с собой поделать, - Гай начал расхаживать. - Мааскаб очевидно оттачивают на нас их оружие. Посмотрите на него. Кинич совершенно бесполезен для нас в таком виде.

Затем они оба уставились на меня, словно я должна сказать или сделать что-то.

- Что? Разве вы не собираетесь помочь ему? - спрашиваю я.

- Дело в том, - объяснила Эмма, - мы незнаем, что делать. Учбен уже поднял свои записи, и мы проверили других Богов.