- Понятно, мы живём в разных мирах. Но я ни разу не слышала о непреодолимых препятствиях, которые мог бы лишь Бог одолеть.

"А для чего? Если - в лучшем случае - это никак не повлияет на отношения. По твоему человеческому определению, я мужчина, которого в один прекрасный день охарактеризую, как бессердечного, эгоистичного, упрямого, высокомерного и невнимательного".

- Ты специально так говоришь.

"Пенелопа, я бы уничтожил тебя. Мое существование слишком холодное место, чтобы его с кем-то делить. Я слишком холодный".

Холодный? Точно не то слово, которое я бы использовала, чтобы описать это создание, которое тайно тратит деньги и время, чтобы помогать нуждающимся детям или спасает упрямых, как ослы, людей, как меня вот или... тот, который целуется с такой страстью и силой, что мне всего лишь стоит раз прикоснуться к его губам и полностью стать зависимой от него. Ни в ком в этом мире не было столько страсти, сколько в Киниче.

Ни в ком.

Так что все сводилось к тому, что он не верил, что может сделать меня счастливой.

Но я была полна надежды и верой, что у нас все получится, если мы будем вместе.

А мы были? Сердце и тело говорили "да". И я верила, что его тело и сердце солидарны с моими. Потому что напряжение между нами было... эпическим.

Теперь мне нужно, чтобы он понял это.

- Ранее ты мне кое - что сказал, что ты под этим подразумевал? - спросила я.

"Ты должна быть более конкретной".

Могу я это сказать? Могу?

Да.

- Твое последнее желание, перед тем как появился Мааскаб, оказаться внутри меня?

Я услышал низкий стон.

"Я не мог больше ни о чем думать".

Я тоже. Я была одержима.　

- Потому что ты должен знать, я мечтаю о тебе, Кинич... все время. О твоем вкусе. О наших переплетенных телах. Я точно не знаю, что произошло той ночью между нами, но мое тело пристрастилось к тебе.　

Эротическое тепло закружилось вокруг моих сосков и глубоко внутри моей сердцевине.

"Я чувствую тебя. Я чувствую, как твое тело возбуждается. Это самое эротическое ощущение, которое я когда-либо испытывал".

Он снова застонал.

Если бы он мог ощутить реакцию моего тела, то возможно смог бы осознать, что когда мы вместе - мы сильны? Или сколько огня переполняет его сердце?/Или насколько горячо его сердце?　

- Это все ты. Ты это делаешь со мной. Я просто думаю о тебе и вот, что происходит.

"Прикоснись к себе, - неожиданно скомандовал он, - Я хочу почувствовать то, как ты кончишь".

- Что? Нет.

Я не могу.

- Делай же.　

Бог заговорил в нем. Вид, который ждет, чтобы ему повиновались.

Я содрогнулась, понимая, что вдруг захотела сделать то, что он просит.

- Ты используешь свой голос на мне?

"Нет. Но если не подчинишься мне, то воспользуюсь".

- Ты бы не стал.

Часть меня была шокирована, но другая завелась и такая реакция меня удивила.　

"Я алчный бог, Пенелопа, с редкими удовольствиями в жизни. И когда я чего-то хочу, то я это получаю. Прямо сейчас, я хочу испытать то, что чувствует твое тело, когда ты испытываешь оргазм, пока думаешь обо мне".

Я человек, поэтому не собираюсь утверждать, что никогда не делала... это. Но сейчас как-то неловко совсем.　

- Я...я... не могу. Слишком...

"Я чувствую глубокое, грызущее напряжение между твоими ногами. Влажное тепло. Твое тело готово принять меня. Дай своему телу то, чего оно так жаждет, Пенелопа. Дай мне то, чего хочу я."

Я тоже этого хотела. Но только с ним. Я хотела почувствовать его вес на моем теле и его толстый член, ласкающий меня глубоко внутри.

Но прикоснуться к себе вот так? При свидетелях? Которые могут почувствовать это?

Сделай это Пен. Представь это, как секс по телефону. Только без телефона.

Тьфу! Не могу, это так странно.

- Я уже заканчиваю с душем.

"Да, - прошептал он. - Прекрасная идея. Начни заканчивать с нежных и медленных поглаживаний грудей".

Я едва слышу его голос, но если бы мы стояли лицом к лицу, я полагаю, он бы уже был на грани извержения. Каждая нота в его тоне была напряжена. Жесткая. Необузданная. Дикая.　

От понимания, что я могла действовать на него, таким образом, я не на шутку завелась, такого я еще никогда не испытывала.

Кровь мчалась глубоко внутри и устремилась к чувствительной плоти между бедер. Рука дрожала.

Опять же, чтобы еще странного добавить в мой список последних дней и событий?

- Мне нужно притвориться, что ты со мной, - сказала я, едва громче шепота.

"О, но я рядом. Никакого притворства. Я чувствую всё, что чувствуешь ты. Всё, к чему ты прикасаешься, словно я сам трогаю тебя. А теперь обхвати грудь".

Я не могла поверить, что делаю это. Закрыв глаза, я представляла, что мои руки это его.

"Да", - простонал он. - "Твоя грудь такая упругая и соблазнительная. Ущипни себя за соски".

- Но...

"Выполняй".

Выдохнув, я повиновалась. Что, если это всё, что у нас с ним будет. Я и... я? С ним, как с тактильным вуайеристом?

Не думай об этом сейчас.

Я представила, что его грубые, большие руки обхватывают мою грудь, массируют и щипают за изнывающие, жесткие соски. Ощущения невероятные.

Да. Он оказался прав. Моему телу это было необходимо. А зная, что Кинич ощущал мое удовольствие...

Тихий стон слетел с моих губ.

"Именно это я сделаю с тобой, когда снова буду в своем теле".

- Говори со мной, - прошептала я.

Медленно и хриплым голосом Кинич стал шептать, словно мы находились в переполненном, тускло освещенном баре, интимные слова, предназначенные только для моих ушей.

"Сначала, моя сладкая, я тщательно исследую твое тело руками и губами, пока буду снимать с тебя одежду. Ни один дюйм шелковистой кожи не останется нетронутым. Я буду боготворить тебя. Буду вкушать тебя. Я медленно заставлю тебя возбудиться и подготовлю твое тело к тому, чтобы принять меня. И как только ты будешь полностью возбуждена, скользить на моих пальцах и почти готовая ощутить оргазм, я раздвину твои ноги и подомну тебя под себя. Я буду смотреть в твои глаза и видеть в них удовольствие, когда я по самые яйца вколачиваюсь в тебя твердым членом".

Я резко выдохнула. Я практически ощущала его дыхание на ухе, пока он шептал каждое интимное слово.

"Я доведу тебя до грани боли и удовольствия, столь напряженной, что не будет существовать ничего, кроме движений моего налитого, пульсирующего члена в тебе".

И в тот момент, когда ты уже будешь готова упасть за край, когда в твоем теле спиралью закрутится напряжение перед тем чтобы испытать эйфорию, я вытащу член. Медленно. И заставлю тебя ждать. Заставлю умолять, чтобы я вошел в тебя снова и закончил начатое".

- Все так, как я видела во сне, - тихо сказала я. Он неумолимо бы трахал меня, как мужчина, у которого было все время мира, но который испытывал сексуальную жажду.

Снова и снова он подводил меня к краю так, что мое тело покрывал пот, и оно натянулось, как струна, от напряжения, пока его рельефный торс скользил по мне, Кинич обхватил мое тело большими руками, приподняв и удерживая на месте, он вколачивался до тех пор, пока я не стала готова взорваться. Внезапно в этом сне, он отстранился, оставив меня задыхающейся и изнывающей от желания. А затем сказал, "Скажи мне, чего ты хочешь, Пенелопа".

- Тебя, - произнесла я.

"Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь".　

Он обхватил большой, бархатистый член и скользнул между моими горячими, гладкими складками, медленно двигаясь туда-сюда, дразня меня каждым толстым дюймом.

- Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Заставил кончить, - наконец-то я начала умолять.

"Скажи", - потребовал он, а потом протолкнул член еще на дюйм. Достаточно, чтобы я почувствовала его тепло и толщину, но не получив сладкого, изысканного удовольствия и боли от его огромного стержня, наполняющего меня.