Жак. Вас и без меня достаточно. (Снова садится.)

Киприана. Понимаю, зачем ты мне имя сменил. Так бы я тоже к себе в комнату отправилась, а ты бы и не вякнул.

Отец. Кладите ее на верстак.

Катрин и Жак хватают Киприану.

Жак. Чем будем обрабатывать? (Разражается дьявольским хохотом.)

Катрин. У меня сигары есть.

Отец. Терпеть не могу запаха сигар. (Катрин пожимает течами. Вместе с Жаком привязывает Киприану к верстаку.)

Киприана. Мне тоже не хотелось бы, чтобы мое мнение хоть как-то повлияло на ваше решение.

Отец. Я не преувеличиваю, когда говорю, что не переношу запаха сигар. Есть всего две вещи, которые я не переношу: тупой рубанок и когда у меня ноги мокрые.

Жак. А что ты делаешь с сигарным дымом?

Отец. В конце концов он выветривается. А потом, знаешь, здесь и не чувствуется. Мне кажется, лучше всего ее пощекотать. (Окончательно привязывают Киприану, которая совершенно не сопротивляется. Отец ищет инструменты.)

Жак. Послушай, Киприана, можно подумать, что мы приехали тебя мучить, тебя же просят об очень простой вещи. Если бы ты сразу ответила, можно было бы обойтись без этой бесспорно впечатляющей, но неприятной сцены.

Киприана. Не пойму, что ты от меня хочешь, Жак. Вы все на меня накинулись, как свора собак. По-моему, вам так же неловко, как и мне. Учти, на вашем месте я сделала бы то же самое, поскольку это единственный способ заставить меня говорить. Я упряма как осел и отвечать не желаю.

Жак. Ну что ж, старуха, придется тебя пощекотать. (Подходит и начинает. Киприана корчится.)

Отец. Давай, не бойся, она сильная как лошадь... я ее знаю. На-ка перышко от цесарки — лучше не придумаешь.

Жак. Принеси мне соломинку. (Киприана визжит от радости.) О!.. Киприана, пожалуйста... у меня голова раскалывается. (Киприана визжит еще громче.)

Отец. Осторожно там с перышком, Жак... не сломай. Строптивая какая... будешь отвечать или нет, ослица эдакая? (Киприана опять визжит.)

Катрин (подкрашивая губы). Киприана, ты меня огорчаешь, я не думала, что ты такая несговорчивая. Я полагала, что с братьями и сестрой ты станешь откровеннее, ласковее, что ли.

Жак. (вытирая пот со лба). По-идиотски получается. Почему ты не хочешь отвечать? Все знают, что вы с этим парнем спите уже четыре года, все вас видели, ничего в этом нет зазорного, если уж на то пошло... И вдруг ни с того ни с сего, по глупости, из вредности, ты отказываешься сказать, беременна ты или нет. Ни в какие ворота не лезет. Непонятно, что бы ты делала, если бы случилось что-нибудь серьезное.

Катрин. Мы приезжаем. Очень рады тебя видеть, да и жениха твоего. Собираемся все вместе повеселиться, в семейном кругу, папу-маму повидать. (Утирает слезу.) А ты не хочешь нам ничего рассказывать, ведешь себя как неродная.

Жак (взволнованно, срывающимся голосом). Мы рассчитывали на несколько другой прием. (Всхлипывает.)

Отец (рыдает). Киприана... девочка моя, никогда я не думал, что... ты с нами так обойдешься!..

Катрин (украдкой вытирает глаза и садится на прежнее место). Киприана, нам всем тяжело говорить с тобой, а ты молчишь. (Киприана корчится от смеха.)

Отец. Стойте, я вам сейчас гвозди дам. Мы ее покрепче прикрутим. Обычно людей всегда веревками приматывают, а гвоздями ведь легче.

Жак. Верстак испортится.

Отец. Ничего. Что нам верстак, когда на карту поставлена судьба твоей сестры. Жак, держи молоток.

Жак. Нет, все равно, надо изоляционную ленту.

Отец. Катрин, пойди возьми в шкафу для инструментов.

Катрин. Сейчас. (Идет и берет изоляционную ленту, однако в течение последующей сцены страшно в ней запутывается.)

Жак. Папа, я больше не могу... я никогда не выдерживал щекотки, а тут как будто все это со мной происходит... Папа, встань вместо меня...

Отец. Ну! Ну! Тоже мне герой! В мое время, в тысяча восемьсот девяностом, парашютисту не позволили бы сдрейфить. (Киприана поперхнулась и кашляет.)

Жак. В твое время не воспитание было, а школа дикарей.

Отец (строго). Жак, не надо, чтобы твоя сестра кашляла. Не ты платишь за ее уроки пения по двести франков в месяц!

Жак. Будто ты платишь.

Отец. Нет, но я готов. Слушай, Катрин, может, хватит дурочку валять? Ох, эти дети...

Катрин (окончательно запутывается в ленте). Папа, помоги мне, разрежь, пожалуйста. (Отец, ворча, распутывает ее.)

Катрин (подходит к сестре). Говори, сделал тебе Хайнц ребенка? Да или нет?

Киприана. Я ничего не скажу, ничего... Уй!.. Пустите меня... (Сдается и кричит в истерике.) Прекратите... Я все скажу.

Отец. Катрин знает, где щекотать. Надо было ей мальчиком родиться. Ну что, Киприана, будет у тебя ребенок?

Киприана. Нет...

Жак. Точно?

Киприана. Точно...

Катрин. А не врешь?

Киприана. Честное слово.

Отец. Не очень-то ты разговорчивая!.. (В изнеможении падает на стул.)

Жак (дрожащим голосом). Папа, дай мне попить. (Все суетятся вокруг него.)

Киприана (в бешенстве, дает пощечины то одному, то другому, лупит куда попало. Все держатся за щеки). Зачем вы так со мной?.. Зачем вы так со мной?.. Я не хотела этого говорить. Ой-ой-ой.

Отец. Чтобы знать, нужно тебе выходить за Хайнца или нет. Теперь мы знаем, что он тебе ребенка не сделал. Все надо начинать сначала. Еще не все потеряно. Свадьба состоится прямо сегодня. Ты довольна? Дурочка!

Отец. Войдите!

Старый солдат. Разрешите представиться: Винсен по прозвищу Белобородый, солдат внутренних войск. Полковник Лорио.

Полковник Лорио. Вольно!

Отец. Чего изволите?

Винсен. Говорят, у вас тут какой-то америкашка?

Полковник Лорио. Да... Нам сказали... Видели, в общем...

Отец. Это, наверное, Жак, мой сын. Входите, пожалуйста. Располагайтесь!..

Винсен (обращаясь к Жаку, очень светским тоном). Итак, вы высадились?..

Жак. Хм. Приехал сестру замуж выдавать, вот и все.

Лорио. А как у вас там, в Америке?

Жак. Не знаю, я местный.

Винсен. А... Извините. Я подумал, американская форма...

Полковник Лорио. Знаете, мы это с непривычки, только с утра во внутренних войсках.

Отец. Вы мою машину сперли?

Винсен. Что-что?

Отец. «Кадиллак».

Полковник Лорио. С передней тягой?

Винсен. Ты что, полковник, сдурел, «кадиллака» с передней тягой не бывает.

Полковник Лорио. А... ладно...

Винсен. Нет, знаете, нас только с передней тягой интересуют.

Отец. Надо было соседскую брать. Совсем новенькая.

Полковник Лорио. А номер какой?

Отец. Пять миллиардов четыреста восемьдесят миллионов шестьсот тысяч ноль два.