Человек чувствует себя богом, создавая роботов по образу и подобию своему. Они отличные слуги - верные, исполнительные, никогда не устают и всегда в хорошем настроении. И облик их нужен именно такой: ведь все, созданное человеком, - машины, станки, жилища, инструменты - подогнано по своей мерке. Не делать же все это другим специально для роботов, гораздо легче роботам придать привычную форму. Но есть еще один аспект: попробуй пообщайся с механизмом, у которого, скажем, четыре руки и восемь глаз по окружности туловища. Делались такие монстры, очень удобные и ловкие в работе, только никто больше недели рядом с ними не выдерживал. Вот с Ритой приятно работать. Она очень женственна, мягка, застенчива... С ней так приятно, что даже не задумываешься, зачем она так похожа на человека. И то, что она нежнее человека, и хуже переносит перепады температур, и может употреблять только высококачественную пищу, кажется совершенно естественным. Рита - переходная модель, опытная. На ней отрабатывалась методика выращивания организма в искусственной среде. А вот они сейчас изо всей силы "вбивают" в молекулы рибонуклеиновой кислоты кремний, чтобы киберы обладали каменными телами, могли проходить сквозь огонь и выдерживать марсианский холод... Это необходимо, потому что органические роботы гораздо лучше ориентируются в сложных, постоянно меняющихся условиях других планет, чем стальные гиганты с электронным мозгом, Но неужели они тоже будут искать смысл жизни?
Проклятье! Платон попал ногой в выбоину на тротуаре и едва не растянулся. Недаром дурное предчувствие тяжелой глыбой лежало на сердце. Как ни крутись, а главное, самое страшное - поток сознания. Робот осознал себя, понял смысл своего существования, вернее, отсутствие смысла. Риголетто прозрел и должен взбунтоваться. Ибо ничто мыслящее не может служить забавой для других - только равным партнером, а мы, его создатели, как раз к этому еще не готовы. Не предусмотрели такой возможности. Разумеется, Микки не станет подстерегать с дубиной за углом. Интересно, в какую форму выльется его бунт?
Платон закурил третью сигарету, но теперь уже с облегчением. Когда вскрыты причины опасности, нетрудно их устранить. Микки не приспособлен для физической работы, но считать-то он может. Завтра же надо будет заменить ему кристаллы я подключить к большому компьютеру. Из него выйдет отличный математик - деловой, прагматичный, без капли романтики. Правда, это уже будет не Микки... Он забудет все, что вычитал и понял, - опаловые рассветы над морем и нежный шелест вечернего ветра в кустах, лунную дорожку на реке, и задорный женский смех, и неуемное стремление к познанию, когда сажаешь корабль на незнакомую планету, и радость победы, и горечь поражения, и жажду жизни, и безудержную ярость, когда вступаешь в единоборство с темными слепыми силами... Он забудет все, что познается эмоциями, но взамен приобретет другое - красоту математических формул, скрывающих в себе все законы Вселенной, откроет для себя новый мир - мир всесильных чисел, научится управлять ими. Замена, конечно, не равнозначная, но это единственный выход. А согласился бы он сам, Платон, на такую замену?.. Хорошо, что Микки можно не спрашивать. К счастью, у него рядовой электронный мозг, вот с Ритой было бы сложнее...
Платон швырнул сигарету в цветочную клумбу и нырнул в двери дома, которые распахнулись при его приближении. Уже засыпая, он лениво подумал, что было бы интересно узнать, чем занимается сейчас Микки.
...Что-то подбросило его, и Платон сел, держась за одеяло и уставившись в темноту расширенными глазами. Дикий сон: куда-то он проваливался, а вокруг со страшным звоном рушились стены. Только несколько секунд спустя до него дошло, что это надрывается видеофон.
Ночь за окном сгустилась в липкий грозовой мрак, как всегда перед рассветом. Еще не нажав кнопку, Платон знал, что произошло непоправимое. На экране выступило искаженное лицо Риты.
- Платон, приезжай немедленно. Микки в лаборатории...
- Что, что? - кричал он, не в силах вот так сразу принять случившееся.
- Не знаю, я боюсь. Во всем институте выключен свет. Это Микки...
Платон громыхал по лестнице, натягивая пиджак прямо на пижаму. Как назло, возле дома ни одной свободной машины. Он бежал по мостовой, задыхаясь, размахивая руками, забыв, что надо просто нажать кнопку на ближайшем столбике вызова. Наконец где-то через два квартала его нагнала "черепаха". И, уже набрав индекс маршрута и откинувшись на сиденье, Платон понял, чем занимался Микки этой ночью: анализировал ход мыслей его, Платона. Недаром он специализирован по человеческим знаниям. Микки прошел вместе с ним по улицам, стоял в световом круге, нервно затягивался сигаретой, переходил от надежды к отчаянию и отыскал наконец то вынужденное решение, к которому привела жестокая логика. А отыскав, нанес контрудар.
Рита ждала в воротах парка, стягивая у горла края кофточки неестественно белыми в темноте руками. Пижамную куртку она сняла, но осталась в брюках.
- Он пришел ночью, схватил меня за руку и потащил в вестибюль к большому зеркалу. Долго разглядывал нас обоих и анфас и в профиль, а потом, ни слова не сказав, ушел. И вот...
Первое, что увидел Платон, когда ворвался в лабораторию и чиркнул спичкой, - сорванная предохранительная решетка с шин высокого напряжения, а под шинами, черными, обгорелыми, - капли застывшего металла. Микки был сделан из обыкновенной, нетугоплавкой стали... Платон включил рубильник аварийного освещения и, тяжело ступая, прошел к своему столу, на полированной поверхности которого чужеродным телом белела записка. Он вдруг почувствовал себя старым и одиноким. Рита неотступно шла рядом, и в ее глазах он увидел жалость и смятение - чувства, конструкцией роботов не предусмотренные. Но теперь это его не пугало. И, распиная себя каждым словом, он прочел записку, а потом медленно разорвал бумажку на мелкие клочки.
- Болван! - сказал он.
Но это относилось не к Микки.