Вот к чему он апеллирует – к мудрости и рассудительности. Он не говорит: всё, что я скажу, принимайте совершенно не исследуя, потому что я – вестник Божий. Он, напротив, призывает вдуматься в возвещаемое, исследовать его.

В буквальном переводе – «как нёбо разбирает вкус»: значит, подобно тому, как ротовая полость «одобряет» пригодную пищу и «отвергает» вредную, так и ухо должно принимать разумное и отвергать неразумное.

Далее Елиуй предлагает глубоко исследовать предмет рассуждений, выяснив сперва отличительные признаки блага как такового:

Здесь Елиуй прямо говорит: рассуждением, интеллектуальным исследованием мы в состоянии отличить то, что называется ??? <тов>, т. е. «добро». Значит, прямое экстатическое восприятие глагола Божьего не противоречит разумному осмыслению, а предполагает его. Сначала Господь дает повеление, и это – именно то слово, которому необходимо следовать и которого нужно держаться; и человек должен опознать его именно как слово Божье, понять его, применить к себе и исполнить – вот к чему призывает Елиуй.

Итак, поскольку рациональное познание не противоречит Божественному откровению, то далее Елиую остается объяснить со своей точки зрения (которая в данном случае совпадает с точкой зрения Самого Бога) смысл и причину страданий Иова.

Прежде всего, объясняет Елиуй, Иов не должен ставить под сомнение Божественную справедливость и обвинять Создателя по той причине, что он еще не получил свыше знания о том, в чем смысл его страданий. Пока не откроются его духовные очи и он не узрит причину и смысл происходящего, ему не следует об этом судить, он обязан быть терпеливым:

Значит, Елиуй призывает Иова переносить страдания с глубочайшим терпением («... я потерпел, больше не буду грешить»), с постоянным самоанализом и раскаянием – и без каких-либо обвинений, предъявляемых Всевышнему. Это – интродукция к дальнейшим объяснениям Елиуя, введение к остальным темам его возвышенной речи, в которой он объясняет, как происходит Божественный суд, приговаривающий человека к страданиям; какую роль на этом суде играют прежние добрые дела человека; как следует прославлять Бога за те деяния, которые Он совершает на глазах у всех; и, наконец, в чем подобные деяния проявляются. Елиуй научает познавать мудрость Создателя из самого строения вселенной, из образа существования живых тварей, так что никто его доводов опровергнуть не может.

Напоследок же Елиуй говорит о смысле жизни вообще, о возвышенном назначении человеческой души, о вечном блаженстве и о том, что бывает с теми людьми, которые замысел Всевышнего относительно человека пытаются разрушить.

Продолжая разговор об Елиуе, четвертом оппоненте Иова, вспомним, что согласно древневосточной традиции, которая была воспринята в свое время Пифагором, четверка соответствует некой целостности, поскольку как бы на новом этапе воссоздает в себе единицу (1 + 2 + 3 + 4 = 10, т. е. образуется «единица десятков»). Так вот, именно четвертый из оппонентов Иова «замыкает ряд» и должен, следовательно, как бы возвратить нас к учению первого – Елифаза, но на более высоком уровне, на другом «витке спирали».

Действительно, их имена – Елифаз и Елиуй – похожи: оба начинаются на ??? <Эли?>, что значит «мой Бог». Но уже в самих именах явлена разница между ними. «Елифаз» – это, как мы помним, «Бог мой – золото»; т. е. он от Богопознания ищет выгоды и хочет обогатиться, не важно – материально или как-то иначе. А вот «Елиуй» означает «Он – мой Бог»: все упования Елиуя заключены в Самом Боге, он для себя вообще ничего не ищет, он – уста Божьи, тот, через кого Всевышний возвещает Иову и его друзьям настоящее, истинное учение. Пророк, как известно, идет на смерть, подвергается любым преследованиям и мучениям, но остается верен Всевышнему.

Имя Елиуя – единственное из всех имен оппонентов Иова, которое заключает в себе именно такую мысль.

Говоря же об учении Елиуя – очевидно, наиболее совершенном из всех четырех, – мы остановились на самом важном, центральном, его положении, а именно на философии откровения. Мы помним, что философия откровения была свойственна уже системе Елифаза. Но там откровение рассматривалось как частичное и единичное. Елиуй же, в отличие от Елифаза, получает откровение постоянно и говорит не от себя, но от лица Божьего. А ведь Господь может нечто повелеть, а потом отменить; Он может послать человека в одну сторону, а потом, когда, с точки зрения Божественного замысла, его миссия будет выполнена, – совсем в другую. Таким образом, ничего абсолютно застывшего, догматически омертвелого и незыблемо окаменевшего в учении Елиуя нет и быть не может. Мало того, как бы опровергая самоуверенность Елифаза, как бы противостоя ей, Елиуй возвещает, что откровение (правда, частичное) дается не только пророкам, которые получают его многократно, но и простым смертным. Каждый человек, буквально каждый, получает в течение жизни некое откровение от Бога; только откровение это не всеобщее, на котором можно было бы возвести незыблемые основы мировоззрения, а частное. Именно такое частное откровение и получил Елифаз – оно было приспособлено лишь к условиям его собственной жизни.

Зачем же дается каждому человеку откровение, каков для него смысл Божественного вразумления свыше? Послушаем Елиуя:

Сразу скажем, что это относится не к пророку, а к обычному человеку, и в доказательство приведем параллельное место из той же главы:

Значит, цель откровения, которое дается в явном или скрытом виде каждому человеку, в том, «чтобы отвести душу его от могилы». Сказанное можно понимать в буквальном смысле: чтобы человек не умер физически, ведь в библейском понимании душа, ??? <не?феш>, – это единство психики и соматики каждого человека, это одушевленное живое тело. Таким образом, «отвести душу от могилы» – это, с одной стороны, не дать человеку умереть, погибнуть телесно; с другой же стороны – сделать так, чтобы он был жив духовно, не впал в такие грехи, из которых уже нет возврата к свету. «... И просветить его светом живых» – здесь опять же имеется в виду и «оставить его в живых» на земле и, в более глубоком смысле, – просветить его душу вечным Светом, приобщить к бессмертным духам, к вечной славе Божьей.

Таким образом, описанное откровение имеет частный характер и направлено на вразумление именно данного человека в его уникальных условиях бытия, в его неповторимой ситуации.

Как же получает человек это откровение? —

Обратим внимание, что описанные здесь условия очень сходны с теми, которые упоминал Елифаз: откровение приходит во сне (чаще всего при переходе от сна к яви или наоборот – в момент засыпания).

Но слух наш и в течение дня восприимчив к обычной речи; следовательно, по учению Елиуя, у человека есть еще другие «уши» помимо тех, которыми мы слышим земные звуки. Что это за «уши»? О них много раз говорится в Писании; так, в Откровении Иоанна мы неоднократно читаем: «Имеющий уши да слышит, что Дух [т. е. Бог] говорит церквам». Человек даже плотским слухом может не слышать говорящего, если отвлечен от речи и она не запечатлевается в его сознании. Тем более это относится к «ушам» духовным – тем, которыми человек воспринимает голос Духа, голос Божий. Но Бог, когда Сам желает того, «открывает у человека ухо»; т. е. хочет человек или нет, внимает он внушению свыше или не внимает, но оно в его сознании запечатлевается и остается. Как бы насильно отворяется вдруг та дверца восприятия, которая обычно бывает закрытой.