Я подсел к Форсу — нужно было ознакомиться с медицинской частью моей миссии к Следопытам.

— Все, что мы могли — это попробовать удержать ваши познания в медицине.

— Трудновато будет запихнуть докторишку в мою теперешнюю личность, сказал я. На душе было беззаботно до нелеповти. С того места, где я сидел, можно было, чуть подняв голову, любоваться панорамой черно-зеленых предгорий, лежавших выше Карфона, и даже найти каменную дорогу, похожую на узкую белую ленту — именно по ней мы двинемся на первом этапе пути. По-моему, Форс не разделял моего энтузиазма.

— Вы знаете, Джейсон, там есть одна вполне реальная опасность.

— Вы думаете, меня тревожат опасности, или боитесь, что я буду понапрасну рисковать?

— Не совсем так. Видите ли, это не физическая опасность. Это эмоциональная, даже более того — интеллектуальная опасность.

— Чeрт, вы что не знаете другого языка, или вам до такой степени захотелось потрепаться?

— Перестаньте. Джей Элисон сейчас подавлен и контролируется вами, однако вы слишком импульсивны. Насколько я мету судить, вы недостаточно выдержаны, и если будете подвергать себя неоправданному риску и дальше, ваше похороненное "альтер эго" может вылезти наружу и полностью завладеть вами.

— Другими словами, — сказал я, расхохотавшись, — если я внезапно напугаю эту крахмальную рубашку — Элисона, он может начать шевелиться в своей могиле?

Форс закашлялся, подавив улыбку. И сказал, что по-другому, ему не объяснить. Я похлопал его по плечу.

— Забудьте об этом. Я обещаю быть умненьким и благоразумненьким, но разве есть какой-нибудь закон, запрещающий получать удовольствие от своей работы?

Кто-то снаружи нашего дворца-пакгауза закричал мне: — Джейсон, проводник пришел!

Я встал, на прощание ухмыльнулся Форму.

— Не беспокойтесь. Тем лучше Джею Элисону. — Я отправился взглянуть на второго проводника, подобранного ими.

Увидев его, я чуть не упал — проводник была женщиной.

Она была ладно скроена и для дарковерской девушки довольно высока. Ее тело было того типа, что хочется назвать мальчишеским, но не женским, по крайней мере, на первый взгляд. Коротко обрезанные тонкие шелковистые вьющиеся волосы с иссиня-черным отливом отбрасывали легчайшие тени на загорелое и с правильными чертами лицо. Глаза были скрыты таким обилием густых чернеющих ресниц, что мне даже не удалось разглядеть, какого цвета у нее глаза.

Дополняли картину вздернутый носик, придававший лицу до странного самонадеянное выражение, широкий рот и округлый подбородок.

Она протянула ладошку и угрюмо представилась: — Кила Райнич. Свободная Амазонка, дипломированный проводник.

Я ответил ей таким же хмурым кивком.

Союз Свободных Амазонок так или иначе проникал во все сферы деятельности, но что касается горных проводников — это выглядело странным даже для Амазонок. Она была гибка и подвижна, как стальной прут. На теле под толстой одеждой из одеялообразной материи характерные выпуклости в определенных местах выделялись не более, чем у меня. И только стройные ноги были недвусмысленно женскими.

Пока остальные проверяли и загружали запасы, я чисто автоматически отметил про себя, что Хастур наравне со всеми взял свои тюки с резервом и попробовал поднять. Я сел на несколько валявшихся мешков, предложив ей составить компанию, и спросил:

— Как у вас насчет опыта подобного рода? Мы пойдем в Хеллеры через Чертову Лестницу, а это дело нелегкое даже для профессионалов.

Она ответила бесцветным, лишенным каких-либо эмоций голосом: — Я была с картографической экспедицией на Южном полярном гребне в прошлом году.

— А в Хеллерах бывать приходилось? Если со мной что случится, вы сможете привести экспедицию назад, до Карфона, в целости?

Она взглянула вниз на свои сильные пальцы.

— Надеюсь, смогу, — сказала она и стала подниматься, Это все?

— Еще кое-что, — остановил я ее. — Кила, вы будете единственной женщиной среди восьми мужчин.

Ее вздернутый носик сморщился.

— Я надеюсь, у вас хватит ума не лезть ко мне под одеяло, если вы это имеете в виду! По крайней мере, условиями контракта эти услуги не оговорены. Я не ошиблась?

Я почувствовал, как мои щеки загорелись! Чертова девчонка!

— Это не в моих правилах, — огрызнулся я, — но я не могу отвечать за семерых оставшихся. Большинство из них шалопаи.

Сказав это, я вдруг спросил себя, чего это я так волнуюсь? В конце концов, может эта Свободная Амазонка постоять за свою добродетель или нет, если ей так хочется, обойдется она и без меня. И чтобы как-то оправдать себя, добавил: — В любом случае вы будете источником волнения. Была мне охота драться с каждым!

Она хмыкнула.

— Один в поле не воин? А вы знакомы с физиологическим эффектом воздействия высоты на мужчин?

Внезапно она резко встряхнула головой, откинула ее назад, как бы высвободив звук, застрявший внутри, и весело расхохоталась: — Джейсон, я Свободная Амазонка, и, конечно, не бесполое существо, как некоторые из нас. Но вот вам мое слово: из-за меня не будет проблем, обычно связанных с некоторыми разновидностями самок.

Она встала.

— А сейчас, если у вас нет каких-нибудь еще соображений, я бы хотела проверить снаряжение.

Ее глаза спокойно улыбались мне, но как ни странно, добавить мне было абсолютно нечего.

Мы вышли той же ночью нестройным маленьким караваном. Вьючных животных погрузили в грузовик, но они были явно не в восторге от этого. В другом грузовике разместились мы вперемежку с припасами.

Древние каменные дороги, там и сям изрезанные колеями и канавами, заполненными водой и грязью — они копились здесь десятилетиями, были мало приспособлены для каких-либо путешествий, разве что пешком или верхом. Мы проезжали крошечные селения и целые деревни. Остались за спиной несколько одиноких башен из неотшлифованного камня. В них работали метрико-механики, единственные, кто имел дело с тайными знаниями Дарковера. Иногда камень башни светился мягким голубоватым светом, указывая путь в кромешной тьме.

Хендрикс вел грузовик с животными, и это развлекало его. Райф и я по очереди садились за руль другого, разделив широкое переднее сидение с Регисом Хастуром и Килой. Остальные кое-как расположились сзади, между ящиками к мешками. Один раз, когда Райф был за рулем, а девушка дремала, прикрыв лицо от горячего солнца курткой, Регис спросил меня: — Скажите, а на что похожи города Следопытов?

Я попытался рассказать ему, но мне никогда не удавалось поддерживать приличную беседу, чуть не вылезая из шкуры. И когда, убедившись, что я не расположен к разговору, он замолчал, я тут же с облегчением погрузился в сладкую дрему, заслонившую своими крыльями меня от Хастура, Следопытов и всего в мире.

Природа всех обитаемых миров имеет тенденции развиваться в сторону экономности и простоты человеческих форм. Прямая осанка, хорошо развитые руки, большой палец отстоит отдельно от остальных, светочувствительные сетчатки глаз, постепенное усложнение языка и растянутый срок родительского воспитания — все эти признаки необходимы для развития цивилизации и в конечном итоге — человека. За исключением небольших вариаций, зависящих от климата или чего-нибудь еще, обитатель Мегаэра или Дарковера не отличим от жителей Терры или Сириена. В основном различия касаются культуры, и иногда изолированная культура принимает необычайные формы, зачастую переполненные атавизмами.

Место где-нибудь на полпути к вершине лестницы эволюции по-прежнему остается местом хомо сапиенс, как самой рациональной из природных форм. Следопыты же были как бы на некой промежуточной площадке, которая, кстати, была весьма устойчива.

Когда основная линия эволюции на Дарковере заставила обитателей покинуть деревья для борьбы за существование на земле, кое-кто несколько поотстал в развитии. Эволюция для них не прекращалась, но доминировал другой вид — хомо арборенс, ночной образ жизни; способность видеть только в темноте. Эти гуманоиды всю жизнь проводят в обширных лесах.