— Ничего страшного?! Может они еще на Вас наручники наденут? Они что, думают, их здесь боятся? Да только свисните, товарищ полковник, мои парни порвут их как Тузик грелку. А ну! Взвод!

Услышав привычную команду, Стасер почувствовал, как сами собой напряглись, напружинились мышцы, краем глаза увидел, как опасно подобрались стоящие рядом парни. Базен, закаменев лицом, шагнул вперед, вскинули оружие автоматчики, на какой-то миг Стасеру стало очень страшно, от ощущения того, что они вплотную подошли к какой-то незримой черте, за которой уже будет не остановиться. Положение спас полковник.

— Отставить! — громовым басом рявкнул он. — Товарищ старший лейтенант! Прекратить неподчинение! Выполнять приказ старшего по званию! Кругом! На занятия шагом марш!

— Иди, Паша, это приказ. Я так хочу, — совсем тихо, так чтобы слышал лишь Базен, добавил он.

Секунду Базен продолжал стоять на месте меряя сочащимися бешенной мутью неконтролируемой ярости глазами трясущихся от страха вэвэшников и шустро юркнувшего за их спины прокурорского следака.

— Есть, товарищ полковник, — наконец выдавил он и, круто развернувшись на каблуках, зашагал прочь.

Уазик чихнул мотором и, поднимая облака пыли, покатил по ведущей к шоссе грунтовке. Больше полковника Стасер не видел, среди курсантов ходили слухи, что за поддержку путчистов его досрочно уволили из армии без пенсии за дискредитацию звания офицера.

А потом покатилось все одно за одним, начались проблемы с деньгами, перебои с поставками продовольствия и обмундирования, в людей одетых в военную форму плевали на улицах, выкрикивали оскорбления, иногда пытались бить. Офицеры из училища бежали кто куда: в налоговую, в таможню, в частную охрану, даже в лесники и пожарники… Курсантам бежать было некуда…

Стасер и Клоп топали на плановую тренировку по рукопашному бою. Оба они прошли придирчивый отбор в сборную команду училища и потому, хоть пока еще и не выступали на соревнованиях, пользовались некоторыми, положенными спортсменам, привилегиями. Сейчас, например, весь их взвод в полном составе отправился приводить в порядок заброшенную зимой полосу препятствий. А они как сборники с чистой совестью увильнули от тяжелой и нудной работы, сославшись на плановую тренировку. Настроение в связи с удачным откосом от надоевших хозработ было приподнятым, свою лепту, конечно, вносило и ласковое апрельское солнышко и тот особенный весенний настрой, что обычно тревожит кровь в жилах молодых парней, делая окружающую жизнь особенно восхитительной и полной глубинного смысла.

Мелкий, но быстрый и ловкий Клоп, взятый в сборную как раз за малый вес, обеспечивающий при должной подготовке призовые места на соревнованиях при минимальном количестве соперников, смешно подпрыгивал и почти бежал, стараясь не отстать от широко шагавшего, подставляя грудь теплому весеннему ветерку, несшему с собой кружащие голову запахи возрождающейся к жизни природы, Стасера.

— Слушай, Клоп, я вот не пойму, как вообще случилось так, что тебя в училище взяли? Ты же ни по каким нормам пройти не должен был: ни по росту, ни по весу. Ты же самый натуральный дистрофик. А тебя раз, и в разведку! Нет, что-то здесь не так! Ты, поди, взятку медикам дал, чтобы они тебя на медкомиссии не завалили.

— Да ну тебя! Какие взятки! Я же детдомовский! Знаешь, как дракончик: папу съел, маму съел, а теперь сирота-а-а! Откуда бабки?! Так приняли, да и куда бы они делись при конкурсе полчеловека на место!

Брошенная мимоходом товарищем фраза слегка испортила Стасеру, царящее в душе солнечное настроение. Действительно в суворовское училище он поступал при конкурсе четыре человека на место, это не считая предварительного отсева в направлявших для сдачи экзаменов военкоматах. А насчет поступления сюда, Клоп был полностью прав. Профессия защитника Отечества как-то в одночасье перестала быть престижной и популярной, на первые места выдвинулись ремесла кооператора и бандита, а офицерский корпус переместился в разряд аутсайдеров. Так что в училище брали всех желающих, брали с двойками, с отклонениями в здоровье, брали всех тех, кто еще пару лет назад и мечтать не мог о военной карьере. Доходило до явных анекдотов. Таких, как случай на экзамене, когда полностью нулевый в попавшихся на контрольной по математике задачах абитуриент, отчаявшись пытаться что-нибудь решить просто рисует на листочке паровозик с подписью: „Вот на этом паровозе я поеду домой“. И на следующий день получает проверенную работу с подписью преподавателя: „Никуда ты уже от нас не уедешь!“ и оценкой „три“!

Так стоило ли ради вот такого поступления два года отпахать в суворовском училище? И вообще, не ошибся ли он в выборе будущей профессии. Вопросы, вопросы… Где бы отыскать на них точные и верные ответы…

Занятый этими невеселыми мыслями Стасер и не заметил, что они уже пришли. Странно, но из зала не доносилось ни гулких ударов по грушам, ни хриплых воинственных криков, обычно сопровождавших процесс тренировки. Да и в раздевалке все шкафчики оказались пустыми с небрежно брошенными полураскрытыми дверцами.

— Что это еще такое? — удивленно произнес Клоп, остановившись посреди раздевалки. — Похоже, нет никого. Может, тренировку отменили или перенесли, а нам сказать забыли?

— Сплюнь, — мрачно посоветовал Стасер. — Накаркаешь, и придется вкалывать идти.

— Не придется.

Голос прозвучал за спиной так внезапно, что оба курсанта от неожиданности аж подскочили.

— Ффу… Напугал! — выдохнул, обернувшись Стасер. — Ты чего так бесшумно ходишь? Чуть до инфаркта не довел.

— А ты чего пугаешься? Совесть нечиста, али как? — расплылся в широкой улыбке зашедший в раздевалку четверокурсник за почти портретное сходство с героем популярного импортного боевика прозванный Безумным Максом, признанный неформальный лидер и официальный капитан сборной.

— Макс, а что, случилось что-нибудь? Где все ребята? Тренировка вообще будет, или что? — с частотой пулемета затараторил Клоп, от нетерпения слегка подпрыгивая на месте.

— Или что, — размеренно ответил лишь на последний вопрос Макс. — Не суетись под клиентом, Клопик. Сейчас все расскажу по порядку. Вы садитесь, базар долгий.

— Сесть мы всегда успеем, — традиционно пошутил Стасер.

— Вот-вот, об этом базар и будет, — остро глянул в его сторону Макс. — А пока, присаживайся, если тебе так больше нравится.

Стасер удивленно посмотрел на медленно опустившегося на стоящую посреди раздевалки скамью Макса, оценил серьезное выражение сурового покрытого шрамами, с переломанным носом лица, и решил от комментариев пока воздержаться. Макс был самым опытным и, пожалуй, самым опасным бойцом сборной. Бывший боксер из самой боеспособной категории полутяж, то есть с достаточно сильным ударом и при этом маневренный и быстрый, очень легко освоил в училище бросковую технику и удары ногами превратив свое тело в настоящую боевую машину. К новичкам с младших курсов он всегда относился по-доброму, на манер старшего братишки, что не мешало, однако, ему время от времени отвесить кому-нибудь из них за нерадивость довольно чувствительный подзатыльник или, им самим называемый „волшебным пендалем“ пинок по пятой точке. Сейчас, судя по всему обычно веселый и скорый на шутку Макс, был настроен на трудный и не слишком нравящийся ему разговор, а значит, впереди ждало какое-то необходимое, но тяжелое и неприятное дело. Причем дело это, видимо, как-то было связано с исчезновением с тренировки всех ребят из сборной.

— Ну так вот, желторотые… Такие дела у нас творятся, что ваша помощь понадобилась, — мрачно поглядывая исподлобья на замерших перед ним первокурсников начал Макс.

— Так мы всегда! Ты только скажи, что делать надо! А мы запросто… — тут же засуетился было Клоп, но тут же был остановлен нетерпеливым жестом.

— Уймись, не тараторь! Короче, вы когда-нибудь в „Офицерском баре“ бывали?