— А потом ты свободна до конца лета, — кивнул Карри.

— Да, — Кристен улыбнулась.

— Я найду чем тебя занять, — сказал он вполне серьезно. Кристен нахмурилась — о чем это он?

— Я же говорю — он научит тебя плохому, — Лэсси пожала плечами, и Карри шутливо пихнул ее кулаком:

— Эй, я могу научить только хорошему! Не смей порочить мое честное имя, сестренка!

— Кому ты врешь? Я знаю тебя лучше всех!

Кристен улыбалась, глядя на них, и снова вдруг позавидовала Лэсси — ей показалось, что она никогда не сможет стать для Карри такой родной и близкой, как эта смешливая девчонка. Нет, она точно никогда не сможет… Братско-сестринская связь была по-особенному крепкой, она и сама это знала. И все же была безумно рада видеть их такими радостными и счастливыми.

Ближе к вечеру дом снова наполнился шумом и голосами. Больше двадцати человек — весь действующий состав клуба, — собрались, чтобы проголосовать за или против новых реформ в отношениях с «Адскими гиенами». В воздухе витало напряжение — и Кристен, отпуская Карри в зал собраний, нервничала, кажется, сильнее его.

— Я бы хотела пойти с тобой…

— Нельзя, — отрезал он. В клубе Кристен была никем — она не была даже его старухой. А на собрания не допускался никто из женщин. В байкерском мире было, как на корабле: женщина — к несчастью.

— Я знаю, — слабо кивнула Кристен. Она мало что понимала в сложившейся ситуации, но знала, что сегодняшнее голосование определит и ее будущее. Она теперь была неразрывно связана с Карри, с клубом и со всем, что здесь происходило.

— Идем, — мягко позвала ее Лэсси. У Лэсси уже был большой опыт и стальные нервы: она тоже была женщиной и тоже не допускалась на собрания, а потому научилась терпеливо ждать и верить. Сейчас она хотела отвести Кристен в столовую и там вместе с ней дожидаться окончания голосования. Кристен ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

— Готов? — спросил Лысый, и Карри иронично скривился: разве можно быть готовым к такому дерьму?

— У нас нет выбора.

— Выбор есть всегда…

— Если ты имеешь в виду со всей скорости врезаться в фуру — то да.

— Не нравятся мне твои настроения, — хмыкнул Лысый, и Карри скривился повторно:

— Не нравится мне это голосование. Нам нужно немного времени, чтобы мы придумали, с какого боку подобраться к Кэмерону и как его расколоть… Он ведь знает имя, наверняка знает… А сегодня мы точно останемся в меньшинстве…

— Я смотрю, наш принц пребывает в самом лучшем расположении духа! — пошутил Гас, проходя мимо и хлопая Карри по спине. Карри хмыкнул, но ничего не ответил: Гас был на стороне отца. «Надо задать жару этим тварям», — передразнил он его мысленно.

Зал собраний заполнился быстро. Карри сидел по правую руку от отца, Лиам — по левую. Братья обменялись взглядами, но по холодным голубым глазам Лиама Карри ничего не понял. Была ли у него хоть одна маленькая мысль, хоть самое ничтожное сомнение в правоте отца? Вряд ли. Младший из братьев Джонсонов всегда отличался особой верностью отцовским принципам. Своего мнения у него как будто бы не было. А если было — он его тщательно скрывал. Карри это никогда не нравилось. Но брата он все равно любил, пускай и не так сильно, как Лэсси или Киру.

Когда все двадцать пять человек устроились на своих местах, Брэдли Джонсон поднялся со своего кресла и ударил в гонг — его мощный металлический звук разнесся по всему дому. Через мгновение этажом выше послышался плач разбуженной Киры.

— Итак, — Брэдли уперся обеими ладонями в деревянную крышку стола, и все голоса послушно замолкли. — У вас была неделя на то, чтобы обдумать мое предложение: «Адские гиены» больше не станут вторгаться на нашу историческую территорию, не будут передавать свой товар в наших точках, и любое нарушение этих правил повлечет за собой последствия. Отныне все точки будут находиться под нашей охраной. Ривера получит от меня официальное предупреждение. И если сунется или пошлет своих ребят, хоть один раз, — заплатит.

— А он сунется, — хмыкнул Джонни.

— Мне насрать, — Брэдли резко оборвал его, и Карри посмотрел на друга с самым выразительным взглядом: лучше молчи!

Больше никто ничего не сказал. Только Пенни неожиданно закашлялся, но здесь дело было в его легких: бедняга вот уже тридцать лет выкуривал по тридцать сигарет в день. Пробовал бросить — бесполезно. Иногда Карри казалось, что скоро Пен начнет выхаркивать свои легкие с кровью и коричневой табачной жижей.

— Начинаем голосование? — спросил Брэдли. — Пес будет записывать.

Пес приготовил альбомный лист и зеленый погрызенный карандаш, явно стащенный у Киры. С канцелярией в клубе всегда были проблемы, да и никаких официальных протоколов не велось. Ключевые решения записывались на альбомные листы и подписывались президентом и вице-президентом, а потом складывались в потертую папку и хранились в столе. На этом бюрократия заканчивалась.

— Можешь свой голос записать первым, — небрежно бросил Брэдли, усаживаясь обратно в кресло, и Пес, чиркнув на листе, попытался ответить так же небрежно и непринужденно:

— Против.

Брэдли поджал губы. Видимо, надеялся, что тот сменит свое решение, принятое еще на предварительном голосовании. Но Пес оказался крепким орешком. Карри ободряюще кивнул ему.

— Пенни?

— За.

— Гас?

— За.

— Кэп?

— Против.

Голосование перевалило зе середину, и Карри окончательно убедился: они сегодня проиграют. Несмотря на то, что Джонни и Лысый проголосовали против, несмотря на то, что он сам тоже собирался голосовать против, голосов за было гораздо больше. Пятнадцать против семи. Оставалось проголосовать только им с Лиамом и отцу. Взглянув на последнего, Карри едва не заскрежетал зубами: на лице Брэдли выражалось полное довольство ситуацией. Когда-то он был терпелив — но теперь это терпение кончилось, и он хотел, чтобы пролилась кровь. Отчасти Карри понимал отца — но только отчасти. Теперь, когда он знал имя детектива, накрывшего их с «Гиенами» сделку, он был как будто бы на шаг ближе к предателю…

— Лиам?

— За, отец.

Брэдли кивнул и перевел взгляд на старшего сына:

— Карри.

— Ты отлично знаешь, что я против, — Карри пожал плечами.

— Шестнадцать против восьми, — подвел итог отец. — Ну, или семнадцать против восьми, если вам угодно посчитать и мой голос… Решение принято. Карри, ты будешь ответственным за установку камер наблюдения на точках… и за просмотр записей. Возьми себе в помощники кого-нибудь…

— Что?! — почти рявкнул Карри, вставая из-за стола. Его кресло дернулось и перевернулось.

— Тебе непонятен мой приказ? — спокойно поинтересовался Брэдли.

— Да я на члене вертел твои приказы, черт побери! Назначь на эту должность Лиама — это он голосовал за, а не я! У меня и без того хватает проблем! Или это такое наказание за непослушание и бунт?!

У Брэдли дернулся глаз — вряд ли это все заметили, но Карри заметил. Заметил он и то, как взгляд у отца налился кровью, а кулаки сжались. Он уже успел пожалеть о своем резком выпаде, но было слишком поздно забирать слова назад. На какое-то мгновение воцарилась тишина, потом отец продолжил все тем же невозмутимым тоном:

— Ты будущий президент клуба. Мой преемник. Будь добр выполнять приказы, а на члене верти ту девку… как ее? Я позволил тебе притащить в мой дом школьницу — давай ты не будешь качать еще какие-то права? Это сделаешь ты — и точка. Возьми в напарники Лайнела.

Закончив говорить, он ударил в гонг:

— Собрание объявляется закрытым.

— Ну что?

— Что решили?

Кристен и Лэсси почти в один голос обратились к Карри, стоило тому оказаться в столовой. Многие члены клуба уже разошлись, но в доме все равно было еще людно и шумно. Карри устало присел на стул.

— Война.

У Кристен как будто сердце вниз рухнуло.

— Теперь это надолго, — пояснила ей Лэсси, и брат кивнул:

— Нам с Лысым велено установить камеры слежения во всех возможных точках продажи, куда могут заявиться «Гиены».