И тут дверь распахнулась, и в зал собраний вбежала Кристен.

— Убери девчонку! — рявкнул Брэдли, и Карри мысленно выругался, оборачиваясь на нее.

Джонни закричал снова, и Карри успел как раз вовремя, чтобы подхватить сползающую на пол Кристен.

— Кристен? Кристен!

Кристен открыла глаза и поняла, что Карри трогает прохладными ладонями ее щеки. Значит, она была без сознания…

Увиденная в зале собраний картина мигом всплыла в ее памяти, она резко села, наклоняясь с постели, и ее тут же вырвало на пол.

— Моя детка… — прошептал Карри виноватым голосом.

— Что это было? — прохрипела Кристен.

— Ты не должна была вбегать туда. Ты не должна была это видеть…

— Что за зверства? Что за… что за инквизиция? В каком веке вы живете, чертовы ублюдки?!

Карри нахмурился, не зная, что ответить. Выжигание татуировок на телах предателей было давней байкерской традицией, это придумал не он, и не его отец, и даже не отец его отца… Это практиковалось по всему миру вот уже долгие десятилетия. Но это, конечно, было не оправданием.

— Почему ты позволил поступить так с твоим другом? Почему ты… — она не успела договорить, снова наклонилась, и ее еще раз вырвало. Карри протянул ей стакан чистой воды, и она схватила его дрожащими пальцами: — Голова кружится.

— Неудивительно, — сказал Карри. — Ложись. Тебе нужно отдохнуть. Не думай об этом. А вечером мы поговорим.

Но вечером Кристен снова вырвало, она пожаловалась на боль внизу живота, и обеспокоенный Карри вызвал для нее карету скорой помощи. Молодая женщина-врач, осмотрев Кристен и прощупав ее живот, с сомнением заявила:

— На отравление не похоже… Вы можете быть беременны?

— Беременны? — Кристен даже растерялась от такого вопроса. — Я… не…

— Вы занимались сексом в последний месяц? — доктор была настолько прямолинейна, что Кристен почувствовала, как краснеет до кончиков ушей:

— Да, но…

— Предохранялись?

— Конечно.

— Еще какие-нибудь средства контрацепции? Спираль? Таблетки?

Кристен помотала головой.

— Задержка есть?

— Не знаю… менструация должна начаться на этой неделе.

— Может, и не начнется, — ответила женщина. — Приходите завтра на прием к гинекологу. А до этой поры можете сделать тест. Он не всегда бывает верным, тем более до задержки, но все же… Попробуйте. Купите сразу несколько.

Спустя всего сорок минут Кристен сидела на бортике ванной, и виджет часов на ее телефоне показывал, что пора…

Она с ужасом взглянула на тест. На белой поверхности мягко проступали две тоненькие черные полоски. Она бросила тест на пол и зарылась лицом в ладони, принимаясь отчаянно тереть лоб.

— Беременна?! Что значит беременна?!

Голос мамы звучал так, словно Кристен признавалась не в беременности, а в том, что она употребляет наркотики или занимается проституцией. Отец сидел рядом с отсутствующим выражением лица — с тех пор, как Кристен уехала из дома, он как будто бы не особенно хотел общаться с дочерью. Возможно, представлял себе, что она занимается теперь чем-то очень, очень, очень неприличным и противозаконным.

— И какой срок? — спросила мама.

— Около месяца, — сказала Кристен тихо.

— И твой Карри, конечно, хочет, чтобы ты от него избавилась?

— Нет, — девушка покачала головой. — Он счастлив.

Карри и вправду был счастлив. Когда Кристен сообщила ему, что у них будет ребенок, сначала он не поверил. Потом переспросил. Переспросил еще раз. А потом — Кристен жалела, что в тот момент в ее руках не оказалось фотоаппарата или хотя бы телефона, чтобы запечатлеть его до одури счастливую физиономию, — он подхватил ее на руки и закружил по комнате. Кристен смеялась, но только до тех пор, пока ее не затошнило, и она не начала умолять поставить ее на место… Лэсси заявила, что Кристен нашла идеальный способ спасти Карри от депрессии после изгнания Джонни. Алисия пообещала помогать всю беременность, а Кира положила маленькие ладошки на пока совершенно плоский живот и спросила: «А он уже большой?» Кристен смутилась, не зная, что ответить, и Алисия ответила за нее: «Как подсолнечное зернышко».

И вот теперь ее мама — ее собственная мама! — была совсем не рада рассказанной новости.

— Счастлив? — она фыркнула. — Он наверняка счастлив потому, что чувствует себя сейчас этаким самцом, который сумел всего-то за месяц обрюхатить девчонку! Ты его совсем не знаешь, Кристен! Если ты родишь этого ребенка, а он бросит тебя, что ты будешь делать?

— Зачем ты так, мам… — всхлипнула Кристен. Ей, наверное, следовало этого ожидать: ее родители были приверженцами старой школы и строгих правил. Оба дипломированные кардиологи, они всю жизнь посвятили медицине и спасению человеческих жизней, и надеялись, что их дети пойдут этой же дорогой. Но их дочь не только выбрала искусство вместо медицины — с этим они смирились и даже гордились ее поступлением в колледж, — но еще и связалась с местными бандитами и залетела от одного из них… Чему тут было радоваться?

Да только мама и папа не знали очень многого. Не знали, что за жестокими законами и внешним металлическим блеском байкерского мира скрывались такие же судьбы, и такие же трагедии, и такая же любовь… Эти люди точно так же жили и работали, женились и заводили детей, с которыми ездили в кино по выходным… Здесь было опасно — Кристен знала это и до сих пор боялась некоторых вещей, — но здесь было место и доброму, и светлому. Здесь были Лэсси, и Кира, и Алисия. Здесь были смешливый Лысый и старина Джонни, которого ей было так безумно, до слез жаль. И конечно, здесь был Карри. Но ее родители не знали и не хотели знать всех этих людей — как они могли допустить, чтобы она заводила там семью и растила детей? Их можно было понять. Но ей все равно было больно — она надеялась на поддержку, а получала в ответ одни только упреки.

— И чего ты хочешь? Хочешь, чтобы я сделала аборт?

— Хочу, чтобы ты хорошенько подумала, — возразила мама. — Нужна ли тебе такая ответственность?

— Потому что тебе она не нужна, верно?

— Я этого не говорила! — вспыхнула женщина. — Если ты решишь родить этого ребенка, то я приму твой выбор и буду помогать тебе, как только потребуется помощь… Но все равно это будет твой ребенок! — она сделала ударение на слове «твой».

— Мой и Карри, — добавила Кристен.

— Я бы не очень надеялся на этого байкера, — встрял в разговор отец. — Вы ведь даже не женаты.

— Он ведь не сделал тебе предложение? — спросила мама.

— Пока нет, — пролепетала Кристен и тут же вспомнила слова Лэсси: «Карри не фанат таких вещей. Если он и женится, это будет не скоро… У него в венах течет свобода. Попробуй привяжи». Тогда она подумала: они никогда не поженятся, она никогда не станет привязывать его к себе… Изменилось ли что-нибудь с тех пор? Был ли ребенок причиной официально оформить отношения? Она толком не знала, что думает по этому поводу.

— Подумай, Кристен, — повторила мама и положила ладонь поверх ее ладони. Кристен тут же выдернула руку. Мать вздохнула. Наверное, ей тоже было больно, подумала Кристен. Наверное, она чувствует, что теряет свою дочь… Но кто был в этом виноват?

— Тут нечего думать, — сказала Кристен решительно и встала из-за стола. — Я пришла вас порадовать, но вы не особенно рады, а значит, мне просто нечего здесь больше делать…

— Ты даже не поела, — нахмурилась мама. Тарелка горохового супа и вправду стояла нетронутой. Кристен поморщилась:

— Алисия накормила меня.

— Алисия? Кто такая Алисия?

— Мачеха Карри.

— Мм, так у тебя уже есть кем меня заменить, — усмехнулась мама, и ее слова отдались болью в душе Кристен:

— О чем ты вообще?

— О том, что тебе хорошо и без нас, — сказал отец. — Ты отстраняешься все больше. Ты все реже приезжаешь к нам. Ты не рассказываешь, что там вообще происходит, в этом клубе…

— Нуу… — протянула Кристен. — Неделю назад, например, друга Карри изгнали за предательство. С его жилета сняли все нашивки, а татуировки на спине выжгли газовой горелкой.