— Нет, — сказал продавец скорпионов.

— Нет, — повторил хор.

— Трусы! Вы обмочились от страха! — Жеан нацелил топорик на девочку. — Ваш вздор нас не испугает!

— Если придется, — сказал Локки, — мы будем сражаться с вами любым оружием и доберемся до Картена. Как все люди, вы тоже уязвимы. Мне кажется, единственное, что вы можете сделать, — убить нас.

— Нет, — сказала девочка, хихикая.

— Мы можем сделать хуже, — сказала торговка фруктами.

— Мы можем оставить вас жить, — сказал продавец скорпионов.

— Жить в страхе и неуверенности, — подхватила девочка.

— В неуверенности, — повторил хор; продавцы начали отступать, их круг расширялся.

— Мы можем следить за вами, — говорила девочка.

— Следовать за вами, — подтверждал хор.

— Теперь ждите, — сказала девочка. — Играйте в свои маленькие игры. Зарабатывайте жалкие деньги…

— И ждите, — шептал хор. — Ждите нашего ответа. Ждите нашего времени.

— Мы всегда можем до вас дотянуться, — говорила девочка, — мы всегда вас видим.

— Всегда, — шептал хор. Продавцы медленно расходились к своим прилавкам, принимали те же позы, что несколько минут назад.

— Вас ждут несчастья, — говорила девочка, уходя. — За Сокольничего из Картена.

Локки и Жеан молчали. Продавцы разошлись по местам, фонари снова загорелись, тьма поредела. Все кончилось. На лицах продавцов появилось прежнее выражение интереса к прохожим и скуки, они снова заговорили друг с другом. Локки и Жеан быстро спрятали оружие, пока его никто не заметил.

— Боже, — сказал Жеан с заметной дрожью.

— Мне вдруг показалось, — негромко сказал Локки, — что за этой проклятой каруселью я все же выпил недостаточно. — Перед его глазами все расплывалось; поднеся руку к щекам, он удивился, обнаружив, что плачет. — Ублюдки, — сказал он. — Проклятые трусливые позеры!

— Да, — согласился Жеан.

Они снова двинулись вперед, осторожно осматриваясь по сторонам. Девочка, которая больше прочих говорила от имени контрмагов, теперь сидела рядом с пожилым мужчиной и под его присмотром сортировала сушеный инжир в корзине. Когда они проходили мимо, девочка застенчиво улыбнулась им.

— Ненавижу их, — прошептал Локки. — Ненавижу все это. Как думаешь, действительно они что-то подготовили для нас или это была просто показуха?

— Думаю, и то и другое, — со вздохом ответил Жеан. — Strut peti. Дрогнем мы или продолжим игру? В худшем случае у нас на счету в Шпиле несколько тысяч солари. Мы можем забрать их, сесть на корабль и исчезнуть еще до завтрашнего полудня.

— Куда?

— Куда угодно.

— Если они настроены серьезно, от этих придурков не уйти.

— Да, но…

— Проклятый Картен. — Локки сжал кулаки. — Знаешь, кажется, я понимаю. Понимаю, что должен был чувствовать Серый Король. Я никогда там не был, но если бы я мог раздавить Картен, сжечь проклятый город дотла, заставить море проглотить его… Я бы сделал это. Да простят меня боги, сделал бы.

Жеан неожиданно остановился, словно наткнулся на что-то.

— Есть… еще одна сложность, Локки. Да простят меня боги.

— Что?

— Даже если ты останешься… мне оставаться нельзя. Я должен уйти и держаться от тебя как можно дальше.

— Что за вздор?

— Они знают мое имя!

Жеан схватил Локки за плечи, и тот поморщился: железная хватка Жеана снова заставила его болезненно ощутить старую рану под ключицей. Жеан мгновенно понял свою ошибку и разжал пальцы. Но настойчиво продолжал:

— Мое настоящее имя, и могут этим воспользоваться. Сделать меня своей марионеткой, как этих бедняг. Я для тебя постоянная угроза.

— Какая мне разница, знают ли они твое имя? Ты что, с ума сошел?

— Нет, но ты все еще пьян и не можешь рассуждать логически.

— Нет, могу! Ты хочешь уйти?

— Нет! Боги, нет, конечно, нет! Но я…

— Тогда немедленно заткнись, если понимаешь, что для тебя хорошо.

— Да пойми же, ты в опасности!

— Конечно, в опасности. Я смертный. Жеан, боги любят тебя. Я не прогоню тебя и не позволю тебе самому себя прогнать! Мы потеряли Кало, Гальдо и Жука. Если я прогоню тебя, потеряю последнего друга. И кто тогда выиграет, Жеан? Кто тогда защитит меня?

Плечи Жеана обвисли, и Локки неожиданно ощутил, что хмель проходит и начинает ужасно болеть голова. Он застонал.

— Жеан, я никогда не перестану сожалеть о том, через что тебе пришлось пройти в Вел-Вираззо. И никогда не забуду, что ты остался со мной, хотя следовало бы привязать мне к ногам груз и бросить в воду залива. Да помогут мне боги, без тебя мне никогда бы не стало лучше. И мне все равно, сколько контрмагов знают твое проклятое имя.

— Пожалуйста, подумай еще.

— Это наша жизнь, — сказал Локки. — Наша игра, на которую мы потратили два года жизни. Наши деньги в Солнечном Шпиле ждут, когда мы украдем их. Вот все наши надежды на будущее. К дьяволу картенцев! Они хотят нас убить, мы не в силах помешать им. Что же делать? Я не стану прятаться от этих ублюдков в тени. И кончено! Мы остаемся вместе.

Большинство продавцов Ночного Рынка видели, что у Локки с Жеаном напряженный разговор, и больше не предлагали свои товары. Но один, сидевший в самом северном конце Ночного Рынка, был либо менее чуток, либо больше прочих хотел избавиться от товара. Он обратился к ним:

— Резные безделушки, джентльмены? Подарок для вашей женщины или ребенка? Изделия города ремесленников?

Перед ним на перевернутой корзине лежали десятки экзотических маленьких игрушек. Длинное рваное коричневое пальто продавца изнутри было подшито заплатами множества цветов: оранжевого, пурпурного, серебристого, горчично-желтого. Левой рукой продавец держал за ниточки раскрашенную деревянную фигурку солдата и заставлял его делать выпад против воображаемого противника.

— Марионетка? Маленькая кукла на память о Тал-Верраре?

Локки несколько секунд смотрел на него, прежде чем ответить.

— На память о Тал-Верраре, — негромко повторил он. — Прошу прощения, но сначала мне нужно кое-что другое.

Локки и Жеан больше не разговаривали. С болью не только в голове, но и в сердце Локки шел за другом из Большой Галереи в Савролу. Ему хотелось побыстрее оказаться за высокими стенами и запертыми дверьми, хотя они не способны защитить.

В Вел-Вираззо Локки Ламора прибыл примерно двумя годами раньше, с желанием умереть, и Жеан Таннен готов был позволить ему исполнить это свое желание.

Вел-Вираззо — глубоководный порт примерно в ста милях к юго-востоку от Тал-Веррара, врезанный в высокие береговые утесы, из которых в основном и слагается материковый берег Медного моря. Город с восемью или девятью тысячами жителей, он давно стал угрюмым данником Тал-Веррара и управлялся губернатором, которого назначал непосредственно архонт.

В двухстах футах от суши из воды поднимается ряд узких шпилей из Вечного стекла — еще один непостижимого назначения артефакт Древних на этом берегу, полном заброшенных чудес. На вершине стеклянных столбов располагаются пятнадцатифутовые платформы, сейчас превращенные в маяки, а работают на них те, кто совершил не самые тяжкие преступления. Их привозят на лодках и оставляют внизу, предоставляя самим подниматься наверх по веревкам с узлами. Поднявшись на платформу, наказанные втаскивают за собой продовольствие и устраиваются на несколько недель изгнания присматривать за красными алхимическими лампами размером с небольшую хижину. Не все возвращаются в здравом рассудке или вообще доживают до возвращения.

За два года до роковой игры в «карусель риска» при красном свете береговых огней к Вел-Вираззо подошел тяжелый галеон. Матросы на корабле — сочувственно или насмешливо — махали руками одиноким фигурам на пилонах. Солнце село в густые тучи на западном горизонте, и под первыми вечерними звездами по берегу разливался мягкий свет.

С моря на сушу дул теплый влажный ветер, из серых скал по обе стороны от старого порта как будто истекали тонкие струйки тумана. Парусиновые топсели галеона спустили, корабль готовился лечь в дрейф примерно в полумиле от берега. Навстречу галеону двигалась небольшая шлюпка портового инспектора, на ее носу в такт рывкам восьми гребцов покачивались зеленые и белые фонари.