И если ты не как все, если не желаешь выполнять трудовую, общественно-социальную повинность, если ставишь под сомнение мифы и святыни, ты есть зловредный враг своему отечеству.
Я - враг, потому что не испытываю страха перед теми, кто диктует нам условия проживания. Каюсь, у меня было желание еще пожить. Я даже нашел надежного и верного донора, чтобы тот, когда пробьет мой очередной смертный час, не пожалел бы своего ценного народно-хозяйственного костного мозга. Отец посетил заречный дурдом, и по этой уважительной причине было нежелательно его тревожить по пустяку. И мне пришлось искать новую жертву. И нашел - Бо, своего младшего брата. Он был абсолютно здоров и, казалось, был абсолютно свободным. Он был идиотом, а в нашей казарме только они свободны и счастливы. Но я ошибся: во всеобщей атмосфере дегенерации и маразма его мозг, его кости, его кровь тоже заразились бациллами ненависти и вырождения. У него будет, больше чем уверен, фантастическая, стремительная карьера политического деятеля. В этом многосложном деле главное - не заразиться триппером, как это однажды, утверждают, случилось в нашем революционно-освободительном движении. И поэтому, пока я живу, сделаю все для родного человечка; сделаю все, чтобы страна узнала своего нового героя.
Чужая столица жила по собственным, ей только понятным законам. Тревожная тень слухов пала на ее подновленное обличье: люди сбивались в экстремистские группы, по радио звучала симфоническая музыка, по телевидению показывали балет "Лебединое озеро" - первые признаки чрезвычайности.
Шеф-руководитель у окна смотрел на город, когда появился человек с военной выправкой.
- Что?
- Получен перехват: армии дан приказ уничтожить НПФ-2001...
- Что такое НПФ? - с тихой яростью поинтересовался шеф.
- Неизвестные Перемещающиеся Фигуры...
- А 2001?
- Их количество.
Шеф-руководитель медленно развернулся и, приближаясь к сотруднику, заорал:
- Что вы из меня идиота делаете?! НПФ, WFGT, ЕКLМN, BMV! Вон! Чтобы духу...
- Я действую строго по инструкции XCDFGH № 2345678944/008808.
- Застрелю! - зарычал шеф, пытаясь вырвать из кармана пиджака личное оружие.
На балкончике панельного дома по улице Карла Маркса, 17, строение шесть, стоял встревоженный человек - это был Ник, он прислушивался к далеким глухим звукам.
- Кажется, стреляют, - сказал он. - Ты скоро, Виктор?
- Сейчас-сейчас, - копался на кухоньке ученый: звенело стекло. Процесс уже пошел.
- Что?
- Минутку.
- Ох, погубим Землю, как вы говорите, матушку.
Наконец появился Загоруйко, держащий в руках старенькую хозяйственную сумку.
- А где же этот... биостимулятор? - удивился Ник.
Гений молча приоткрыл сумку, его друг наклонил голову, глянул в прореху: там мутнела субстанцией трехлитровая банка.
- Да, и эта банка, похожая на банку с огурцами, боюсь, погубит весь мир, - глубокомысленно пошутил журналист.
Золотились вечные купола Кремля. В лазурном небе галдело воронье. Утомленный сокол сидел на руке пожилого сокольничего. Кремлевский двор заполнялся правительственными машинами и скоро стал походить на элитную автостоянку.
Страна героического прошлого - героического настоящего - героического будущего.
1147 - однако я живу; живу, несмотря на то что в моей капле крови уже 1147 лейкоцитов. Это достаточно, чтобы подохнуть, но я упрямо продолжаю жить. Зачем?
Меня посещает Аида - посещает по моей просьбе. Она изменилась, у нее изящные повадки светской львицы, она рада меня видеть, она сообщает, что ее супруг совершает альпинистский подъем на-гора власти, у них госмашина, дача в Горках, получили новую квартиру с видом на Кремль и двумя туалетами, есть даже биде.
- Биде? - переспрашиваю. - Это уже коммунизм, Аидочка.
- Коммунизм, - соглашается.
- А как же наш эмиратский миллионер? - вспоминаю я. - Подарил триппер, подлец?
- А-а-а! - отмахивается бессердечная. - Это я чтобы от мужа отвязаться...
- Наврала? Нехорошо.
- На свою же голову, - расстраивается. - Сволочь он такая!
- А что такое?
- Заставляет минеты делать, особенно когда труды классиков марксизма-ленинизма изучает, - сокрушается несчастная дама. - Один раз повафлила, другой раз... ему понравилось, идеалисту.
- Приятное с полезным, - развожу руками. - Конечно, если ты не хочешь жить при коммунизме...
- Я хочу любви. - Присаживается на тахту, скатывает с ног ажурные колготки. - Полюби меня нормально, как прежде, Алекс.
- Так я же труп!
- Меня никогда еще не трахали трупы. Попробуем, а?
И мы вспомнили добрые старые времена, когда были молоды и беспечны. Помнится, я ее тайком снял на пленку и пожелал подарить фото. Фотография ей не понравилась, и она, истеричка, исхитрилась порезать себе вены на руках. Потом мы, два любящих сердца, помирились, и я как бы случайно познакомил их, Аиду и Борю. Они тотчас же полюбили друг друга. Муж жену - за крепкие кривые ноги, а жена мужа - за неординарный, должно, ум.
- Ты самая егозливая блядь на свете, - сказал я на прощание светской даме.
- Я это делаю от всей души с тем, кто мне нравится, - призналась.
- Помоги супругу, он нравится стране. - И кивнул на работающий телевизор: - Его рейтинг растет как на дрожжах.
- Лучше бы у него член рос, - вздохнула привередливая. - А тебе не надо помочь?
- Зачем?
- Ты же умираешь?
- Я в отличной форме. Надеюсь, ты убедилась?
- Да, - отвечала. - Мы в отличной форме. - Чмокнула в щечку. - Ну, я побежала, сам понимаешь...
- Беги-беги.
- Не умирай!
- Не умру, - солгал.
Теперь, умирая, знаю, почему знаменитый пролетарский писатель не волновался по поводу одногодового умерщвления голодной смертью восьми миллионов крестьян в малоросских степях; его, буревестника революции, беспокоила вовсе другая проблема - он, вероятно, не хотел, чтобы его обанкротившиеся мозги были шваркнуты в помойное вульгарное цинковое ведро. Он так и не понял, труженик рев. пера, в какой стране проживал.
По провинциальному парку трусили двое: один из них держал в руках видеокамеру, второй нес хозяйственную сумку, а за плечами - затрапезный туристический рюкзачок.
Когда они приблизились к своей цели, то обнаружили, что спешили зря. Из лаза тянуло удушающим смрадом, а кусты, прораставшие рядом, были вырваны с корнем.