Мой дядя Фердинанд, хоть был и не таким величественным, принял корону и скипетр в это тяжелое время и правил скорбящими людьми. Первым своим указом он построил для отца гробницу высоко на склонах Аншиенны. И в мае на годовщину известного боя Фердинанд и его брат Уолтер, мой отец, отправлялись к гробнице, чтобы почтить память об отце. Мы с мамой присоединялись к ним, как и многие ветераны, что сражались на стороне Барсука.

Я помнила в такие походы о легендах Аншиенны и искала эльфов и следы великанов, но находила только певчих птиц и один раз увидела лису в кустах. Пока взрослые говорили и молились, я плела венки из полевых цветов, которые оставляла на могиле дедушки, и родители, к моей гордости, умилялись от таких моих действий. Серьезное событие и красота горного склона в цветах и изумрудной траве, небеса над головой, подернутые облаками, всегда оставляли сильное впечатление.

И хотя Дракенсбетт причинил моей стране и семье много страданий, я мало знала в детстве о нашем враге. Казалось, нападения их утихли, как буря в море, тридцать лет после победы Барсука продолжался приятный мир.

Я помню разговор, который произошел, когда отец вернулся из дипломатической встречи, в которой он уточнял границы, к снежным вершинам Аншиенны. Там никто не бывал, их не наносили на карту, и это привлекало внимание правительства.

— У Ренальдо — нынешнего короля Дракенсбетта — есть сын, как ты знаешь, — сказал он мне, когда я быстро расправилась со сладостями, которые он принес, сухофруктами из Дракенсбетта, карамелью и орехами.

— Да, — сказала мама. — Самые трудные роды, как я слышала… — как целитель, она всегда участвовала в нашем разговоре такого рода слухами.

Он улыбнулся.

— Но мальчик здоровый. Может, вы когда-то поженитесь.

Я изобразила, что меня тошнит.

— Уолтер! — возмутилась мама. В моем плохом поведении она всегда винила его.

Я попыталась говорить с липкой карамелью во рту:

— Ты… видел драконов?

— О, всяких, — улыбнулся он. — Огнедышащих, зеленого, который…

— Ничего такого там нет! — заявила мама. — Мы точно не видели.

— Ладно тебе, Пенс, — начал отец, обращаясь к ней по детскому прозвищу, данному ей, потому что она была крохотной, как пенни. — Не стоит злиться из-за…

— Как не видели? — спросила я.

— Они только выдумывают драконов.

— Их нет? Даже на Аншиенне? — во мне бурлило разочарование.

Мама улыбнулась.

— Боюсь, что нет, милая. И чем скорее они перестанут болтать о драконах и их крови, тем лучше будет для всех нас. А теперь помой руки, пока не слетелись мухи.

Я не понимала, почему отец не говорил больше о том, что я могу выйти замуж за кого-то из страны, которую мама терпеть не могла. Странно, что я при этом упускала в детстве очевидную связь, что тот мальчик — принц, а я, племянница короля, — принцесса.

Часто слухи предшествуют тревожным событиям. Но убийство короля Фердинанда ударило по мирным жителям Монтани без предупреждения.

Как все поняли, на них напали, пока они стояли у гробницы Барсука. Они напали сначала на мою маму, пронзили ей спину несколько раз. Фердинанд, наверное, бросился ей на помощь, ведь его руки и плечи были изранены, лезвия точно были отравлены. Только яд мог объяснить его гибель, ведь его раны не были смертельными, а кожа в смерти была со странным зеленоватым оттенком.

Но так и не нашли моего отца или Ксавьера Старшего. Первый отряд, посланный королевой, когда король и остальные не вернулись в назначенный час, обыскали место у гробницы, но их чуть не смыло дождем. Второй отряд возглавлял Ксавьер Младший (сын Ксавьера Старшего, заместитель командующего армией Монтани), они забрались выше и дальше, но без результатов. Они ходили и кричали, но не нашли ни следа ног или огня, ни капли крови. Двое мужчин словно пропали.

Я знала мало о той адской ночи, которую я дрожала у трупа матери. Мой разум был затоплен горем от потери, я не думала про ее раны или про тех, кто ее убил. Даже в тупой боли, впрочем, слушая, как солдаты готовили замок к атаке, я поняла, что убийство было связано с войной. Я не могла назвать точный момент, когда начала подозревать Дракенсбетт, это пришло бессознательно, как тихий шум, который ворвался во сны и разбудил. Дракенсбетт славился отговорками. Но что мешало им убить, если это помогало достичь цели? Эта страна знала о годовщине смерти Барсука, ведь она была причиной, и знала, что к могиле приходят в этот день. Убийство короля Фердинанда погрузило Монтань в отчаяние, исчезновение принца Уолтера, главы армии, удвоило смятение. Похитили моего отца или убили, я не знала. В хорошие минуты я надеялась, что он сбежит, что его даже сейчас охраняет Ксавьер Старший, и они готовятся вернуться. И в эти мгновения я ужасно ненавидела Дракенсбетт за то, что они сеяли сомнение. Но вестей не было, и надежда увядала.

Думаю, понятно, как я была потрясена, увидев отряд солдат Дракенсбетта на погребении. Судя по реакции людей у двух свежих могил, не у меня одной возникли подозрения. Чужаки не реагировали на шепот и взгляды, решили игнорировать это, и я хотела еще сильнее, чтобы отец вернулся, ведь он бы все объяснил.

Меня увела фрау Лунгонасо, жительница города, часто помогающая нам по дому. Женщина не скрывала свое недовольство из-за моего поведения, она точно видела в трагедии наказание моим родителям за снисходительность к дочери. В доме она сняла с меня промокшую одежду, ворча под нос о пневмонии.

Я ее почти не слушала. Онемев от горя, усталости и холода, я не боролась с ней, хоть она и вела себя грубо, я даже не возмущалась из-за ванны, но не чувствовала тепло. Даже голова стала холодной, сердце болело, я едва ощущала дискомфорт. Снаружи давило зловещее небо, приглушенные голоса и тихие шаги добавляли тревоги. Я смутно расслышала стук во входную дверь и быстрый разговор.

Фрау Лунгонасо завопила, не замечая мою скромность:

— Скорее, — рявкнула она. — Это важно.

Сердце подпрыгнуло в груди.

— Отец! Его нашли?

— Что? Нет! Королева хочет видеть тебя. Иди скорее!

Это было бы смешно, если бы не такие ужасные обстоятельства. Мое лучшее платье — ведь приходить к королеве следовало в лучшем, даже если она была тетей — было испачкано вареньем спереди и сзади, я не могла объяснить, почему. Фрау Лунгонасо попыталась нарядить меня в одно из платьев моей матери, но я яростно отказывалась, не потому что была немного крупнее, хоть и ниже, и не потому, что мама носила старомодные платья, а потому что я не собиралась носить ее одежду, когда ее не давала мне она. Понимая, что я близка к истерике, женщина решила нарядить меня в мое второе платье, которому было два года, оно уже плохо на мне сидело. Я вышла в таком виде наружу.

Мы приблизились к входу в замок, внезапно заиграли фанфары, испугав меня. Я споткнулась о платье и рухнула в лужу.

Я сидела там, холодная вода впитывалась в платье. Я не могла плакать, не перед солдатами, которых знала с рождения, и я не хотела потом видеть королеву с мокрыми щеками и опухшими глазами.

— Вставай, — ткнула меня фрау Лунгонасо. — Ты же не губка? — была она жестокой или встревоженной, я не знала, но я решила держать себя в руках перед ней.

Стражей не интересовала эта ситуация. Они стояли спиной к нам, смотрели на внутренний двор, руки проверяли лямки на броне и острия пик.

— К дьяволу их всех! — прошипел мужчина. Снова прозвучали фанфары, послышался топот копыт. Я бросилась в сторону, и мимо промчались лошади и развевающиеся черные плащи. В угасающем свете я заметила алого дракона на их груди. Дракенсбетт! Конечно, солдаты Монтани ругались и проверяли оружие.

Гости пролетели мимо, юноша, не старше меня, хотя броня и хмурый вид прибавляли ему возраст, посмотрел на меня, прижавшуюся к стене замка. Он скользнул взглядом по моему испорченному платью, а потом он отвернулся и заговорил с одним из своих спутников, они погнали лошадей по опустившемуся мосту на улицы города.