Глава 1

Гэмпшир, Англия

Август 1875

–Какого чёрта нужно портить мне жизнь, – угрюмо проговорил Девон Рэвенел, – только из-за того, что кузен, который никогда мне не нравился, свалился с лошади.

–Если на то пошло, Тео не сам свалился, – возразил его младший брат Уэстон. – Лошадь его сбросила.

–По-видимому, коню он показался таким же несносным, как и мне. – Девон принялся беспокойно расхаживать по приёмной короткими шагами. – Если бы Тео не сломал свою чёртову шею, я бы ему сам её свернул.

Хмыкнув, Уэст бросил на него раздражённый взгляд.

–Как ты можешь жаловаться, если только что унаследовал графский титул, который даёт тебе: имение в Гэмпшире, земли в Норфолке и дом в Лондоне…

– Всё это – майорат¹. Извини меня за отсутствие энтузиазма из-за земель и владений, которыми я никогда не смогу ни распоряжаться в полной мере, ни продать.

–Зависит от того, каким образом, было наложено ограничение, возможно, тебе удастся его снять. Тогда ты сможешь всё продать, и дело с концом.

– Да поможет мне бог. – Девон с отвращением глянул в угол, где расцвела плесень. – Никто в здравом уме, не стал бы рассчитывать, что я останусь здесь жить. Дом в руинах.

Это был первый раз, когда они ступили на территорию Приората Эверсби, родового фамильного имения, построенного на развалинах монастырской обители и церкви. Хоть Девону и присвоили дворянский титул сразу же после смерти кузена три месяца назад, он как можно дольше оттягивал момент, когда ему придётся столкнуться лицом к лицу с той горой проблем, которая свалилась на него сейчас.

На данный момент он осмотрел только эту комнату и вестибюль, предполагалось, что именно эти два помещения должны производить наибольшее впечатление на гостей. Ковры были потёрты, мебель обшарпана, гипсовая лепнина на стенах потрескалась и потускнела. Ничто из этого не предвещало того, что остальная часть особняка окажется в лучшем состоянии.

– Дом нуждается в ремонте, – согласился Уэст.

– Его нужно сравнять с землёй.

– Не настолько всё плохо… – Уэст оборвал свою речь и вскрикнул, когда его нога начала проваливаться в углубление в ковре. Он отскочил в сторону и уставился на чашеобразную выемку. – Какого чёрта?..

Девон наклонился, отогнул край ковра и обнаружил под ним прогнившую дыру в полу. Покачав головой, он вернул его на место и подошёл к окну с ромбовидными стёклами. Соединения между ними подверглись коррозии, петли и крепежи проржавели.

– Почему не починили? – спросил Уэст.

– За неимением денег, очевидно.

–Но как такое возможно? Поместье включает в себя двадцать тысяч акров. Как же арендаторы и ежегодный урожай…

– Сельское хозяйство больше не приносит доход.

– В Гэмпшире?

Девон послал ему мрачный взгляд и вновь посмотрел в окно.

– Везде.

Цветущие тёмно-зелёные живые изгороди аккуратно разделяли на части зелёный буколический² ландшафт Гэмпшира. Однако, где-то за жизнерадостной вереницей домиков с соломенными крышами, плодородными известняковыми землями и старинными лесами, протянулись тысячи миль железнодорожных путей, уступив натиску локомотивной промышленности.

По всей Англии новенькие заводы и промышленные города начали появляться быстрее, чем почки на деревьях весной. Девону не повезло унаследовать титул тогда, когда подъём промышленности отодвинул на второй план аристократические традиции и привычный уклад жизни.

– Откуда тебе это известно? – спросил его брат.

– Это известно всем, Уэст. Цены на зерно рухнули. Когда ты в последний раз читал «Таймс»? И разве не обращал внимания на дискуссии в клубе и тавернах?

– Не тогда, когда разговор заходил о сельском хозяйстве, – послышался угрюмый ответ Уэста. Он тяжело уселся на диван, потирая виски. – Мне всё это не нравится. Я думал, мы договорились никогда не относиться к жизни серьёзно.

– Я пытаюсь. Но смерть и нищета могут заставить всё казаться менее радостным. – Прислонившись лбом к оконному стеклу, Девон мрачно добавил: – Я всю жизнь наслаждался комфортом, не посвятив ни дня честному труду. А теперь у меня появились обязанности, – последнее слово он произнёс так, будто оно было ругательным.

– Я помогу тебе придумать как их избежать.

Порывшись в пиджаке, Уэст достал из внутреннего кармана серебряную флягу. Он открыл её и сделал большой глоток. Девон поднял брови.

– Не рановато ли? Ты напьёшься к полудню.

– Именно, но этого не случится, если я не начну прямо сейчас.

Уэст снова глотнул из фляги спиртное.

Девона беспокоило, что его брат слишком часто потакал своим желаниям. Уэст был высоким привлекательным мужчиной двадцати четырёх лет. Он обладал хитрым умом, но предпочитал пользоваться им, как можно реже. За последний год, из-за чрезмерного употребления алкоголя, его щёки приобрели красный оттенок, а шея и талия расплылись. Хотя Девон и взял за правило никогда не вмешиваться в дела брата, он раздумывал, не стоит ли ему как-то намекнуть на его пьянство. Нет, Уэст только обидится, получив непрошеный совет.

Засунув флягу обратно в пиджак, Уэст сложил пальцы домиком и посмотрел поверх них на Девона.

–Ты должен обзавестись деньгами и произвести на свет наследника. Богатая жена сможет решить обе эти проблемы.

Девон побледнел.

–Ты же знаешь, я никогда не женюсь. – Он прекрасно осознавал свои недостатки, и понимал, что ему не дано стать мужем или отцом. От одной лишь мысли, что пародия на его собственное детство повторится, только теперь с ним самим в роли жёсткого и равнодушного родителя, по коже начинали бегать мурашки. – После моей смерти, – продолжил он, – ты следующий в очереди на титул графа.

– Ты, в самом деле, веришь, что я тебя переживу? – спросил Уэст. – Со всеми моими пороками?

– У меня их тоже не мало.

– Да, но к своим я питаю особое пристрастие.

Девон не смог сдержать иронического смешка.

Никто и подумать не мог, что именно эти двое, представители самой дальней ветви Рэвенелов, чья родословная уходила корнями во времена завоевания Англии норманнами, окажутся единственными претендентами на титул. К сожалению, в жилах чересчур импульсивных Рэвенелов всегда текла слишком горячая кровь. Они уступали всем соблазнам, предавались всевозможным порокам и презирали всякую добродетель, и в итоге умирали раньше, чем успевали произвести на свет наследника.

А теперь их осталось всего двое.

Хоть Девон и Уэст имели знатное происхождение, оно не позволяло им считаться частью высшего общества, в тот изысканный мир не допускались дворяне низших сословий. Девон мало знал о сложных правилах и ритуалах, которые отличали аристократов от низов. Но вот, что поместье Эверсби скорее окажется западнёй, чем манной небесной, ему было известно наверняка. Оно больше не могло обеспечивать само себя, а значит, начнёт поглощать скромный годовой доход из трастового фонда Девона, уничтожит сначала его самого, а потом прикончит и Уэста.

– Пускай род Рэвенелов оборвётся на нас, – сказал Девон. – Мы слишком скверные и всегда такими были. Кому какое дело, если наше графство канет в лету?

– Слугам и арендаторам будет не всё равно, если они потеряют заработок и крышу над головой, – сухо ответил Уэст.

– Они все могут идти к чёрту. Я расскажу тебе, как всё будет: первым делом пошлю вдову Тео и его сестёр паковать вещи, от них мне нет никакого проку.

– Девон… – окликнул его брат с беспокойством.

– А потом я найду способ снять майорат, подроблю поместье и продам его частями. Если не получится, вытащу из дома всё ценное, снесу его и продам камни…

– Девон, – Уэст указал в сторону дверного проёма, где на пороге стояла маленькая, стройная женщина в чёрной вуали.

Вдова Тео.

Она была дочерью лорда Карбери, ирландского дворянина, который владел конным заводом в Гленгарриффе. И вышла замуж за Тео лишь за три дня до его смерти. Такая трагедия, последовавшая сразу за радостным событием, наверняка стала для неё жестоким потрясением. Девон полагал, что как один из немногочисленных членов редеющей семьи Рэвенел, должен был послать ей письмо с соболезнованиями после несчастного случая. Но каким-то образом мысли так и не перешли в действия, а так и остались лишь в его голове, как пушинка, зацепившаяся за лацкан пиджака.

Возможно, Девон и заставил бы себя это сделать, если бы только не презирал своего кузена так сильно. Жизнь во многом благоволила к Тео, наделила его богатством, привилегиями и привлекательной внешностью. Но вместо того, чтобы быть благодарным судьбе, Тео всегда вёл себя самодовольно и высокомерно. И постоянно задирал других. Поскольку Девон никогда не мог пропустить мимо ушей оскорбление или проигнорировать, брошенный вызов, то их встречи с Тео всегда заканчивались дракой. Он бы соврал, если бы сказал, что жалеет о кончине кузена.

А если говорить о вдове Тео, то ей вовсе не нужны соболезнования. Она оставалась молодой и бездетной, ей полагалась вдовья часть наследства, что значительно повысит её шансы снова выйти замуж. Хоть о ней и говорили, что она красива, сейчас об этом судить было трудно, плотная чёрная вуаль полностью скрывала её лицо. Но можно было с уверенностью заявить, что после услышанного, женщина должна счесть Девона подлецом.

Но ему на это плевать.

Когда Девон и Уэст поклонились, вдова ответила им формальным реверансом.

– Добро пожаловать, милорд. И мистер Рэвенел. Я предоставлю вам полную опись домашней утвари, как только смогу, чтобы вы смогли разграбить и растащить всё согласно списку, – в её утончённом голосе, подёрнутом холодом неприязни, слышались хрустальные переливы.

Девон внимательно наблюдал за тем, как женщина прошла в комнату. Она была слишком стройной на его вкус, а траурный наряд только усиливал ощущение худобы. Но что-то в её отточенных движениях приковывало внимание, словно она парила, не отрываясь от земли.