— Ты уверена в том, что делаешь? Уверена, что потом не пожалеешь?

Слово «пожалеешь» отдалось в голове как удар колокола.

Что она делает? Что они делают? Хочет ли Джейс именно ее, или ему просто нужна женщина? Любая женщина.

Элисон схватила пижаму и прикрылась.

В голосе Джейса слышалось разочарование, когда он произнес:

— Думаю, это и есть твой ответ.

Следующим утром Элисон сидела в церкви и старалась осмыслить все, что произошло с ней за последний год.

Смерть Дейва казалась такой бессмысленной, и Элисон не успела оправиться от нее, как нашла письма. К горю потери прибавилась новая боль — боль предательства, навсегда лишившего ее веры в брак.

Ради чего она так вела себя вчера, разодевшись и надеясь, что Джейс будет смотреть на нее так, словно именно она ему и нужна? Ведь Джейс Макгроу не хочет ничего, кроме дружбы. Он сам сказал, что не понимает, как можно жить с одной женщиной.

Тогда зачем она позволила себе влюбиться в него?

Прошлой ночью, когда она в смятении прижимала к себе пижаму, Джейс выругался вполголоса и оставил ее одну в гостиной.

Утром она слышала, как Джейс поднялся и вышел во двор. Уезжая в церковь, она видела; как он ставил деревянный колышек вместо железного в проломленном заборе.

Вернувшись из церкви, она обнаружила, что он все еще работает во дворе. Эдисон наблюдала за ним из окна кухни. Рубашка Джейса пропиталась потом, поля шляпы прятали лицо в тени, но она, и не видя, могла легко представить себе его черты.

Когда Джейс понес инструменты в сарай на заднем дворе, Элисон достала из холодильника кувшин с лимонадом, который приготовила за день до этого. Через несколько минут шериф вошел в дом, кинул на молодую женщину быстрый взгляд, вымыл и вытер руки. Элисон подала ему лимонад.

— Спасибо.

— Хочешь еще?

— Не сейчас. — Джейс повесил шляпу на вешалку возле двери и провел рукой по волосам. Ты не передумала поехать к Фрэнку?

— А ты?

Он задержал на ней испытующий взгляд.

— Для нас лучше съездить куда-нибудь. Проводить все время наедине — не очень хорошая идея.

— Я жалею о том, что произошло прошлой ночью, — искренне произнесла она.

— Ты бы жалела еще больше, если б мы не остановились. Хорошо, что вовремя одумались.

Элисон не была в этом уверена, какая-то ее часть по-прежнему отчаянно желала его.

— Я хочу поесть, а потом помыть машину, нарушил Джейс неловкое молчание.

— В котором часу ты собираешься поехать?

— Около четырех.

— Прекрасно. У меня есть полуфабрикаты для микроволновки. Как думаешь, Фрэнку понравятся?

— Наверняка.

Они не говорили много, и, доставая из холодильника мясо к ланчу, Элисон подумала: будет ли ей когда-нибудь снова легко с Джейсом?

Фрэнк Найтволкер встретил их дружеским рукопожатием и угостил холодным чаем с лимоном. Его саманный дом оказался очень удобным. Они разговорились, и Элисон почувствовала, как расслабилась.

— Я жарю ребрышки на медленном огне, — обратился к Элисон Фрэнк, — скоро будут готовы.

Хотите осмотреться?

— С удовольствием. Никогда не бывала на ранчо.

— Я покажу вам моего призового быка.

— А он не опасный?

Фрэнк заулыбался.

— Пошли, увидишь сама.

Когда они разговаривали, Элисон заметила, что Фрэнк как-то не так двигает правой рукой, но длинный рукав рубашки закрывал всю руку.

У загона молодая женщина, приложив к глазам ладонь, как козырек, окинула взглядом окрестности.

— Хотелось бы когда-нибудь заиметь домик в этих местах, — заметил стоявший рядом Джейс.

— А разве ты не собираешься возвращаться в Ричмонд? — спросила Элисон.

— Скорее всего, нет. — Джейс пожал плечами. — Моя жизнь теперь здесь, А ее — нет. Все, к чему она привыкла, осталось в Ричмонде.

Фрэнк позвал их к одному из загонов, и Элисон увидела огромного быка светлой масти с кольцом в носу.

Фрэнк положил руку быку на шею и почесал ему за ухом.

— Это Букко, и он говорит, что ему приятно с вами познакомиться. Ты тоже можешь почесать, если захочешь.

Элисон неуверенно просунула руку через металлическую ограду и поскребла животному между ушей. Бык двинулся к ней, и она отпрянула.

— Надеюсь, ты не собираешься мне сказать, что он ручной, как котенок.

— Боже упаси! Иногда Букко впадает в дикую ярость, но, как и большинство мужчин, он становится кротким в умелых руках. — Проницательный взгляд Фрэнка остановился сначала на ней, а потом на Джейсе.

Она поняла намек. Только вряд ли ей удастся приручить Джейса — наверняка он знал слишком многих женщин, красивее, раскованнее и опытнее ее.

Фрэнк провел их через конюшню и показал двух лошадей, на которых Джейс и Элисон могли бы прокатиться.

Джейс огляделся вокруг.

— У тебя здесь довольно мило, Фрэнк.

— Надеюсь. Было бы стыдно, если бы я… Старик замолчал. — Я строил все, чтобы передать в наследство, но дети живут с матерью и дедом и, похоже, не собираются уезжать от них. Бог знает, что те наговорили Маку и Сьюзетт обо мне.

— Но ты мог бы связаться с ними сам, — заметила Элисон. — Если они, конечно, взрослые люди.

— Сын — ровесник Джейса, а дочь на два года моложе. Они могли бы давно найти меня, если б захотели. Когда умру, ранчо будет продано, и на этом все кончится.

Фрэнк с отсутствующим взглядом прислонился к стойлу и похлопал гнедого по шее, но вдруг поморщился, случайно задев предплечьем о верхнюю перекладину.

Элисон не могла этого не заметить.

— Я обратила внимание, как ты осторожно двигаешь правой рукой. Я медсестра. Не покажешь, что у тебя там?

Фрэнк неохотно закатал рукав. На предплечье розовели три глубоких пореза. Похоже, рука нарывала. Элисон пощупала вокруг порезов.

— Откуда это?

— Колючая проволока. Я был неосторожен.

— Давно делали прививку от столбняка?

— Года два назад. Все будет хорошо, нужно только время.

— Если покраснеет еще больше или заметишь розовые полосы на руке, нужно будет обратиться в клинику.

— Послежу за этим, — буркнул Фрэнк.

Через пятнадцать минут они уже сидели в столовой Фрэнка, ужиная и болтая как старые друзья. Ребрышки зажарились и были очень вкусными, а кукурузные лепешки просто таяли во рту.

Солнце уже почти спустилось к горизонту, когда Джейс снова привел Элисон к конюшне.

— Ты ведь ездила верхом раньше?

— Школьницей я брала уроки верховой езды. Но я привыкла к английскому седлу, а не к американскому.

— Ты приспособишься к нему. Американское более подвижно. Ты не сможешь обнимать коленями лошадь, как в английском седле.

Но уверен, у тебя получится.

Он оседлал лошадей и вывел их наружу. Лошадь Элисон была довольно высокая.

— Давай помогу, — предложил Джейс, и не успела Элисон ответить, как почувствовала одну его руку у себя на талии, а другую на ягодице. Через секунду молодая женщина оказалась в седле.

Джейс посмотрел на нее снизу.

— Все в порядке?

Она заглянула ему в глаза и солгала:

— Да, все.

Он подал ей поводья, и она постаралась взять их, не коснувшись его пальцев своими.

Джейс вскочил в седло, словно делал это всю жизнь. Кожа заскрипела под ним.

— Мы поедем медленно, пока не приспособишься. Постарайся привыкнуть к тому, что седло раскачивается.

Пока они скакали легкой рысью, Элисон не испытывала никаких проблем, но, когда Джейс пустил лошадь галопом, Элисон, устремившись за ним, чуть не вылетела из седла. Натянув поводья, она попридержала лошадь.

Джейс остановился и оглянулся.

— Проблемы? — крикнул он.

— Боюсь свалиться, — сказала она, подъезжая к нему.

Он посмотрел на нее оценивающим взглядом.

— Ну и что? Зато чувствуешь ветер в лицо и радость полета. И всего-то кувыркнуться с лошади ради этого. Ладно. — Джейс вытянул руку в северном направлении. — Поедем не спеша к тем тополям у ручья. Может, потом ты почувствуешь себя более уверенной.: