Тем страшнее и непонятнее было ему его теперешнее состояние. Черные глаза Сильвии Уэнрайт, казалось, насквозь прожигали его сердце. Он повсюду слышал ее звонкий голосок, видел везде ее тень, не мог спать по ночам и заикался в ее присутствии.

Познакомились они на одном из праздников в американском посольстве, где Сильвия блистала с завидной регулярностью. Джек по-прежнему не был любителем шумных сборищ, но даже он немного скучал в тихом Веллингтоне. Предложение Билла Кроули провести весело время нашло в его сердце отклик. Можно было сказать, что Джека вела сама Судьба, которая, как это часто бывает, приняла вид незаметного человечка — на этот раз рыжеволосого балагура Билла, который работал в посольстве секретарем.

Билли был поклонником Сильвии Уэнрайт. Он был так давно и безнадежно влюблен в нее (что, впрочем, не мешало ему бойко ухлестывать за другими девушками), что считался почти что другом семьи.

— Дорогая Сильвия, позволь представить тебе самого большого затворника из всех американцев в городе! — торжественно объявил Билли, подводя Джека к красавице. — Если бы ты только знала, каких усилий мне стоило вытащить его на этот праздник…

Билли трещал без умолку, не замечая, что Джек стоит как громом пораженный, а Сильвия смущенно разглядывает кончики своих парадных туфелек. Однако благодаря болтливости Билла церемония знакомства прошла без сучка без задоринки. Сильвия даже протянула Джеку руку, и он с благоговением пожал ее холодные пальчики. Этим их общение на вечеринке и ограничилось. Сильвия была как всегда в центре внимания и лихо отплясывала то с одним, то с другим обожателем, а Джек следил за ней распахнутыми от восторга глазами, словно никак не мог поверить в то, что подобная красота существует на самом деле.

Сильвия была девушкой невысокой и прекрасно сложенной. Рядом с ней даже самые тщедушные мужчины чувствовали себя героями. Джек Денвер отнюдь не отличался хрупким телосложением, и у него дух захватывало от ее изящества. Все, что она делала, было изумительно — танцевала, прильнув к счастливому партнеру, или смеялась, склонив набок черноволосую головку, пила шампанское из высокого хрустального бокала или просто разглядывала гостей, не скрывая своей заинтересованности. Она знала, что хороша, и как должное принимала всеобщее восхищение.

У Сильвии Уэнрайт были чудесные черные глаза, в честь которых был сложен не один сонет, пышные черные волосы, запутаться в которых почел бы за величайшее счастье любой неженатый мужчина Веллингтона, маленький алый ротик, вызывающий даже у самых возвышенных юношей вполне земные мысли, и точеный носик, способный заставить голливудскую звезду позеленеть от зависти.

Можно ли удивляться тому, что Джек Денвер упал к ее ногам без единой попытки сопротивления?

Джек стал частым посетителем в доме Уэнрайтов. Родители Сильвии с радостью встречали приличного молодого человека, который мог весь вечер просидеть где-нибудь в углу, не сводя с девушки влюбленных глаз. Джек Денвер был завидной партией. Слухи о богатстве его отца дошли даже до Веллингтона. Уэнрайты считали, что дочери пора подумать о будущем.

— Этот молодой Денвер — очень неглупый юноша, — иногда ронял мистер Уэнрайт за завтраком. — Он здраво рассуждает о современной политической ситуации.

— Ты обратила внимание, как хорошо Джек Денвер выглядел вчера? — как бы невзначай спрашивала мать. — Конечно, он в любой одежде красив, но голубой цвет ему особенно к лицу.

Сильвия только усмехалась. Она насквозь видела родителей. Они пытались просватать ее с тех пор, как ей исполнилось семнадцать. Замуж Сильвия не торопилась. Но этот Джек Денвер на самом деле был так хорош собой, что к нему стоило присмотреться. Разговоры отца о том, что Джек родом из очень приличной и состоятельной семьи, Сильвия вроде бы пропускала мимо ушей. Но кто может точно сказать, чем именно руководствовалась эта юная особа, когда одним вечером она подошла к Джеку Денверу, одиноко сидевшему в ее гостиной на диване, и прямо спросила:

— А вы собираетесь в посольство на рождественский бал, Джек?

Молодой человек пролепетал что-то невнятное. Вот уже несколько месяцев он проводил четыре вечера в неделю в доме Сильвии. Мистер и миссис Уэнрайт были необычайно милы с ним, кое-кто из друзей и приятельниц Сильвии иногда перекидывался с ним парой фраз, однако сама властительница его сердца не удостаивала его ничем, кроме стандартного приветствия и прощания.

Джек ничего не ждал и ни на что не рассчитывал. Он видел, что Сильвия всегда окружена толпой обожателей. В те дни, когда дом Уэнрайтов был открыт для гостей, он никогда не был единственным визитером. Это было так понятно — красота и доброта Сильвии привлекали многих, и Джек не собирался ни с кем соперничать. Ему достаточно было просто иметь возможность любоваться ею.

Однако сегодня фортуна улыбнулась ему.

— А я еще не решила, — грустно сообщила ему Сильвия, приняв его невнятный ответ за согласие.

Она села на диван рядом с Джеком и вздохнула. Он замер, не в силах пошевелиться. Счастье его было настолько полным, что он боялся даже дышать.

— Меня смущает то, что туда надо приходить уже с партнером, — продолжала Сильвия, — а вы понимаете, что это не так просто…

Сильвия Уэнрайт меньше всего походила на девушку, у которой могут возникнуть проблемы с кавалером для рождественского бала. Разве что когда встанет вопрос выбора. Но Джеку и присниться не могло, что его ангел способен кривить душой.

— Вы уже определились, с кем пойдете на бал? — простодушно спросила Сильвия, делая вид, что Джек активно поддерживает беседу.

Невнятно пробормотать что-то в ответ на подобный вопрос было бы в высшей степени невежливо. Джек набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

— С вами. Если вы, конечно, согласитесь, — добавил он чуть позднее.

Собственная смелость привела его в ужас. Джек не был трусом, но он был молод, серьезен, застенчив и безумно влюблен первый раз в жизни. Он повесил голову и смиренно ждал приговора.

— О, Джек, это же замечательно! — расцвела Сильвия и по-детски захлопала в ладоши. — Я буду очень рада пойти с вами на бал.

И пришлось Джеку срочно приспосабливаться к новой действительности. Действительности, где Сильвия Уэнрайт была не сказочно прекрасным и недосягаемым существом из другого мира, а девушкой из плоти и крови, которую можно было обнять за талию и бойко закружить в вальсе.

Через полгода весь Веллингтон гудел от невероятной новости — первая красавица города Сильвия Уэнрайт выходит замуж! А ее избранник — тот самый необщительный американец из очень состоятельной семьи. Не обошлось и без злых языков, утверждавших, что находчивая девочка поймала в свои сети крупную рыбу. Теперь ее будущее обеспечено. Перед ней открыт весь мир. С деньгами Денверов она сможет покинуть провинциальную страну и устремиться в самую гущу светской европейской или американской жизни.

Миссис Уэнрайт искренне негодовала, когда подруги открыто намекали ей на корыстолюбие дочери. Очень хорошо, что у жениха есть средства, возмущалась она. Никто и не предполагал, что ее Сильвия станет влачить жалкое существование рядом с каким-нибудь бедолагой. Но говорить, что девочка думала только о деньгах Джека, когда принимала его предложение, — просто низость! Неужели Джека Денвера нельзя полюбить?

И на этот вопрос сплетницы лишь беспомощно разводили руками. Возразить было нечего. Любая из них была бы рада заполучить такого жениха для своей дочери, и многие признавались себе, что не отказались бы от него, даже если бы у него не было за душой ни гроша.

В это время на другом конце земного шара Джон Денвер-старший жадно пил успокоительное после телефонного разговора с сыном. И года не прошло, как Джек уехал, а уже вздумал жениться!

— Окрутили там нашего мальчика! — восклицал он. — Какая-то девица из глуши!

— Веллингтон — столичный город, — напомнила ему Присцилла.

Ей тоже известие о скорой женитьбе Джека пришлось не по вкусу. Слишком рано ему заводить семью, да и хотелось бы посмотреть на его избранницу до того, как она станет миссис Денвер, а не после. К тому же Присцилла испытывала вполне объяснимую материнскую ревность, которая рано или поздно настигает каждую женщину. Вроде бы совсем недавно этот маленький мужчина принадлежал только ей, а сейчас на него заявляет свои права другая и мать неизбежно отходит на второй план.