Эта девушка, молоденькая медсестра, ухаживающая за ним, показалась очнувшемуся Джеку неземным существом. Дело было даже не в красоте или изяществе Эшли, а в какой-то незримой, неощутимой ауре, окутывающей весь ее облик. Ее слово приносило облегчение, улыбка делала человека счастливым, прикосновение вылечивало все недуги. Для ослабевшего после долгой болезни Джека она была богиней.

Эшли была на четверть маори. Ее бабушка по материнской линии, первая красавица на всем побережье, так прельстила деда девушки, что он пошел наперекор воле разгневанных родителей и общественному мнению и женился на прекрасной туземке. Немало трудностей и унижений пришлось пережить влюбленным, ведь они жили среди людей, которые привыкли судить человека по цвету его кожи. Многое из того, через что они прошли, они утаили от своих детей и внуков. Слишком печальным получился бы рассказ о подлости и зависти, ненависти и лицемерии. Незачем их потомкам знать, сколько грязи в этом мире! Тем более что время шло, наступали перемены и возрождались надежды. Их внучка, прекрасная Эшли жила уже в другом мире, где людей не делили на высших и низших и где у нее было такое же право на счастье, как у ее белокожих подруг.

Однако Эшли до сих пор время от времени ощущала отблески враждебности людей, которые никак не могли примириться с тем фактом, что любовь не разбирает ни расы, ни возраста, ни социального статуса. Мужчины влюблялись в нее с первого взгляда, но нередко сразу отстранялись, узнав, что к ее крови примешана капелька янтарного солнца. Девушка не могла не чувствовать горечи…

Родители постарались дать дочери приличное образование. Но денег постоянно не хватало, и Эшли, бросив университет, поступила на курсы медсестер и стала работать в местном госпитале, чтобы обеспечить себя и помогать родителям. Способную девушку быстро заметили, предложили учиться дальше, но для этого надо было переехать в другой город. Эшли не могла оставить семью, друзей, больных, к которым успела привязаться всей душой.

К тому же Эшли любила, любила несчастливо. Это была любовь с первого взгляда, нерассуждающая и сильная.

Впервые она увидела его на вечеринке у своей подруги, с которой вместе училась в университете. Молчаливый юноша не стремился оказаться в центре внимания и поразить всех своим интеллектом или остроумием. Но Эшли разбиралась в людях и сразу поняла, что этот молодой человек во многом превосходит тех, с которыми ей приходилось общаться. С замирающим сердцем она следила за ним, даже не мечтая о том, чтобы он обратил на нее внимание. Эшли была скромной девушкой, и мысль о том, чтобы привлечь его, ни разу не закралась ей в голову.

Тем более что сердце ее избранника уже было занято. И хотя Эшли было очень больно, она искренне одобряла его выбор. Блестящую Сильвию Уэнрайт нельзя было не любить, и Эшли казалось совершенно справедливым, что Джек Денвер не смотрит ни на кого, кроме нее.

А ей оставалось лишь проклинать свое глупое сердце, которое не давало ей ответить взаимностью на чувства мужчин, искренне увлеченных ею.

Теперь, глядя на исхудавшее, измученное лицо Джека, Эшли невольно задавалась вопросом, что произошло с ним в Америке, раз он вернулся назад один, без прекрасной Сильвии, страдающий и больной. Она решила не напоминать ему об их коротком знакомстве, так как чувствовала, что любой человек из тех счастливых времен будет ему неприятен. К тому же вряд ли он помнит ее. И Эшли оставалось для него просто одной из многочисленных сестер госпиталя св. Женевьевы, где Джек Денвер постепенно выздоравливал.

День, когда Джек наконец пришел в себя, выпал на дежурство Эшли. Она привычно поправляла его постель, как вдруг почувствовала чей-то взгляд. Она опустила глаза и увидела, что в широко распахнутых глазах Джека нет ни капли горячечного бреда. Он внимательно разглядывал девушку, и ей на секунду показалось, будто он узнал ее. Эшли растерялась. Она часто мечтала об этом моменте, но сейчас не могла собраться с мыслями.

А Джек никак не мог понять, является ли эта хорошенькая девушка в чем-то светло-зеленом плодом его больного воображения или же существует на самом деле.

— Как вы себя чувствуете? — тихо спросило прекрасное видение.

Джек разлепил губы и пробормотал:

— Как будто по мне прошло стадо слонов.

Девушка заулыбалась, не в силах скрыть охватившую ее радость. Он очнулся, он шутит, значит, кризис миновал, и его жизни больше ничто не угрожает! Напряжение, в котором Эшли жила в последнее время, внезапно спало.

— Это скоро пройдет, — сказала Эшли. — Вы перенесли очень тяжелую лихорадку.

— Лихорадку? — переспросил Джек.

Для него, раньше не болевшего ничем страшнее насморка, это было незнакомое, диковинное слово, таившее в себе массу опасностей и сюрпризов. Разве не лихорадка привела его сюда, в заботливые руки этой черноглазой девушки, чей голос напоминал журчание прозрачного ручья в потаенном лесном уголке?

— Я приглашу сейчас доктора, чтобы он посмотрел вас, — произнесла она своим чарующим голосом.

— А разве вы не доктор? — протянул Джек разочарованно.

— Я всего лишь младшая медсестра, — покачала головой девушка.

Но, несмотря на свое похвальное намерение, Эшли почему-то не торопилась звать врача. Она стояла у прикроватного столика и перебирала лежавшие на нем лекарства, словно в этом была какая-то необходимость. Здоровью Джека ничего не угрожает, так неужели она не может на несколько минут продлить это сладкое уединение? Никогда раньше Джек Денвер не смотрел на нее такими глазами, восхищенными и удивленными. Хотя Эшли прекрасно знала, что человеку, который только что пришел в себя после тяжелой болезни, все вокруг кажется необыкновенно прекрасным, ее сердце замирало от счастья.

Но вечно так продолжаться не могло. Эшли сделала над собой усилие и стремительно вышла из палаты. Ее долг — поставить врача в известность, что больной пришел в себя. Она же сможет увидеть Джека вечером, когда будет совершать очередной обход. И завтра утром. И еще на протяжении многих дней, когда он будет выздоравливать в их больнице…

О будущем Эшли старалась не думать. Далека она была и от мысли попытаться завоевать сердце Джека. Сейчас ей было достаточно быть рядом с ним, ухаживать за ним и знать, что у него все в порядке…

Я стану ему доброй сестрой, другом, с вдохновенной легкостью обещала она себе.

Но выполнить это обещание оказалось гораздо труднее. Джеку становилось лучше с каждым днем, и, хотя он не позволял себе ничего лишнего, его глаза ясно говорили о том, что его отношение к Эшли братским не назовешь. Он не анализировал свое состояние и не думал о том, что влюбился во второй раз. Слишком свежи были раны после первого разочарования. Но присутствие Эшли наполняло его небывалой энергией, рядом с ней он чувствовал себя совершенно здоровым и сильным. Когда она уходила, у Джека резко портилось настроение. Все вокруг тускнело и теряло значение. Джеку казалось, что Эшли всегда забирает с собой частичку солнечного света, без которой неизбежно блекнут все краски…

Зато с появлением Эшли все преображалось. Ее ласковая улыбка могла осветить самый мрачный день, разогнать тучи, заставить цветы распуститься. Джек не уставал любоваться прекрасной девушкой, ее аккуратными, проворными движениями, густыми черными волосами, заплетенными в косу, смуглой кожей с теплым золотистым оттенком. Он искренне восхищался ее красотой, как восхищался бы чудесной картиной или скульптурой. Эшли казалась ему прекраснейшим произведением искусства, которое сотворил самый великий мастер на земле — Природа.

Это было совершенно платоническое чувство, благоговение, преклонение перед истинной красотой. Эшли олицетворяла для него все прекрасное, что есть в женщине. Единственное, о чем жалел Джек, так это о том, что он не поэт и не может достойно воспеть красоту Эшли. В те дни выздоравливало не только тело Джека, возрождалась к жизни и его душа. Исцелялись обиды, рубцевались старые раны, исчезало без следа самое страшное — разочарование. Сильвия была забыта. Романтик в Джеке Денвере заговорил в полный голос. Он жаждал воздвигнуть храм в честь богини Эшли и поклоняться ей.