Бенет наклонил голову, Габби почувствовала щекой тепло его дыхания.

— По крайней мере, я могла бы дать выход своей ярости, колотя ракеткой по мячу.

— Я могу придумать более продуктивный способ использования этой сдерживаемой энергии.

Он провел большим пальцем по ее подбородку, коснулся пульсирующей жилки на шее. Габби задрожала в предвкушении его ласки.

— Ты играешь не по правилам.

Бенет прикоснулся губами к ее виску.

— Я ни во что не играю.

Габби закрыла глаза, наслаждаясь его близостью, прикосновением его губ к ее губам. Поцелуй становился все более страстным, усиливая ее разгорающееся возбуждение, угрожая полностью лишить ее самообладания.

Тело Габби напряглось, кровь запульсировала. Она хотела большего и едва сознавала, что соблазнительные стоны рвутся из глубины ее горла. Бенет медленно отстранился, подхватил ее на руки и понес к лестнице.

— Спальня — это так цивилизованно… — тихо выдохнула Габби, лизнула мочку его уха и слегка укусила.

Дверь спальни захлопнулась за ними.

— Ты хочешь нецивилизованно? — спросил он, поставив ее на ноги.

Его слова вызвали мысленный образ, такой эротичный, что острое желание пронзило ее тело.

— Это очень дорогое платье. — Она хотела бы сказать это легкомысленно, небрежно, но попытка явно провалилась.

Что-то непонятное загорелось в его глазах. Первобытное? Пожалуй. И ее сердце остановилось, затем забилось снова с бешеной скоростью.

У нее перехватило дыхание, когда Бенет расстегнул молнию, и платье соскользнуло на ковер. Как загипнотизированная, она переступила через него.

Глядя ей в глаза, Бенет швырнул платье на кресло и стал ласкать ее грудь.

Затем последовали ее вечерние туфельки, и Габби завороженно смотрела, как он снимает пиджак и швыряет его на стоячую вешалку. Потом в сторону полетели галстук, рубашка, туфли, носки, брюки.

И, обхватив ее лицо ладонями, он поцеловал ее так жадно, что она сдалась, не раздумывая. Она больше не хотела сражаться с ним и упивалась бурей освобожденных чувств.

Бенет не соблазнял ее. Он заявлял свои права.

Его ласки сводили ее с ума, подчиняя тело и душу. Ее капитуляция была окончательной и безоговорочной.

Она больше не контролировала ни свое содрогающееся тело, ни бурю страсти, не сознавала, что умоляет его не останавливаться.

Если уж суждено умирать, она хотела бы умереть вот так. Какая чудесная смерть!

Когда Бенет опустил ее на кровать, она чувствовала лишь невыразимое удовольствие, изгибаясь ему навстречу в изумительном ритме, ведшем их обоих к кульминации.

Потом она лежала на смятых простынях, и не было ни сил, ни желания шевельнуться или даже открыть глаза.

— Я причинил тебе боль?

Боль? Боже милостивый, какая боль? Мучительное наслаждение — да, но не боль.

— Нет. — Нежная улыбка тронула ее губы. — Это было бесподобно. Хотя не думаю, что готова к повторению.

Бенет поцеловал чувствительную ямочку в основании ее шеи, проложил тропинку к ее рту.

— Расслабься, querida. Я не скоро смогу повторить.

Габби почувствовала, как прохладная простыня прикрыла ее разгоряченную кожу, и благодарно вздохнула, уютно пристроив голову на его груди. Даже в раю не может быть лучше.

Габби проснулась, от прикосновения губ к своей щеке, сладко потянулась, изогнув стройное тело, как довольная кошка под ласкающей ладонью хозяина, улыбнулась, приоткрыла глаза.

— Поздно?

— Достаточно поздно, querida.

Бенет уже побрился, был одет и, если она не очень сильно ошибается, готов к отъезду. Сожаление омрачило ее радость.

— Я хотела проводить тебя в аэропорт.

— Лучше перед работой понежиться в джакузи, не спеша позавтракать, просмотреть газету.

— Почему ты не разбудил меня, — упрекнула Габби.

— Разбудил. — Бенет показал на столик у кровати. — И принес тебе кофе и апельсиновый сок.

Габби села в постели, обняла руками колени. Озорные огоньки вспыхнули в ее глазах.

— В таком случае ты прощен.

— Ты всегда можешь связаться со мной по мобильному телефону.

Бенет на глазах превратился из заботливого мужа и любовника в успешного бизнесмена в костюме-тройке. Габби видела, что он уже думает о первом из совещаний, назначенных на следующие несколько дней в Мельбурне.

Габби взяла бокал стоком, сделала большой глоток. Как приятна прохлада свежевыжатого апельсина, но ей хотелось провести утро по-другому.

Она хотела рано проснуться, не спеша заняться с Бенетом любовью, принять вместе с ним ванну, поболтать за завтраком. Однако теперь придется довольствоваться быстрым поцелуем и увидеть, как захлопывается за ним дверь.

Поцелуй был более крепким, чем она рассчитывала, но все равно оставил ее неудовлетворенной, и она задумчиво посмотрела Бенету вслед.

Четыре дня, три ночи. Совсем недолго. Они расставались и на более долгий срок. Почему же теперь она гораздо острее ощущает его отсутствие?

Габби допила апельсиновый сок, выскользнула из кровати и направилась в ванную комнату. Полчаса спустя она легко сбежала по лестнице в кухню.

— Доброе утро, Мэри.

Домоправительница тепло улыбнулась ей.

— Доброе утро. Будете завтракать в столовой или на веранде?

— На веранде.

— Хлопья с фруктами, гренки, кофе? Или горячий завтрак?

— Спасибо, хватит хлопьев.

Габби выбрала пачку хлопьев, поставила на поднос молоко и вышла на веранду.

Несмотря на раннее утро, солнце начинало припекать. Можно было бы забыть на день о работе, остаться дома, почитать книжку в тени пляжного зонта…

До возвращения Бенета оставался еще длинный рабочий день и долгая одинокая ночь. Габби завтракала на веранде, просматривая утреннюю газету.

— Ваш «мерседес» на ремонте. Серж просил напомнить, чтобы сегодня вы взяли «бентли».

Габби оторвалась от газеты, поставила кофейную чашку на блюдце и спросила с озорной улыбкой:

— А может, лучше спортивный?

— Мы же не хотим, чтобы у Сержа случился сердечный приступ, — сухо ответила Мэри, и Габби рассмеялась.

— Конечно, не хотим.

Мощный спортивный автомобиль хоть и принадлежал Бенету, но был гордостью и радостью Сержа, который холил его и лелеял, как и другие две машины — «бентли» и «мерседес». Если вдруг урчание мотора любой из них переставало удовлетворять его высочайшим требованиям, Серж немедленно организовывал профессиональный технический контроль.

Зазвонил телефон, и Мэри сняла трубку.

— Резиденция Николсов.

Через пару секунд она прикрыла ладонью микрофон и протянула трубку Габби.

— Это вас, миссис Николс.

Габби подошла к телефону.

— Доброе утро, Моника. Как дела?

— Прекрасно, Габриэль. Я подумала, что мы могли бы встретиться днем. Тебе удобно?

Пустая болтовня с мачехой за ленчем — не самое большое удовольствие, но, несомненно, у Моники нашлась причина для приглашения, и так же несомненно, что эта причина выяснится очень скоро.

— Конечно, — вежливо ответила Габби. — В котором часу и где?

— В половине первого. — И Моника назвала престижный ресторанчик неподалеку от здания корпорации «Стэнтон и Николс».

— С нетерпением жду встречи, — закончила Габби.

«О Боже, какая же ты лгунья», — упрекнул ее внутренний голос.

Нет, не совсем так. В жизни столько приключений. Ее отношения с Моникой — просто одно из них.

Дорожное движение было интенсивным, водители казались еще более нетерпеливыми, чем обычно, и из-за аварии на перекрестке автомобильная пробка растянулась на несколько километров.

В результате Габби приехала на работу поздно. На столе лежало сообщение, что ее секретарша заболела, а в утренней почте не оказалось обещанных важных документов. День начинался плохо.

К полудню она добилась обещания прислать недостающие документы с дневным курьером. Это означало потерю нескольких часов. Теперь, чтобы собрать все данные, проверить и проанализировать их к завтрашнему совету директоров, придется или остаться на работе допоздна, или приехать сюда завтра рано утром.