— Ты не видела сегодня ван Остервельда?

     Софи прекратила диктовать — палец ее остался на симпатичной иллюстрации, изображающей двусторонний катетер Боземана.

     — Нет, — осторожно сказала она. — Он что, разве появлялся сегодня?

     Каррадерз не отрывал глаз от списка.

     — Да нет. Он всю ночь провел на ногах — только где-то около девяти ушел, чтобы принять душ и побриться. У него есть новости из Утрехта — вроде бы его операционная отреставрирована раньше, чем предполагалось. Я думаю, он скоро уедет... Ему больше незачем здесь оставаться, так-то. Мне будет его не хватать — он такой славный парень. — Том окинул быстрым взглядом стол, потом опять уткнулся в списки.

     Софи не отрывала от бумаги лица; она все ждала того момента, когда, по ее мнению, голос ее должен был зазвучать так, будто ничего не случилось.

     — Это отличные новости для него, не так ли? Мы все станем по нему скучать, однако он никогда и не думал здесь оставаться. — Ей больше не хотелось о нем говорить, потому что не хотелось больше и думать, — последние воспоминания, связанные с ним, причиняли ей боль. Желая перевести разговор на другую тему, Софи оживленно затараторила: — Сегодня утром звонил дядя Джайлз; он очень огорчен, но, к счастью, пока не может возвратиться, хотя сказал, что чувствует себя гораздо лучше. — Она не стала ждать, пока Каррадерз скажет на это что-нибудь, и продолжала: — Как вы думаете, стоит мне заказать резины? — Софи встала и принесла формалиновую баню, в которой она хранилась. — Все здесь, должно быть, сильно перегрелось и выглядит не очень...

     Том заглянул в сосуд:

     — Ты права, нам нужен новый комплект резины. Выброси это.

     Софи осторожно поставила формалиновую баню на место.

     — Только без шуточек — я должна сначала показать это кому-нибудь, а уж потом пускай заменяют.

     В половине шестого Том прервался:

     — Наше дежурство окончено. У меня на сегодня билеты на эстрадную программу в...

     Она заговорила раньше, чем успела подумать.

     — О, вы не пожалеете!

     — Не знал, что ты видела это. — Том был удивлен. Софи густо покраснела и зачем-то призналась:

     — Меня пригласили на это представление просто потому, что кто-то в последний момент не смог пойти.

     Дома было еще хуже. Близкие смотрели, как она, сидя у камина, жует свой тост.

     — Представляешь, как только мы сели за ленч, пришел Макс, — заговорила Пенни.

     Софи отправила в рот последний кусочек тоста, закинула ногу на ногу и обхватила руками колени. Она почувствовала, что окаменела. Рядом устроился Клякса, который придавал картине еще большую статичность — он сидел совершенно неподвижно и, в порядке опыта, аккуратно стаскивал розовым языком тосты со стола, бесшумно их проглатывал и, всякий раз глядя после этого на Софи невинными глазами, ожидал выговора. Никого, казалось, особо не заботило, что творится в ее душе, кроме этой собаки. Клякса чувствовал, что она нуждается в утешении, и нежно лизнул ее руку.

     — Он поехал в Дорсет повидать дядю Джайлза, — вмешалась миссис Гринслейд. Она быстро оторвала глаза от кроссворда и нежно улыбнулась Софи. — Он здесь не задержится. Через несколько дней уезжает обратно в Утрехт... но, наверное, ты уже знаешь об этом.

     Софи выпила еще чаю, посмотрела на свою пустую тарелку и обменялась с Кляксой долгим признательным взглядом.

     — Да, Том Каррадерз сказал мне, что Макс скоро уезжает, — коротко сказала она. — Я не виделась с ним сегодня. — Она поймала на себе любопытный взгляд брата. — Он не спал всю ночь и был очень занят все утро.

     Но Бен не собирался отступать:

     — Да, но если он нашел время приехать и повидать нас, почему не нашел его для тебя? Ты ведь ближе к нему, чем мы.

     Софи поднялась и принялась с особым рвением убирать со стола. Она даже вспомнила о Титусе и подлила ему молока.

     — Не исключено, что он заходил в операционную, когда меня там не было. Я уходила к Мэри пить кофе, потому что в нашем блоке нет теперь электричества. — Софи хотелось сменить тему разговора, она предпочитала поговорить не о Максе, а о пожаре.

     Следующие несколько дней тянулись на редкость скучно. Софи целыми днями корпела над своими подсчетами и каталогами — на все это ушло гораздо больше времени, чем она могла подумать. В операционной уже трудились рабочие — они затянули брезентом прогоревший потолок и выносили хлам. Софи почти не видела своих медсестер, а также Тома и Билла, хотя последний и заходил к ней на ужин. Каждое утро Софи отправлялась на дежурство, с ужасом ожидая услышать новость о том, что Макс ван Остервельд уехал, даже не попрощавшись с ней. Когда же он наконец зашел к ней в кабинет, она была совершенно не готова к встрече с ним. Софи стояла на коленях перед кучей игл и сортировала их по размерам и формам. Кровь бросилась ей в лицо, когда она увидела Макса в дверях. Вскочив, задыхаясь от волнения, она проговорила:

     — Привет. Как... как дядя Джайлз?

     Макс слегка улыбнулся.

     — Дядя Джайлз поживает отлично, а как поживает Софи?

     — Я? Прекрасно, благодарю вас.

     — Так как вы не поинтересовались состоянием моего здоровья, разрешите мне самому сообщить вам, что оно просто превосходно.

     Он наклонил голову набок, и холодное осеннее солнце посеребрило его волосы.

     — Вы выглядите похудевшей, бледной и усталой, — заметил он. — Вы здесь одна, — обвел он рукой кабинет, — ликвидируете весь этот беспорядок?

     — Ну да. Ведь это моя работа, не так ли?

     — А что вы будете делать, когда найдете последнюю иглу и пересчитаете все полотенца?

     — Не знаю, но, похоже, мне придется выполнять подсобную работу; в Святом Чаде я им не нужна, а на ремонт операционной уйдет несколько месяцев. Мне об этом сказал архитектор, который приехал вчера.

     — Если я правильно понял, вы не в восторге от подсобной работы, не так ли?

     Макс прошел и сел на край стола — стол скрипнул под ним. На нем был твидовый костюм и джемпер, поэтому Софи подумала, что он только что приехал от дяди Джайлза. Он внимательно смотрел на нее холодными голубыми глазами, которые, казалось, ничего не выражают.

     — Завтра вечером я возвращаюсь в Утрехт, — неторопливо сказал он. — Мне бы очень хотелось провести с вами еще один вечер, прежде чем я уеду. Но, к сожалению, сегодня вечером я не могу.

     Софи машинально высыпала из пакетов на стол уже рассортированные иглы, не осознавая, что ей придется сортировать их заново.

     — Да, это было бы восхитительно. — К счастью, голос ее звучал именно так, как она хотела, — он был приятным, дружелюбным и немного небрежным. — Но я все равно не смогла бы составить вам компанию. У меня свои планы на вечер.

     Макс взял со стола несколько пакетиков для игл и начал их теребить. Софи поняла, что из-за этих игл ей придется задержаться на работе еще на час, но ее теперь это мало тревожило. У нее еще будет достаточно времени заняться ими, когда он уедет.

     — Ах да, — сказал он. — Джон Моррис. Я почти забыл о нем. Надеюсь, он остался доволен уик-эндом, проведенным в Скарборо?

     Софи приоткрыла рот, чтобы ответить «да», но потом задумалась — разве она сказала «Скарборо»? Ей казалось, она называла другой город, который теперь не могла вспомнить.

     — Харрогит, — с триумфом сказала она. — Это было в Харрогите.

     Губы Макса дрогнули.

     — Ну да, конечно. Я всегда путал эти два города. Мне необходимо посетить их, тогда, возможно, я научусь различать. Может быть, вы пригласите меня туда, когда выйдете замуж, — прибавил он застенчиво.

     Софи испуганно взглянула на него; ее нежные губы слегка раскрылись.

     — Замуж? — как-то глупо повторила она.

     Он вопросительно поднял черные брови.

     — Моя дорогая барышня! Мне как-то с трудом верится, что вы собираетесь жить с ним в грехе.