- Ну и ну!

Выписывая роженицу и новорожденную домой, она в недоумении разводила руками и говорила коллегам, которые, прослышав об интересном случае, битком набили ординаторскую:

- Что за взгляд у нее! Ну что за взгляд! Даже если учитывать акселерацию... Дети раньше месяца не в состоянии фиксировать взгляд на предметах. Поистине необычайный ребенок! И эти крылышки... Такого я не встречала ни в литературе, ни в жизни. Хвостик там, избыточное оволосение, зубы у новорожденных - такой атавизм встречается. Но крылышки!..

И, хотя девочка была абсолютно здорова, в выписке написали, подчеркнув слова эти красным карандашом: "Требуется постоянное наблюдение участкового педиатра. Через месяц консультация всех узких специалистов".

Девочка росла быстро, вес набирала хорошо и улыбалась всем, кто бы к ней ни подходил.

В возрасте полутора месяцев она стала пытаться произносить отдельные слова. Заметив, что попытки эти повергают родителей в изумление, а иногда и вызывают настоящий испуг, она стала упражняться ночью и в то время, когда родителей рядом не было. Но ее достижения в этом недолго оставались тайной.

Однажды, когда Фенечке исполнилось три месяца, мама почему-то решила, что ребенок поел плохо. Она стала настойчиво заставлять девочку высосать еще немного молока. Крошка кривилась, морщилась, что было сил отворачивалась, чуть не выворачивая шею. Мать была неумолима. После одной, особо настойчивой попытки Феня не выдержала и, пустив струйку молока углом рта, раздраженно заявила:

- Перестань! Не хочу больше! Я уже сыта! Неужели непонятно?!

Услыхав это, мать изменилась в лице, побледнела, опираясь рукой о постель, с трудом встала на ослабевшие ноги и, пятясь, выскочила за дверь. Там она прислонилась к косяку, чтобы отдышаться и не упасть, и закричала шепотом читавшему газету мужу:

- Павлуша! Она заговорила!

- Да? - рассеяно отозвался глава семейства и перевернул страницу.Ничего удивительного. Для женщин разговор - форма существования.

После описываемого события молоко у матери пропало, и ребенка стали кормить из бутылочки.

Как-то раз, месяц спустя, мать, зайдя в комнату, заметила что девочка пристально смотрит в одну точку. Она посмотрела туда же и похолодела: бутылочка с молоком рывками двигалась к краю стола. Еще мгновение, и она, свалившись вниз, с глухим стуком раскололась. Девочка, глядя на расплывающуюся белую лужицу, тоненько и жалобно заплакала.

- Снова ты за фокусы свои взялась! Что ты наделала?! - воскликнула мать, у которой возмущение перебороло удивление.

- Я есть хочу,- всхлипывая, оправдывалась пятимесячная малютка.

- Позвать надо было, попросить.

- Я звала, но ты не услыхала.

И тут мать вспомнила, что несколько минут назад, когда она на огороде подсапывала картошку, в голове ее будто раздался шелестящий шепот:

- Мама, я хочу есть.

Так обнаружилось, что у Фени, помимо всего прочего, есть способность и к телепатии.

Родители постепенно привыкали к необычным способностям ребенка. И когда в пустой комнате невидимая рука переставляла предметы в поисках утерянной игрушки, родители хладнокровно замечали:

- Осторожно, Фенечка. Не разбей чего-нибудь, ради бога.

И знали, что Феня, где бы она ни находилась, слова родительского увещевания услышит.

К пятнадцати годам она выросла в очаровательную девушку - стройную, гибкую, живую. На первый взгляд это была самая обыкновенная девушка, добрая и приветливая. Но помилуйте, что это за обыкновенная девушка, которая платья носит со специально обработанными проймами, через которые продевает крылья? Что это за обыкновенная девушка, которая... Однако все по порядку.

Каждое утро в половине восьмого жители Киевской, окна которых выходили на улицу, могли видеть юную фею, спешащую в молочный магазин с пузатым облупленным бидоном в руках.

Ходить за молоком для младшей сестренки было постоянной обязанностью Фени. Вначале, только получив эту нагрузку, она попыталась было забирать молоко из магазина, используя свои сверхъестественные возможности, нежась в постели, потягиваясь и позевывая.

Но тут, к ее удивлению, на нее ополчились с двух сторон. С одной стороны - молочницы, которых в серые утренние часы самодвижущиеся бидоны повергали в испуг. С другой - отец, который, со значением трогая ремень, заявил:

- Не позволю бездельничать. Хорошо помню: труд из обезьяны человека сделал.

Суровый тон отца, стальной блеск в его очах вызвали у Фени бурю протеста. Тонкий, будто солнечный лучик, ударив из глаз дочери, угодил в глаза отцу. Он внезапно подобрел, заулыбался и проворковал:

- Прелесть ты моя, голубушка. Трудись, золотце. Работай, солнце мое, а не то отлуплю.

Услышав последние слова, Феня вздрогнула от неожиданности и поникла золотистой головой.

Если отец Фени был принципиальным противником телекинеза, то мать возненавидела телепатию.

- Нехорошо это,- говорила она, ни к кому не обращаясь и нарочито гремя кастрюлями.- Кто читает чужие письма, о том говорят - непорядочный. А мысли, мысли! В них тайного больше, чем в письмах. Нечаянно и гадкие выплывают. Зачем это знать другому?!

Мальчик жил во Втором Киевском переулке, девочка - по Киевской улице. Ему скоро должно было исполниться шестнадцать, ей было пятнадцать с небольшим. В этом возрасте девочки зачастую превращаются в очаровательных девушек. Вечерами, испытывая непонятное томление, они безудержно стремятся из дому, собирают открытки с ликами киноартистов и с большим пылом переписывают в свои альбомчики сентиментальные стихи.

6

Но наши герои были не такими. Дружба их продолжалась, в ней, правда, появились новые трепетные оттенки. Раньше Феня была просто симпатичной девочкой, теперь она стала красивой девушкой, и это невыразимо волновало Мальчика - теперь уже юношу. И, бывало, он смущался, умолкая на полуслове, и как воришка, пойманный на месте преступления, терялся, если случайно взор его падал на маленькую девичью грудь.

Но все же они по-прежнему понимали друг друга. Стоило Фене посмотреть на кого-то, кто показался ей забавным, и чуть-чуть прищуриться, как ее друг покатывался со смеху. А если он кивком указывал на то, что казалось ему смешным, то Феня тут же фыркала в ладошку.