Знаменский. Мне нужно вас не принять, а допросить.
Пауза. Маслов ежится.
Знаменский. Побудешь, Михаил Константинович?
Токарев. Побуду.
Знаменский отпирает дверь кабинета.
Сцена четвертая
Кабинет Знаменского, куда входят Знаменский, Токарев и Маслов. Знаменский молча указывает Маслову на стул, стоящий в некотором отдалении от стола. Маслов садится и оказывается весь на виду; это его дополнительно нервирует, он мается, делает какие-то мелкие ненужные движения. Знаменский неторопливо достает протокол допроса, заполняет «шапку». Токарев наблюдает за Масловым.
Маслов (не выдержав молчания). Вы не представляете, до чего я нелепо себя чувствую!.. Никогда в жизни не думал, что меня вдруг будут допрашивать... И вообще вся эта история... Ребята замучили вопросами, теща плачет. Кошмар!..
Он определенно ожидал сочувствия, но ни Токарев, ни пишущий Знаменский ничем не отзываются на его смущенное бормотание.
Знаменский (дописав). Вы допрашиваетесь в качестве свидетеля. Напоминаю вам, что закон обязывает вас говорить правду. Отказ от показаний или заведомо ложные показания являются уголовным преступлением. Прошу расписаться, что я вас об этом предупредил.
Маслов растерянно выслушивает Знаменского, привстает, расписывается в протоколе и возвращается на свой стул.
Маслов. Я понимаю — так полагается. Но какие с моей стороны могут быть ложные показания? Пожалуйста, любые вопросы... Даже рад, если могу помочь следствию. С удовольствием!
Токарев и Знаменский молча смотрят на Маслова, тот переводит взгляд с одного на другого и все больше теряется.
Маслов. Впечатление, что вы мне не верите!.. Но вы поймите... Ну, конечно, я муж, но как честный человек я глубоко осуждаю Ирину! И мой гражданский долг...
Знаменский (суховато). Зря вы так волнуетесь, Николай Семенович. Мне только надо уточнить некоторые обстоятельства. Скажите, кто-нибудь из работников ресторана бывал у вас Дома?
Маслов. Бывали. Это ведь естественно, не правда ли?
Знаменский. Кто, когда?
Маслов. На дне рождения жены. Еще в какой-то праздник... Но затрудняюсь сказать, кто именно. Я их мало знаю.
Знаменский. Кудряшов не бывал?
Маслов. Это ее начальник, толстый такой? Нет, его Ирина ни разу не приглашала.
Знаменский. Но вы были знакомы?
Маслов. Случайно встретились однажды на стоянке такси. Я был с Ириной, а он с братом.
Знаменский (быстро). Кудряшов так и представлял своего спутника?
Маслов. Извините, не помню. Но у меня создалось такое впечатление. Они чрезвычайно похожи, только тот помоложе.
Знаменский. Так... (Переглядывается с Токаревым.) Каковы были отношения Кудряшова с Ириной Сергеевной?
Маслов (нерешительно). Ну... иногда она жаловалась.
Знаменский. На что конкретно?
Маслов. Мм... (Сожалеюще пожимает плечами.) Вот ведь... как ни странно, не могу припомнить с определенностью...
Знаменский (жестковато). Другими словами, вы ее не расспрашивали? И даже пропускали жалобы мимо ушей?
Маслов (обижаясь). Позвольте, зачем так формулировать? Начальство есть начальство: всегда могут быть неприятности. Я не считал нужным особенно вникать...
Знаменский. Вы никогда не советовали жене уйти из «Ангары»?
Маслов. Я же ничего не знал!
Знаменский. Похоже, и не желали знать.
Токарев. Пал Палыч, у меня небольшой вопрос.
Знаменский. Прошу.
Токарев. Хотелось бы услышать, где товарищ Маслов обычно обедал.
Маслов (удивленно). То есть... почему вы спрашиваете?
Токарев. Да так... небезынтересно.
Короткаяпауза.Знаменский смотрит на Токарева, тот едва заметно подтверждающе кивает.
Маслов (испытывая неловкость). Видите ли, «Ангара» в пяти минутах от моей работы... Я стал заходить... Тем более что трестовская столовая — не очень, знаете, а у меня иногда печень... И вообще приятно посидеть вместе в культурной обстановке. Вы полагаете... это могут счесть предосудительным?
Знаменский. Вы расплачивались за обеды?
Маслов. Ирина как-то там оформляла.
Токарев. То есть?
Маслов. Боюсь что-нибудь напутать — вам лучше справиться у нее... (Нервно взглядывает на часы.)
Знаменский. Я занесу в протокол ваши показания, и можете быть свободны.
Маслов (робко). Пал Палыч, у меня огромная просьба.
Знаменский (на секунду отрываясь от протокола). Передачу можете свезти в любое время, я дам письменное разрешение. Свидание — пока нет.
Маслов. Передачу?.. (Он вдруг разом сникает, плечи его ссутуливаются.) Передачу-то... Да разве я соображу, что купить... Выскочил вот в перерыв... Этим ведает теща... (Шепчет в глубоком угнетении.) Не могу себе представить Ирину в тюрьме, на нарах. Просто не могу себе представить...
Знаменский. Нар в следственном изоляторе нет, у каждого своя койка. Но веселого, конечно, мало... Ирина Сергеевна просила вас не тревожить, но теперь могу сказать, что она была больна. Сейчас лучше.
Маслов (вздрагивая). Сердце?!
Знаменский. Да.
Маслов (страдальчески). Как же она там одна?! Там хоть врач-то есть?!
Знаменский. Безусловно. Было сделано все необходимое.
Маслов. И Ирочке действительно лучше?
Знаменский. Да, она поправилась.
Маслов (утирая лоб). Слава богу... Теперь я понимаю, почему вы не давали свиданий...
Знаменский. Не совсем. Ваша жена пока не хочет с вами встречаться.
Маслов. Почему?!
Знаменский. Оберегает вас от неприятных впечатлений.
Маслов (после паузы). Знаете, возможно, она права. Я так люблю красоту, уют. А там... Брр... До чего все это дико! Наверное, конечно, ее обманули, запутали, но все равно — как она могла так легкомысленно... зная всю опасность... (почти в слезах) и что ставит под удар мое будущее!..
Знаменский (дописав). Вы о чем-то хотели просить — до разговора о передаче.
Маслов. Ах, да... (Проводит рукой по лицу, выпрямляется.) Огромная просьба! Погода, вы видите, меняется, уже совсем тепло... а вещи описаны. Там два дедероновых костюма...
Знаменский (не поднимая глаз). Исключить из описи? Подайте заявление, рассмотрим. (Протягивает Маслову протокол.)
Маслов (горячо). Большое спасибо! (Берет протокол, просматривает, подписывает.)
Знаменский. Давайте, отмечу пропуск.
Маслов прощается.
Знаменский (едва за Масловым закрылась дверь). По анкете у Кудряшова нет никаких братьев.
Токарев. Да, на всякий случай я проверю, что за двойник. Довольно наглое, между прочим, требование насчет дедеронов. По-моему, до него даже не вполне доходит, за что посадили жену.
Знаменский (досадливо). Она просила сказать — пока, — что за халатность.
Токарев (язвительно). А ты и послушался? И обкладываешь ваткой этого самовлюбленного дурака? (Вздыхает.) Ох, Знаменский, Знаменский!