― Мы много путешествовали, когда я был маленьким. Ездили по всем курортам, пока они строились, но мы всегда возвращались сюда. Это место было нашим домом. И даже когда родителей не стало, я стараюсь каждый год проводить здесь какое-то время.

Я пыталась совместить эту историю с той, о которой уже догадывалась. Елена Виланакис, она же Елена Кайя, была несчастна. Из-за ее связи с мафией? От этого ее спасал Даниэль Саллис? После смерти родителей Рив вернулся к мафии, потому что ему больше некуда было идти?

Но эти вопросы важны были для Эмбер, а сегодняшний день я решила посвятить Риву.

― Спасибо, что взял меня с собой в Вайоминг, ― поблагодарила я. ― Это много для меня значит.

― Для меня тоже много значит твое присутствие здесь. ― Мы встретились взглядами и какое-то время смотрели друг на друга. Возможно, много сентиментальности ― тоже хорошо.

Спустя минуту мы оказались у реки. Она появилась будто из ниоткуда. Хотя еще издалека я услышала журчание воды, но самой реки видно не было. Мы спешились, и Рив привязал лошадей к дереву. Потом мы сели на выступающий из воды огромный валун и начали есть бутерброды.

― Мне нравится этот звук, ― сказала я после перекуса. ― Тихое журчание реки и шорох ветра. Так умиротворяюще.

― Его можно услышать и из дома, когда там по-настоящему тихо, ― заметил Рив, когда устроился рядом со мной, оперевшись на локти. ― Это безмятежность, этот звук способен принести покой.

Я кивнула.

― Понимаю, о чем ты. В первый день, когда мы только приехали сюда, я проснулась очень рано. И не могла заснуть. Поэтому пошла на балкон, тогда и услышала журчание.

Он нахмурился.

― Почему ты меня не разбудила? Я бы трахнул тебя и убаюкал.

Я уставилась на него.

― Не могу же я будить тебя ради секса.

― Почему нет?

― Потому что каждый раз, когда я становлюсь инициатором чего-либо с тобой, это не очень хорошо заканчивается для меня. ― В этом плане Рив вполне четко обозначил наши роли: он ― главный, а я лишь просто подчинялась.

― Что ж, твоя правда. ― Рив сел, поэтому наши глаза оказались на одном уровне. ― Только ты ведь до сих пор здесь. Может, просто ты инициировала не то, что надо.

Я задумалась над этим, прокручивая в голове все наши совместные моменты, гадая, какую реплику могла упустить. Вероятно, их было много, просто уже и не вспомнить.

Потом повернулась к нему.

― Тогда скажи, что будет, если я как-нибудь сама наброшусь на тебя вместо того, чтобы ждать твоих действий?

Рив пожал плечами.

― Попробуй и узнаешь.

Он встал и подал мне руку, чтобы помочь подняться. Потом спрыгнул с валуна и, повернувшись, спустил меня на землю. От порыва ветра несколько прядей упали мне на лицо, и Рив убрал их за ухо. На одно короткое мгновение наши взгляды вновь пересеклись, и в моей груди вдруг стало тесно. Этот был тот момент, который обычно заканчивался легким прикосновением губ, а я лишь мечтала о том, чтобы Рив прижал меня к дереву и сорвал одежду, отчаянно желая забраться ко мне в трусики.

Поэтому я отошла прочь, прежде чем он успел даже наклониться.

Мы направились к лошадям. Между нами повисло легкое напряжение, связанное, наверняка, с тем, что я отшила его. Рив нерешительно произнес:

― Мне нужно задать тебе вопрос.

― Да? ― Я была уверена, что он собирался спросить, что со мной происходило, и готова была объяснить.

― Когда мы впервые были вместе, ты спросила, нужно ли тебе стоп-слово, и я ответил, что нет.

Вот этого я вообще не ожидала. И это было не совсем так. Рив ведь тогда ответил, что если мне требовалось стоп-слово, то, вероятно, меня не должно быть там.

― Ты ответил не совсем так, но не суть.

― Думаю, я был неправ.

Я резко остановилась.

― Считаешь, мне нужно стоп-слово?

Рив сделал еще несколько шагов, прежде чем заметил, что я остановилась. Он обошел меня, чтобы встать передо мной, и спрятал руки в карманы.

― Не уверен. Никогда не использовал его, потому что был только с женщинами, которые четко обозначали границы допустимого.

В горле пересохло. Я уже позволяла Риву делать со мной довольно унизительные вещи, однако вслух признать это стеснялась.

Поэтому принялась изучать носки своих сапог.

― Неважно, будет у меня стоп-слово или нет. Я не буду его использовать.

― Даже если я зайду слишком далеко?

Я обняла себя руками.

― Не знаю, что это значит, Рив.

Он замолчал, но я понимала, что ненадолго. Рив собирался попросить объяснений. Я чувствовала это. И этот разговор, конечно, стоило начать гораздо раньше, хотя я была и не уверена, что смогла бы ответить. Теперь, когда Рив поднял эту тему, избегать ее было бессмысленно.

Поэтому я решительно прошла мимо него, чтобы не смотреть ему в глаза, и начала объяснять:

― Это моя проблема. Что-то вроде, не знаю, болезни. Мне нравится, когда мужчины вытворяют со мной такое, что другим женщинам могло бы показаться ужасным. Даже оскорбительным. И мне это не просто нравится. Мне это необходимо.

― Просто ты прирожденная сабмиссив, ― сказал Рив, подойдя ко мне сзади. ― Это не делает тебя странной. Современные психологи даже не считают это болезнью, если это не мешает жизни.

Я подошла к Майло и протянула руку, чтобы погладить его и отвлечься.

― Так и есть. Но иногда это мешает мне жить. Потому что не знаю, когда нужно вовремя остановиться. Не знаю, когда нужно сказать «нет». Я позволила навредить себе, Рив. Очень сильно навредить.

Эмбер всегда винила мужчин, с которыми я встречалась, но отчасти это была и моя вина.

Я повернулась к Риву. Перед глазами все расплывалось от непролитых слез.

― Какой человек не стоит за себя, когда его ломают? Что во мне есть такого, что я так жажду этого и все время к этому возвращаюсь? Кое-что я понимаю. Например, если кто-то другой контролирует ситуацию, то я могу не признавать, что являюсь частью этого. Могу не признавать, что мне нравится происходящее. Это помогает мне избавиться от чувства стыда. Но когда я позволяю рвать себя на куски... ― Мой голос сорвался, и я не смогла закончить предложение. И в любом случае не знала, что еще сказать.

Я покачала головой, пытаясь избавиться от комка в горле.

― Однако я не могу отказаться от этого. Иначе не чувствую себя живой. Поэтому остается только надеяться, что мне повезет. Надеяться, что, с кем бы я ни была, он позаботится о моей безопасности. В отличие от меня самой.

Пока я говорила, Рив терпеливо стоял и слушал, наблюдая за мной. И теперь я ждала, что он скажет что-нибудь банальное и успокаивающее. Что-то, что было бы направлено на то, чтобы избавить меня от чувства стыда. И я не стала бы винить его за это. Ведь как еще можно реагировать на такое сумасшествие?

Но он ничего не сказал. Просто подошел ко мне, прижался своими губами к моим и поцеловал. Это не был осторожный или мягкий поцелуй. И агрессивным или неистовым тоже. Просто поцелуй, которым он показал мне, что принимал меня такой, какой я была.

Долгие минуты мы просто стояли вот так, пока Рив позволял мне выплескивать боль и ненависть к себе медленными движениями языка и губ. Позволял мне плакать. Позволял обнажить душу. И при этом не извлекал выгоду из моей уязвимости, как делали другие мужчины.

Мы целовались и целовались, и, вероятно, продолжали бы целоваться, если бы не Майло, который слегка подтолкнул нас головой.

Смеясь, мы оторвались друг от друга.

― Он ревнует, ― сказал Рив. ― Хочет всю тебя себе. ― Он ласково погладил коня по голове. ― Извини, Майло, но она моя. И я не собираюсь ее никому отдавать. Не только на тебе ей нравится ездить верхом.

Я рассмеялась, но это скорее было похоже на смущенное хихиканье.

― Ты слышал это? Она делает вид, что подобный разговор ее смущает. Хотя я точно знаю, что это не так.

Не хотелось упускать шанс, поэтому решила еще пооткровенничать.

― Меня смутила не эта часть твоего диалога с Майло.

Рив отвернулся от коня и притянул меня к себе, прижавшись своим лбом к моему. Он нежно погладил меня по щеке тыльной стороной ладони. Я никогда еще не чувствовала такой тесной связи с ним. Духовной, даже сказала бы. Уверена, что сейчас наши сердца бились в унисон. Настолько, что могла поклясться, даже слышала невысказанные мысли Рива: «Я постараюсь. Постараюсь, чтобы между нами все получилось».

Я молчаливо дала ему аналогичное обещание, хотя и сомневалась, что смогла бы его сдержать.

К тому времени, как мы вернулись в конюшню, я уже немного оправилась от эмоционального приступа, но все еще чувствовала себя тревожно и взволновано. Мы провели слишком много часов, будучи окруженными романтикой и нежностью, ни на мгновение не поддаваясь похоти и страсти. Поэтому теперь я отчаянно нуждалась в разрядке, которую мог дать мне только Рив. И все больше боялась, что это потерялось где-то во время перехода от соглашения к серьезным отношениям.

Сначала мы отвели в денник Майло, а потом и Плейбоя. Я ждала, пока Рив закроет их, и мы вместе последовали бы к выходу из конюшни. Но как только щелкнула задвижка двери в стойло, Рив неожиданно схватил меня и крепко прижал к себе, позволяя ощутить у живота его твердую эрекцию.

― Надеюсь, седло тебе несильно натерло, потому что я больше ни секунды не могу смотреть на тебя в этих облегающих бриджах. Мне нужно, чтобы ты разделась. Чтобы ты раздвинула ноги. Мне необходимо оказаться в тебе.

― Так может тогда отпустишь меня, и мы пойдем в дом?

Он отпустил меня, но только для того, чтобы расстегнуть ремень брюк.

― Так долго я ждать не могу. Я так возбужден, что это уже причиняет боль.

Мое сердце пропустило удар.

― Прямо здесь?

Боже, да.

― Прямо здесь.

Внезапно он подтолкнул меня к соседнему стойлу, схватил за запястья и поднял их над моей головой. Рив дышал тяжело, как, впрочем, и я. Пар от нашего горячего дыхания смешивался и поднимался в холодном воздухе. И несмотря на прохладу, я излучала тепло.

Именно в этом я нуждалась. Вот чего мне не хватало. Я пребывала в сладостном предвкушении, из-за чего дрожала и покрывалась испариной одновременно, а мои трусики уже насквозь промокли.