Губы Рива замерли в миллиметре от моих, а взгляд был буквально приклеен к ним. В его глазах явно читалось, что он едва сдерживался.

― Как ты хочешь меня?

Слова Рива повисли в воздухе. Это был один из тех вопросов, которые он задавал снова и снова, к которому всегда возвращался. Чего ты хочешь? Как ты этого хочешь?

У меня никогда не было полноценного ответа на этот вопрос. И я впервые поняла почему. Потому что в действительности не хотела, чтобы меня спрашивали.

И, если я правильно начинала понимать Рива, он тоже, на самом деле, совсем не желал спрашивать. Предпочел бы просто решить самостоятельно.

― Нет, ― сказала я. ― Это ты скажи мне, чего я хочу. Именно это мне и нужно.

Его глаза потемнели, подтверждая мою догадку. Такой ответ ему понравился. Это был правильный ответ. Для нас обоих.

Теперь он удерживал мои запястья только одной рукой. А второй начал расстегивать пуговицы на курточке.

― Ты целый день мечтала, чтобы я трахнул тебя. ― Его голос был низким, хриплым. ― Представляла, как я мог бы тобой овладеть. У реки. ― Он расстегнул одну пуговицу. ― В поле. ― Еще одну пуговицу. ― На лошади. ― И последнюю пуговицу.

Да.

― Так почему ты этого не сделал? ― произнесла я едва слышным шепотом.

Рив отпустил меня, и я машинально повернулась, чтобы он легко мог стянуть с меня куртку. И она тут же полетела на пол.

― Потому что там у нас была романтика. А ты хотела грязного секса.

Да, он был чертовски прав.

Рив вытащил заправленную в бриджи рубашку.

― А теперь он будет особенно грязным, потому что ты заставила меня томиться в ожидании.

Он рывком разорвал мою рубашку, и все пуговицы посыпались на пол. Каждый миллиметр моей оголенной кожи покрылся мурашками, вызванными как словами Рива, так и прохладным воздухом. Я задрожала. Твердые горошины сосков явно проступали через ткань лифчика.

Рив стянул с меня то, что осталось от рубашки, и потянулся, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Как только лямки соскользнули с плеч, он опустил взгляд на мою грудь, воспламеняя этим еще больше.

Неважно, сколько раз Рив видел меня без одежды, каждый раз он смотрел на меня так, будто умирал от голода. Будто хотел съесть меня. И ему всегда было мало.

И я понимала его чувства. Поэтому даже представить себе не могла, что мне может надоесть этот взгляд.

Мое внимание привлек раздавшийся у входа в конюшню свист. Рив схватил меня за подбородок и приподнял его, чтобы вернуть мое внимание.

― Смотри на меня, ― резко произнес он. ― Тебя не должны волновать другие люди. Ты хочешь, чтобы это была моя забота. Чтобы я решал, кто может видеть тебя. Так ведь?

Я кивнула.

Рив приподнял мой подбородок еще выше.

― Скажи это.

― Я хочу, чтобы ты решал, кто может увидеть меня. ― Черт, теперь между ног уж точно стало мокро.

― Хорошая девочка. ― Рив отпустил меня. Потом схватил за руку и принудительно потащил к складу с кормом, где лежали тюки сена разной высоты. ― Повернись, ― скомандовал он. Я послушалась, и Рив толкнул меня на крупный тюк.

Затем схватился за пояс моих штанов.

― Ты хочешь показать мне свою киску. ― Рив спустил мои бриджи до сапог. ― Так я ничего не вижу, Голубоглазка. Тебе нужно раздвинуть ноги.

Чуть сдвинув ступни, я начала раздвигать ноги, но, видимо, делала это либо слишком медленно, либо недостаточно широко, потому что Рив положил ладонь на мою поясницу и пнул в сторону сначала один ботинок, а потом и второй, пока я полностью не раскрылась для него.

Рив провел пальцами по моему нижнему белью.

― Твои трусики насквозь мокрые, Эмили. Хорошо, что мы их снимем. ― Рив взялся за шов трусиков у правого бедра. И, как в случае с рубашкой, с силой разорвал тонкий кружевной материал. А потом повторил то же самое с другой стороны и убрал остатки ткани.

― Потрясающе, Эм. ― Его голос был пропитан восхищением. ― Ты хотела, чтобы я увидел тебя, и теперь мне открылся прекрасный обзор.

Я взглянула через плечо и увидела, что он стоял в нескольких шагах от меня и любовался видом. Между ног запульсировало от такого внимания.

― Смотри перед собой, ― резко приказал Рив, когда увидел, что я наблюдаю за ним. Я слышала позади себя его шаги, пока он приближался ко мне. ― Ты не хочешь видеть, что я собираюсь с тобой делать. Хочешь, чтобы это был сюрприз.

Да. Именно этого я и хотела.

― А я хочу жесткого секса?

― Да, очень жесткого. ― Он резко опустил ладонь на мою ягодицу, и я вскрикнула. ― И быстрого. ― И на вторую тоже. А потом круговыми движениями руки стал ласкать горящую кожу, немного успокаивая боль.

― Я хочу, чтобы ты сделал мне больно? ― Мой голос был хриплым.

― Да. ― Рив вновь стал бить меня по попе, чередуя ласку с болезненными шлепками. ― И ты хочешь думать, что я могу сделать тебе очень больно.

Рив знал меня. Даже слишком хорошо. Знал, чего я хотела. Знал, как дать это мне.

Возможно, он даже знал, когда нужно остановиться.

Рив обошел меня и встал напротив.

― Дай руки.

Я протянула ему руки, и он связал запястья моим бюстгальтером так плотно, как мог, этой импровизированной «веревкой».

А потом присел, чтобы оказаться на уровне моих глаз.

― Молчи. И не двигайся. Поняла?

Я кивнула.

― Паркер, ― позвал Рив. ― Мне нужен хлыст.

― Какой именно?

― Стек. Шестьдесят сантиметров. И чомбур. Короткий подойдет. (Примеч. Чомбур ― веревка, с помощью которой привязывают лошадь, когда она находится в недоуздке).

По мне пробежала дрожь. Мне хотелось оглянуться, посмотреть, где находился Паркер. Хотелось принять менее неприглядную позу. Одно дело оказаться обнаженной перед незнакомцами, и совсем другое перед людьми, с которыми я была знакома и при этом не спала с ними. И совсем-совсем другое дело, когда тебя в их присутствии унижают.

Но вместе с волнением по венам растекалось возбуждение.

Рив не обращал на меня внимания, ожидая Паркера. Он не разговаривал со мной, не прикасался ко мне, и время тянулось бесконечно долго. Мое дыхание становилось тяжелее, между ног пульсировало, а сердце бешено билось в груди.

Наконец, наконец, вдалеке послышались шаги. Чем ближе они были, тем медленнее становились.

― Что ж, это что-то новенькое, ― услышала я позади себя преисполненный вожделения голос Паркера. ― Отличное дополнение к конюшне.

― Лучшая кобылка из всех, которыми я когда-либо владел. ― Ладонь Рива (по крайней мере, мне показалось, что это была его ладонь) легла на мое бедро. ― Попка восхитительная.

Паркер присвистнул.

― Да, так и есть.

Послышалось еще несколько шагов, которые тут же прервались, когда Рив произнес:

― Тронешь ее, и я сверну тебе шею.

― Понял. — Паркер несколько мгновений молчал. — Вот то, что ты просил. Веселитесь.

Затем я услышала отдаляющееся бряцанье ― с каждым шагом шпоры на сапогах Паркера ударялись о землю. В коридоре все еще звучало эхо его шагов, когда что-то легонько стукнуло по моим складочкам. Не сильно, просто легкое прикосновение.

― Мы очень здорово повеселимся, правда, Голубоглазка?

Рив снова прикоснулся этим предметом ко мне, кружа им вокруг клитора и спускаясь ниже, поэтому единственное, что я смогла произнести в ответ, было:

― М-м-м.

― Ты еще сильнее возбудилась. Так и знал, что ты этого ждала. Хочешь взглянуть?

― Да.

Рив обошел меня, стал напротив и продемонстрировал кончик хлыста. Тот блестел от моей влаги.

― Это твое. ― Рив поднес кончик хлыста к своим губам и пососал его. ― Ты вкусная, Эм.

Это было так вульгарно. Так развратно.

И так разгорячило мою кровь, что, казалось, я кончу прямо сейчас.

― Ты тоже хочешь попробовать. Какая же ты извращенка, Эмили. Уверен, тебе нравится собственный вкус почти так же сильно, как и мне. Угадай что? Я собираюсь дать тебе то, чего ты хочешь.

Рив потянулся хлыстом ко мне, но вместо того, чтобы, как я думала, прикоснуться к губам, дотронулся до моего подбородка.

― Открой, ― скомандовал Рив.

Я приоткрыла рот, и Рив засунул в него знакомое белое кружево ― то, что осталось от моих трусиков. Он убедился, чтобы на язык мне попала именно внутренняя подкладка. Почувствовав вкус своего возбуждения, я испытала некоторое отвращение и, одновременно, завелась. Точнее, еще сильнее завелась. Я не могла понять свои противоположные эмоции. Они дополняли и подпитывали друг друга, все сильнее распаляя меня.

И Рив еще не закончил.

― Прикуси это. ― Он вложил мне в рот зеленую плетеную веревку толщиной около трех сантиметров. Я зажала ее зубами, удерживая за ней трусики. ― Не урони. Поняла?

Теперь рот у меня был занят, поэтому я просто кивнула.

― Умница, ― похвалил Рив. Он начал обходить меня и попутно вел хлыстом вниз по ребрам и бедру.

Первый удар коснулся моей кожи без предупреждения. Никакого разогрева. Просто удар. Резкий, жгучий удар по ягодице, от которого из горла вырвался хрип, а попа рефлекторно дернулась вверх.

Рив не облегчил лаской боль и не прикоснулся ко мне, лишь ударил снова. Теперь вторую ягодицу, но чуть выше. Он повторял это вновь и вновь, удар за ударом хаотично обрушивались на мои ягодицы так, что я никогда не могла предугадать, куда же Рив ударит на этот раз. Снова и снова, пока хрипы не превратились в крики, а кожа не начала гореть. Пока на моих глазах не выступили слезы. Пока челюсть не стала болеть от того, как сильно я сжимала зубами веревку.

К тому моменту, как Рив закончил, между ног у меня все гудело от необходимости в освобождении, и я могла только представить, насколько красные у меня сейчас ягодицы. Рив прижался всем телом к моей горящей коже, и я почувствовала у входа головку его члена.

Тогда-то он в меня и вошел. Погрузился резким, сильным толчком так далеко, так глубоко, что я чуть не выронила изо рта веревку. Я уже чувствовала приближение оргазма, пока Рив бил меня хлыстом, и теперь взорвалась удовольствием, как открытая банка газировки, которую перед этим хорошенько встряхнули.

Я дергалась и стонала, чувствуя, как натянулась во рту веревка. Рив, взявшись с двух сторон за ее концы, потянул меня на себя, будто в руках у него была уздечка, а я ― его симпатичная лошадка.