– Пройдемте в контору.

Алессандро пошел вслед за мной без единого слова. Я включил радиатор, уселся на место Маргарет за столом и указал ему на вертящееся кресло. Он не стал спорить по пустякам и также молча опустился на сиденье.

– Итак, – заговорил я голосом журналиста-профессионала, берущего интервью, – вы желаете приступить к работе завтра.

– Да.

– Простите, а кем вы хотите работать? Он замялся.

– Жокеем.

– Как же так? – резонно возразил я. – Скачки еще не начались. Сезон открывается примерно через четыре недели.

– Знаю, – сдержанно ответил он.

– Я имел в виду совсем другое. Хотите работать в конюшнях, ухаживать за двумя лошадьми, как все наши ребята?

– Конечно, нет.

– Что тогда?

– Я буду ездить верхом и тренироваться, два-три раза в день. Ежедневно. Я не буду чистить денник и таскать сено. Я хочу ездить верхом.

Да. Похоже, наши наездники во главе с Этти будут от него в полном восторге, не хватало мне только столкновений с обслуживающим персоналом или, иными словами, бунта на корабле, который не заставит себя ждать. Никто не захочет убирать навоз и ухаживать за лошадьми ради счастья лицезреть Риверу в седле.

– Скажите, у вас большой стаж работы с лошадьми?

– Я умею ездить верхом, – отрезал он.

– На скаковых лошадях?

– Я умею ездить верхом.

Наш разговор зашел в тупик. Я попытался подступиться к Ривере с другой стороны:

– Вы участвовали хоть в каких-нибудь скачках?

– Я участвовал в любительских скачках.

– Где?

– В Италии и Германии.

– Победили хоть в одной? Он мрачно посмотрел на меня.

– Я победил в двух.

И на том спасибо. По крайней мере, он не свалится с лошади.

Победа в данном случае не играла роли, потому что его отец принадлежал к числу людей, способных подкупить фаворита и уничтожить любую оппозицию.

– Но сейчас вы хотите стать профессионалом?

– Да.

– Тогда мне необходимо подать заявку, чтобы вам выдали жокейские права.

– Я сам подам заявку. Я покачал головой.

– Вам придется получить ученические права, а представить заявку на рассмотрение распорядителей должен буду именно я.

– Я не желаю быть учеником.

– Если вы не станете учеником, – терпеливо объяснил я, – то не сможете потребовать для себя скидки на вес. В Англии, в скачках без препятствий, скидка на вес предоставляется только ученикам, иначе ни один владелец не допустит, чтобы вы сели на его лошадь. Короче, если у вас не будет скидки на вес, можете забыть о том, что когда-то вы собирались стать жокеем.

– Мой отец... – проговорил он.

– Ваш отец может кричать до посинения, – перебил я. – Его угрозы не стоят выеденного яйца. Я не могу заставить владельцев поступать, как ему хочется, я могу лишь попытаться уговорить их. Если у вас не будет скидки на вес, уговаривать их – безнадежное дело.

С каменным лицом Алессандро обдумывал мои слова.

– Мой отец сказал, что получить права может каждый и что учеником быть необязательно.

– Теоретически – верно.

– Но на практике все по-другому. – Это было скорее утверждение, чем вопрос: он ясно понял, о чем шла речь. И тут я задумался, насколько велико его желание стать жокеем. Не исключено, что, прочитав Ученический Акт и разобравшись, к чему обязывает подобный документ, он просто повернется и уйдет.

Я порылся в одном из ящиков стола Маргарет, где все было уложено по порядку, и вытащил отпечатанную копию соглашения.

– Здесь требуется ваша подпись, – небрежно сказал я.

Он прочитал текст, не моргнув глазом, что само по себе было удивительно, если принять во внимание пункты договора.

Я стал вспоминать знакомые с детства слова:

"...Ученик верно, преданно и честно будет служить своему Господину, подчиняться ему и выполнять все его законные требования.., и не уйдет со службы и не предаст другому дела своего Господина.., и будет отдавать Господину все деньги и другие предметы, которые ему заплатят за проделанную работу.., и во всех делах и поступках будет вести себя, как должно верному и преданному Ученику..."

Алессандро положил договор на стол и посмотрел на меня.

– Я не могу этого подписать.

– Необходима также подпись вашего отца, – пояснил я.

– Он не подпишет.

– Значит, говорить больше не о чем, – с облегчением сказал я, откидываясь на спинку стула. Он вновь посмотрел на меня.

– Адвокаты отца составят другое соглашение. Я пожал плечами.

– Типовая форма обязательна. Статьи Акта были написаны еще в средние века и относились к ученикам всех ремесел. Если вы измените дух и букву закона, договор перестанет отвечать требованиям, необходимым для получения жокейских прав.

Наступило напряженное молчание.

– Скажите, там говорится.., что ученик должен отдавать все деньги господину.., значит, мне придется отдавать то, что я заработаю на скачках? – В голосе его слышалось вполне понятное неподдельное изумление.

– Там действительно есть такой пункт, – согласился я, – но в наше время принято возвращать ученику половину денег, заработанных им на скачках. К тому же, естественно, если вы приняты на работу, то будете еженедельно получать жалованье.

– Значит, если я выиграю дерби на Архангеле, половина того, что заплатит владелец, и половина денежного приза будет вашей?

– Совершенно верно.

– Это несправедливо!

– Прежде чем переживать по этому поводу, неплохо бы для начала выиграть, – легкомысленно заявил я, и его лицо тут же гневно вспыхнуло и приняло надменное выражение.

– На хорошей лошади я выиграю!

"Да ты шутник, парень”, – подумал я, но ничего не ответил.

Он резко встал, не говоря ни слова, взял со стола копию договора, вышел из конторы и сел в машину.

"Мерседес”, еле слышно мурлыча, помчал его по дороге, а я остался сидеть на стуле Маргарет, втайне надеясь, что больше никогда не увижу Алессандро, морщась от неутихающей головной боли и прикидывая, поможет тройной бренди моему исцелению или нет. Не помог.

* * *

На следующее утро об Алессандро не было ни слуху ни духу, и, судя по всему, день обещал быть неплохим. Колено жеребца-двухлетки напоминало футбольный мяч, но жеребец больше не хромал и ступал довольно уверенно, а у Счастливчика Линдсея оказалась, как Этти и предполагала, простая царапина. Престарелый велосипедист принял вчера вечером мои глубочайшие извинения плюс десятифунтовую бумажку в качестве компенсации за синяки, и у меня сложилось впечатление, что теперь он готов попадать под лошадь сколько потребуется, если каждый раз ему светит такая же прибавка к его доходу. Архангел проскакал вполсилы шесть фарлонгов <Fuilong (фарлонг) (англ) – 660 футов = 220 ярдов = 201, 17 м> по склону холма, а я после ночного сна стал чувствовать себя значительно бодрее.