Эти три единства и ряд дополнительных условий, предъявляемых сцене (она, кстати, в это время приобрела теперешнюю форму "сцены-коробки"), получили название "правил". Ими и руководствовались драматурги XVII века. Небрежение правилами было, с их точки зрения, "варварством", данью средневековью. Неупорядоченное искусство они не признавали.

Впоследствии реалисты-просветители и романтики высказали немало слов сожаления по адресу Корнеля, Расина и Мольера, связанных властью "правил". Какие великие произведения создали бы они, если бы вовремя сумели освободиться от этих уз! И в самом деле, Корнель и Мольер порою чувствовали стеснительность "правил", пытались трактовать их расширительно, но, в общем-то, "правила" определяли их собственные требования по отношению к театру. Они были выражением искусства, необходимого этой эпохе.

XVII век был временем больших социальных, политических и умственных перемен. Лозунгом времени была теперь не безграничная свобода, как во времена Возрождения, а дисциплина, служение государству. Во Франции утверждалась абсолютная монархия, имевшая в то время прогрессивное значение. Королевский абсолютизм способствовал объединению страны и развитию экономики. Подавляя феодальные смуты, поощряя искусство, он принял на себя цивилизующую роль. Регламентация, установление четких правил во всех областях жизни была знамением нового времени, и ей охотно подчинялись - ведь в ней был самый дух эпохи.

Тем более, что четкость, регламентированность, стремление привести все к единой системе диктовались не одним только государственным интересом. XVII век был временем первой научной революции, когда были созданы основы современной научной методологии. Перестраивался сам тип человеческого мышления. Прежняя поэтическая многозначность уходила в прошлое. Во всем требовалась определенность, пропорциональность, законченность.

Всем этим условиям и отвечала драматургия классицизма, давшая миру двух великих трагиков - Корнеля и Расина, и величайшего комика всех времен Мольера. Причем последний из них в мировой комедиографии не знает себе равных.

Мольер (1622 - 1673) был человеком скромного происхождения, но и к низам общества его отнести тоже нельзя. Он родился в семье богатого ремесленника, имевшего свое дело и звание королевского обойщика и камердинера. Положением своим и доходами господин Поклен был доволен, своего старшего сына Жана-Батиста любил и мечтал сделать его наследником не только капиталов своих, но и звания и ремесла. Но мальчик не чувствовал ни малейшего расположения ни к драпировке покоев, ни к торговле мебелью. Со своим дедом со стороны матери, большим поклонником театра, он буквально пропадал в Бургундском отеле, где давали трагедии Корнеля, и не меньшее наслаждение находил в проделках ярмарочных комедиантов. Заниматься ремеслом и торговлей он решительно отказался. Пришлось выучить его на юриста. Жан-Батист окончил лучшее учебное заведение Франции - Клермонский коллеж (он был потом переименован в коллеж Людовика Великого, и, кстати, там учился Вольтер), сдал экзамены на звание лиценциата прав, но в адвокаты не пошел, а вместо этого со своими друзьями основал театр, которому, в предвиденьи неизбежных успехов, дал название Блистательный. Три года Блистательный театр боролся за существование в Париже, задыхался от безденежья, глава его Жан-Батист Мольер (это имя, вступив на театральную стезю, принял молодой Поклен) попал даже в долговую тюрьму. В конце концов пришлось признать поражение. Бывший Блистательный театр, утеряв и имя свое и большую часть артистов, уехал странствовать по провинции. Но и там по-прежнему не везло. До тех пор пока Мольер не открыл для себя, казалось бы, такую простую истину - он вовсе не трагический актер, а комический и выступать ему лучше не в чужом, а в собственном, им самим написанном репертуаре. Отныне мольеровская труппа, заметно пополнившаяся опытными артистами, стала пользоваться успехом. Известность ее росла. В конце концов удалось добиться спектакля в Париже, в присутствии короля. В первой его части сыграли трагедию Корнеля "Никомед" - и оказались на грани провала. Но мольеровский "Влюбленный доктор"* заставил хохотать даже гвардейцев, стоявших в карауле. Так тридцатишестилетний Мольер утвердился наконец в своем родном городе.

______________

* Этот фарс до нас не дошел.

Это была победа. Но для того чтобы окончательно воцариться на французской сцене, потребовалось еще много кровопролитных сражений. Ибо Мольер показал, что умеет не просто смешить, но и высмеивать. И объекты сатиры не оставались в долгу. У Мольера запрещали пьесы, против него строили интриги, на него клеветали. Ни один врач не пожелал облегчить страдания умирающего Мольера - они были обижены "Мнимым больным". Когда он умер, архиепископ парижский запретил хоронить его на кладбище - духовенство было возмущено его "Тартюфом". И очень ли добрые чувства должны были испытывать по отношению к нему парижские буржуа, изображенные им в "Мещанине во дворянстве" или в "Скупом"?

Впрочем, последняя пьеса, несмотря на ее большой сатирический накал и блестяще сыгранную Мольером роль Гарпагона, не вызвала особых нападок.

Это легко объяснить.

"Скупой" - может быть, самая классицистская пьеса, написанная Мольером. И дело не в том, что в ней скрупулезно соблюдаются все единства. Важнее другое. Мольер, следуя рациональной тенденции, очень сильной в классицизме, постарался изобразить страсть, анализом которой он занимался, в наиболее "очищенном" виде. По известному определению Пушкина, лица, созданные Мольером, - это "типы такой-то страсти, такого-то порока... У Мольера скупой скуп - и только". Естественно, мольеровский Гарпагон оказывается лишен многих конкретных примет времени, непонятно даже, к какой среде он принадлежит. Из текста мы узнаем, что у него есть поместье, но при этом он занимается ростовщичеством, то есть делом, которое дворяне считали унизительным. Гарпагон сделан ростовщиком не случайно - он не производит каких-либо материальных ценностей, не занимается даже торговлей. Он просто грабитель, пользующийся чужими затруднениями для собственного обогащения. Естественно, подобный герой мог послужить "чистым" символом всеми (кем искренне, кем - нет) осуждаемой страсти - скупости.