— Что есть.

— О-о!…

— Спокойной ночи, — хмыкнул король и отключил телефон. Покосился на часы: 3.24.

Что ж, пора немного поспать.

К нему кралась Анжина. Тихо ступая, приближалась к постели. Он пригляделся — в ее руке что-то блестит. Нож? Женщина нависла над ним и страшно оскалившись, взмахнула руками. Блеснуло лезвие и, пошел острый клинок в грудину:

— А-а-а! — подбросило Кирилла. Он схватился за грудь, где секунду назад ощущал прикосновение стали — ничего. Огляделся — никого. Полумрак спальни и тишина, как положено глубокой ночью. Шерби потер лицо, размял затылок, тупо глядя перед собой: `все, приплыл, клон уже и в кошмарах является. 'Весело' .

Капитан поморщился — одна мысль о лже-Анжине вызывала острое чувство брезгливости и желание устроить себе амнезию, чтобы не помнить, не знать, что такое существо имеет место быть и, он имеет пусть косвенное, но отношение к ней. Но есть желания, а есть обязанности. Мужчина взял трубку с прикроватной тумбочки и позвонил дежурному:

— Как там наша подопечная?

— Четвертый час ночи, капитан, — напомнил Микс.

— Это значит, она спит?

— Это значит, что вам надо спать. Клону ничего не сделается, а вы человек и без отдыха никак

— Микс! — напомнил парню Кирилл, что тот не с отцом или братом разговаривает.

— Понял, — вздохнул тот. — Спешу огорчить — жива. Лежит вон, фрукты поглощает, конфетами заедает, порнушку смотрит

— Что смотрит?

— Уточнить?… Название фильма не знаю, я такого еще не видел, — в голосе охранника слышалась ирония. Кирилл нажал кнопку отбоя, бросил телефон обратно на тумбочку и лег спать: у него всего пять часов отдыха осталось — прав Микс — хоть эти часы нужно провести без клона как в близлежайшем пространстве спальни, так и ума. А то и паранойю заработать недолго. Уже маячит.

Кирилл с головой накрылся одеялом: спать!!

— У-ти, пу-ти, — пощекотали пальцы под подбородком. Кирилл открыл глаза и уставился на Анжину: опять сон? Женщина легла ему на грудь и лукаво щурясь, довольно мурлыкнула. — А ты хорошенький, и шрамы тебе идут. Давай еще парочку для симметрии устрою?

Кирилл отпрянул, скидывая женщину: не сон! Вскочил.

— Куда же ты, мой сладкий капитан?

— Кто тебя сюда пустил?

— А кто бы посмел не пустить?

— Что тебе надо? — спешно принялся натягивать брюки.

— Кого. Тебя, — рассмеялась женщина, развалившись на смятой постели капитана. Прозрачный пеньюар, что и так ничего не скрывал, сейчас распахнулся, выставляя на обозрение мужчины идеальные точеные ножки, ажурные трусики, плоский живот.

Кирилл сдержал вздох и поспешил отвернуться, а следом и повернуться спиной. Умом он понимал, кто перед ним, но до разума еще нужно было достучаться, разбудить, а глаза будить не надо, и физиологию, некстати реагирующую на призывную позу.

Черт, черт, черт!!

Анжина хмыкнула, узрев его смущение.

— Какой правильный мальчик, — мурлыкнула, приподнимаясь на локте и оголяя плечо. Закинула ногу на ногу и, изучая рисунок на своих ноготках, спросила. — Тебе самому от своей правильности нескучно?

— Нет, — бросил не поворачиваясь, но все же не сдержал вздоха. Накинул стренч на литой торс.

— Не смеши меня, Кирюша, а то я слепа! У тебя же на лице написано — я тебя хочу. А как ты смотришь на меня, когда я флиртую с другими мужчинами, а?

Ей было весело, Кириллу же противно и грустно до боли. И как объяснить роботу о простых человеческих чувствах, как рассказать, какими словами, программами уж не вбить, а хотя бы ознакомить бездушную машину с теми, неподдающимися описанию и пониманию порой и обычному человеку категориями, что живут в сердцах людей, иной раз против воли, ведут их по жизни, наполняя ее смыслом?

Мужчина повернулся к женщине, желая высказаться вслух, но, увидев фривольную позу и надменную улыбочку лже-Анжины, лишь сильнее сжал губы, чтобы и слово с них не сорвалось.

`Дело не в том, что я хочу тебя или не хочу, дело в том, что я люблю ту, что внешне точная копия тебя, но внутренне полный твой антипод. Я люблю не тело, а личность. Женщину, которой нет равных. И мне больно, до противности мерзко смотреть на пародию самого дорого мне человека, но еще больнее понимать, что я ничего не могу сделать, не в состоянии помочь Анжине. Это убивает меня, больше всего остального. Ты веселишься, куражишься, капризничаешь и издеваешься, а она в это время, может быть в огромной опасности, может, нездорова или'… - Кирилл отвернулся — дальше думать не хотелось.

— Зачем ты пришла?

— А я бы и не уходила. Жила бы с тобой, спала, — клон встала, подошла к капитану и заглянула ему в глаза. — Я бы всех забыла ради тебя, оставила. Делала бы все, что ты скажешь, захочешь. Ты мне нравишься. Ты сильный… и слабый, умный и глупый. Ты уязвим, но я знаю, как защитить тебя, помочь. Мы бы были прекрасной парой. Подумай. Я, все-таки, королева.

— Ты машина. Марионетка.

— Нет, — улыбнулась хитро. — Я давно живу своим умом. Ты думаешь, мной управляет Зор? Не смеши. Он мне не нужен и давно не указ. Почему я должна работать на него. С какой радости, и что будет потом? Нет, я никому ничего не должна. Ричард? Он грубиян. Понятия не имею, что в нем нашла ваша монашка, но я лично ни одного достоинства кроме принадлежности к королевскому роду не выявили. А ты, другой. Ты преданный, мягкий, — пальцы женщины пробежали по плечам мужчины, обводя контур мышц. — Ричард переоценивает себя и недооценивает тебя. Он плохо относится к тебе, не доверяет. А разве ты дал ему повод? Разве ты не доказал свою преданность королевскому дому Ланкранц?

— Тебе нужна опора и защита. Ты затеяла свою игру? — смекнул Шерби.

— Нашу. Подумай, ты можешь стать королем.

— Почему не Пит?

— Фи, мужлан и пошляк!

— Нет, просто не он капитан твоей охраны, а я. Что ты задумала? — взял ее за плечи, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Стать твоей женой и сделать тебя королем.

— Нет. Тебе не нужны партнеры.

— Другие — да.

— Я самый подходящий на роль дурочка? Шута.

— Думай что хочешь. Сейчас. Но когда получишь из моих рук корону, будешь думать иначе.

— А с чего ты решила, что мне нужна корона? Это твоя мечта, а не моя. Знаешь, в чем твоя беда? Ты недооцениваешь людей, а не Ричард. Не можешь их оценить, потому что тебе неизвестно о простейших вещах. Ты не знаешь, отчего они плачут и смеются, не понимаешь, отчего им больно или радостно, потому что бесчувственна. Ты можешь спрогнозировать вероятность поступка того или иного человека, предположить, но не больше. А это нервирует, правда? Потому что на пути исполнения твоих гениальных, отточенных до малейшего нюанса планов может встать глупейший принцип одного человечка. Именно это выводит тебя из себя, раздражает и заставляет злобствовать. Ты не понимаешь, не можешь понять, почему человек готов умереть не за корону, власть, деньги, а за пустое для тебя слово, за миф! Файлы расходятся в попытке понять, но как не старайся, они не сойдутся. Почему? Потому что ты беспринципна. Не знаешь и не узнаешь, и никогда не поймешь, что власть, богатство пусты и никому не нужны, если оплачены предательством, подлостью. Я ни за что, ни за какие блага не продам Анжину, и ничего не было нужно и не нужно сейчас кроме нее.

— Только она? Даже без короны?

Кирилл отвел взгляд: бесполезно объяснять.

— Даже без короны, — бросил и пошел к дверям.

— Больная? Ненормальная? Уродливая?

— Любая. Лишь бы живая. А уродлива ты, хоть внешне и красива.

Кирилл распахнул дверь, приглашая женщину пойти вон. Она медленно подплыла к нему, встала напротив и, задумчиво разгладив стренч на его груди, тихо сказала:

— Подумай. Если дело только в том, что я не чувствую того, что ты, так это легко исправить. Я попытаюсь.

`Да, так же легко, как повернуть время вспять', - посмотрел на нее Кирилл и, убрав руку со своей груди, подтолкнул в коридор: