ГЛАВА 7.

Снежная буря за окном стихает. Белая мгла медленно опускается на землю, расплываясь по окрестностям. На детской площадке драка. Трое мальчишек лет десяти стащили с качелей четвёртого и, повалив его на землю, исступлённо пинают ногами. Я открываю окно. В кухню врывается колючий морозный воздух.

- Отошли от него! Живо! - меня опередили. Соседка грозит тростью с дальней лавочки.

Мальчишки бегут прочь. Пострадавший с трудом поднимаясь, проводит по лицу рукой. Я чувствую медный запах крови прежде, чем красная струйка проявляется на светло-серой варежке.

Год назад в классе у Лики разразился скандал — избили новенькую. Широколицая, с необычным разрезом глаз девочка оказалась слишком тихой и скромной для шумного 5 «Б».

- Много о себе воображала, ходила, задрав нос. Вот и получила, - шептались в школе. Директор Анна Николаевна сокрушённо вздыхала: «Не нужно было им приезжать из своей Якутии. У нас жизнь другая». Родители девочки, потерянные и ничего не понимающие деревенские жители, сидели с недо­умевающим видом, не зная, что делать — кричать, добиваясь справедливости или довериться адми­нистрации школы.

Лика рыдала:

- Я ничего не делала! Только смотрела! Даже на телефон не снимала!

- Почему ты за неё не заступилась? - я не осуждал, просто хотелось понять.

- А ты знаешь, сколько их? Хочешь, чтобы и меня так?

- Не хочу. Просто это как-то неправильно.

- Да я не виновата! Не виновата! Всегда ты так! Ничего не понимаешь! - Лика убежала, ища защи­ты у матери. Приходится признавать, что я не могу с ней ладить. А с кем, вообще, я сумел поладить в своей жизни?

У тёти Марты было шестеро детей. И не с одним из них я не смог подружиться. Анечка была слиш­ком маленькой, близнецы — чересчур правильными и сосредоточенными на собственном маленьком мирке, не принимающем посторонних. А трое старших создали мой персональный ад. Руководил ужасной троицей Тигран.

В первый же день он приказал братьям испытать меня, схватив за ноги и перекинув через перила лестницы, ведущей на второй этаж. Я висел вниз головой, умирая от страха, а Тигран внизу трясся от смеха, приговаривая: «Не страшно тебе? Ни капельки не страшно?»

Старший братец оказался заботливым — велел расстелить на полу одеяло и накидать несколько подушек.

- Какой хорошенький мальчик! - повторял он. - Жалко будет, если он сломает ручку или ножку. Бо­ишься сломать ручку, мелкий?

Я замер, боясь пошевелиться. Горло запечатал огромный ком, мешающий говорить. Я сложил руки на груди и приготовился умирать.

-Ладно, - смилостивился Тигран. - Тащите его обратно! А то ещё описается от страха!

Братья потянули меня вверх, и я перепугался пуще прежнего, задёргался и, высвободив одну ногу, ударил ей прямо в челюсть одного из братьев. Мгновение — и я уже на полу.

- Больно? - Тигран участливо заглянул в лицо, пощупал бока. - Ничего не сломал?

От его осторожных прикосновений я захихикал. Тигран обиженно отвернулся.

- Притворяется! - фыркнул он.

На самом деле было ужасно больно, но руки и ноги, к счастью, остались целы.

- В следующий раз матрас положим, - распорядился Тигран, наблюдая за моими неуклюжими по­пытками встать.

Внутри у меня всё оборвалось. Второго раза я не переживу.

Целую неделю потом я ходил и оглядывался, опасаясь повторной экзекуции. А по вечерам, когда в комнату пробиралась Таня, умолял её спасти меня от обидчиков. Сестра оставалась непреклонной.

- Ты что так и хочешь прожить жизнь под женской юбкой? - спрашивала она. - Мне тебя что, на верёвочке водить?

- У тебя юбка короткая. Я под неё не влезу.

Таня смеялась. Невесело, с горькой усмешкой. Потом рассказывала мне одну из своих историй, а когда мои глаза начинали слипаться и за закрытыми веками появлялись яркие светящиеся круги, она осторожно выбиралась из кровати и бесшумно покидала комнату.

Часто после её ухода я открывал глаза и, уставясь в беспросветную темень вокруг, думал о том, как заставить Тиграна себя уважать и заполучить хотя бы одного друга.

Случай представился почти через неделю после потрясшего меня висения вниз головой. Я стоял во дворе и наблюдал за огромной соседской собакой. Пёс неизвестной породы, натягивая цепь, рвал­ся вперёд и яростно лаял на сидевшую на заборе кошку. Кошка невозмутимо умывалась, не обращая никакого внимания на огромное чудовище, способное её растерзать.

В стороне лениво пинали мяч парни с нашей улицы. Было жарко и душно. Воздух казался плотной тягучей массой, разрывающей лёгкие. Тигран, зевая, охранял импровизированные ворота, отмечен­ные двумя крупными валунами.

- Смотрите! - закричал я и смутился. Мне показалось, что мой голос сорвался в визгливый фаль­цет. Тигран обернулся, наградив меня насмешливым взглядом.

- Чего у тебя там? - выкрикнул кто-то.

Я набрал в грудь побольше воздуха и повторил:

- Смотрите! Сейчас я подойду к этой собаке и поглажу её!

Мальчишки засмеялись.

- Не страшно тебе, мелкий? - Тигран подошёл ближе. - Видишь, какие у неё зубы огромные? Хрясь, и нет у мальчика ручки! Или ножки. Ты что выбираешь — ручку или ножку?

Я сглотнул. Идея подойти к собаке мне как-то разонравилась. Мальчишки продолжали смеяться, и их смех парадоксальным образом придал мне смелости. Я закрыл глаза, всеми силами пытаясь прогнать из сознания огромные зубы с капающей с них зловонной слюной, твёрдые как сталь когти и налившиеся кровью глаза.

Один шаг, второй... я у самого забора. Вытянутая рука нащупала шершавую древесину. Осталось только отворить калитку.

- Стой! - закричали сзади. - Она же тебя и правда руку откусит!

Я усмехнулся. Громко, надеясь, что меня услышат и убедятся в моём полном бесстрашии. Потом открыл глаза, сориентировался в пространстве и поднял ногу для последнего, решающего шага. Чья-то рука с силой дёрнула за ворот, поволокла назад.

- Крыша совсем съехала? - надо мной стоял Тигран, красный от гнева. - Куда полез, мелкий? С го­ловой не дружишь?

Я разозлился. Зачем, ну, зачем он остановил меня? Почему не дал проявить смелость, показать, что я не хуже его и всех остальных, что я тоже способен на поступок? Позавидовал? Или ему нрави­лось меня унижать?

- Но ведь я же смог! Если бы ты меня не дёрнул, я бы к ней подошёл! Обязательно бы подошёл! Зачем ты меня дёрнул! - закричал я.

- А мне безрукий родственник не нужен, - Тигран отвесил мне подзатыльник и пошёл прочь.

- Но я же храбрец? Правда? - не сдавался я.

Тигран обернулся:

- Ты идиот, мелкий. Просто идиот.