— Итак... это история моей семьи. Ребенок, который не может нормально учиться, еще один, который не может ходить. Плюс отец, который должен заботиться о нас, но не может пережить уход женщины, на которой он все еще женат. Даже при условии, что она может быть мертва или у нее уже новая семья или что-то еще. Мне всегда казалось, что это моя вина. Если бы я был лучше, мама смогла бы справиться с болезнью Элизы. Она, возможно, осталась бы.

— Значит, ты работаешь и заботишься об Элизе, когда она нуждается в тебе, потому что считаешь, что обязан ей?

— Да. Очень обязан.

Правда вертелась у меня на языке, и я не могла удержаться от вопроса:

— Так вот почему ты остаешься здесь? Ты хочешь поступить в общественный колледж? — Его плечи напряглись, и он медленно повернулся, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Я пока не могу уехать. Потому что здесь я на расстоянии телефонного звонка и могу быстро приехать. Меня приняли в парочку мест, но я отказался.

— Я думаю, ты потрясающий, — прошептала я, борясь со слезами, которые собирались в моих глазах. — Я бы никогда, никогда ...

Прежде чем я успела закончить, его губы коснулись моих. Мы сидели колено к колену на той скамейке у пианино. Мне расхотелось плакать, когда наши губы соприкоснулись. Его теплые руки прижимались к моим бокам, неловко удерживая меня под нужным углом, пока я не отстранилась и не оседлала скамейку, чтобы быть ближе к нему. Его губы были полными и идеально подходили к моим, нежное давление заставляло все мое тело покалывать. Я раздвинула губы и скользнула руками по его шее, к волосам, приглашая поцеловать меня сильнее и дольше. Он так и сделал. Его руки были на моей спине, крепко прижимая меня к нему.

В первый раз, когда наши языки встретились, у меня перехватило дыхание, и я прижалась к нему с большей силой, чем намеревалась. Скамейка под нами закачалась, и мы отодвинулись, широко раскрыв глаза, гадая, не опрокинется ли она.

Поцелуй был так хорош, что чуть не сломал скамейку у пианино.

— Все в порядке, — быстро сказала я, и он потянулся, чтобы провести пальцем по моей нижней губе.

— Мне пора идти.

— Ты должен остаться, — прошептала я.

— А если твоя тетя вернется домой? — он указал на входную дверь.

Я снова наклонилась и прижалась губами к его губам, долго, медленно, пока его руки снова не нашли меня.

Я сделала шаг назад и вздохнула.

— Разве я выгляжу так, будто мне не все равно?

Мы стояли и целовались. Затем добрались до лестницы. Моя нога зацепилась за ковер. Из-за этого мы упали. Он не отпускал меня ни на мгновение, продолжая настойчиво целовать, даже когда я переместилась на лестницу, пытаясь найти удобное место. Наконец мы оторвались друг от друга. Я попыталась пройти в свою комнату, но в итоге споткнулась и почти утянула его за собой, поэтому он развернул меня и взял за руку, чтобы отвести. Я даже не нервничала. Он заставил мой мозг затуманиться, а руки вспотеть.

Он заставил меня хотеть его.

Мы целовались у моей двери, следуя через всю комнату, потом на моем столе, и когда я толкнула его, он беззвучно приземлился на мою кровать. Увидев его там, прошлая Мэллори остановилась бы как вкопанная. Моей маме было бы что сказать по этому поводу. Но ее здесь не было. Как и моего отца. Или Сэм. Или кого-то еще, если уж на то пошло. Был только Такер в его черной футболке и джинсах, которые были разодраны на левом бедре.

Я осторожно приблизилась, скользя по кровати на коленях. Мы не разговаривали, просто прижались друг к другу, грудь к груди, наши головы лежали на моих сиреневых подушках. Его прикосновение было нежным, он погладил меня по щеке, затем скользнул по руке. Я крепко обняла его за талию, ошеломленная тем, как сильно мне хотелось прикоснуться к его коже. Когда его пальцы нащупали край моей рубашки, я не стала его останавливать. Вместо этого я немного приподнялась и снова поцеловала его, подняв руки над головой, чтобы он мог снять с меня рубашку. Он снял с себя футболку, и мы прижались плотнее, кожа к коже, скользя кончиками пальцев. Я дотронулась до его позвоночника, и он покрылся мурашками. Его язык метнулся, чтобы снова попробовать мой.

Его большой палец кружил прямо над моими ребрами. Я немного подвинулась, чтобы он оказался выше, чуть ниже косточек моего лифчика.

— Все в порядке, — повторила я. — Я не сломаюсь.

Он вздохнул и открыл глаза, чтобы оценить мой светло-голубой лифчик.

— Возможно я сломаюсь, — его бедра прижались ко мне, и я почувствовала его эрекцию на своем бедре.

— Ого. В смысле... Я не знаю, что с этим делать, — мои щеки вспыхнули от собственного признания, но его взгляд смягчился, и он поцеловал меня в нос.

— Все нормально. Мне это нравится, — его губы снова нашли мои. — Только это.

Он даже не обратил внимания на мое признание, и это заставило меня почувствовать, что я не так уж безнадежна.

«Мэл,

Ты когда-нибудь задумывалась, какой была бы твоя жизнь, не заболей ты? Если бы ты могла пойти в школу со своими друзьями. Подальше от твоей мамы. Из комнаты, которую ты так любишь сейчас.

Я знаю. Я вижу это иногда, когда ты сидишь на диване и смотришь телевизор или сидишь за компьютером, притворяясь, что тебя не интересует жизнь твоих старых друзей.

Я не знаю, осознаешь ли ты, как много пережила с тех пор. Когда-нибудь ты оглянешься назад и задумаешься об этой потерянной юности, этих безмятежных днях подростковой глупости, и пожалеешь, что не натворила чего-то еще. Возможно, ты даже захочешь стать кем-то другим. Но я вижу, кем ты будешь. Ты — та самая девушка. О которой пишут книги. Та, которая, как потом скажут, появилась из ниоткуда и взяла этот мир штурмом.

И я должна признать, что рада, что ты не закончила школу в прошлом году, потому что это дало мне возможность быть здесь с тобой.

Жаль, что я не сделала этого раньше.

Хотелось бы мне иметь больше времени.

Мы просто должны сделать все, что в наших силах, с тем, что у нас осталось.

Сэм».