Никогда в жизни я так не хотела уйти от самой себя.

Когда мы наконец добрались до машины, я почувствовала, как в моей груди поднимается тревога. Такер наклонился и схватил меня за запястье.

— Что с тобой происходит?

— Я с ума схожу.

— Почему же? — Он был так близко, что мне захотелось забраться к нему на колени и спросить, собирается ли он тоже уйти — каждый ли человек в моей жизни неизбежно должен оставить меня позади. Вместо этого я потянула его за футболку, пока мы не начали целоваться. Я отчаянно желала быть ближе к нему, потому что чувствовала себя такой потерянной.

— Эй, — он откинулся назад и освободил мои кулаки от своей почти разорванной футболки. — Серьезно. Поговори со мной, Мэл.

Я выглянула в окно и крепко зажмурилась.

— Мы можем куда-нибудь поехать? Куда угодно, только не домой. Я не хочу быть там сейчас.

— Конечно, — он завел машину, свернув направо, в противоположную от моего дома сторону, и поехал в неизвестном направлении. Я позволяла себе вольности в его машине; в конце концов, он дал мне полную свободу действий. Я включила радио и прислонилась головой к холодному окну.

Через некоторое время он съехал с дороги на гравий. Свет фар прыгал по грязи, которая подлетала над капотом. Нас окружали деревья, и я ждала, затаив дыхание, пока он не припарковал машину у старого обветшалого забора. На многие мили вокруг не было видно ни одного дома. Небо над головой было широко распахнуто черным куполом мерцающих звезд. Именно так, мне казалось, выглядела вечность.

— Говори, — он повернулся ко мне, и я засунула руки между бедер, размышляя.

— Моя мама встретила мужчину в Техасе. Если это серьезно, то все изменится. И с группой покончено. Беркли уходит. Уже почти середина года, а это означает, что всего через несколько месяцев все будет по-другому...

Он слушал, нахмурившись.

— Не плачь.

Я даже не осознавала, что плачу, пока он не сказал. Яростно вытирая лицо, я попыталась вырваться, но он скользнул пальцем под мой подбородок и повернул обратно к себе.

— Я думала, что хочу одного, а теперь хочу другого. Я так устала быть неуверенной во всем.

— Ты и в этом не уверена? — он указал на пространство между нами. Его лицо было освещено приборной доской, увеличивающей тени под глазами.

— Наверное, это единственное, в чем я уверена, — я грустно рассмеялась и попыталась вытереть остатки туши вокруг глаз, которые, как я чувствовала, собрались там. Ерзая на сидении, я шмыгала носом, ненавидя себя за то, что так взвинчена.

— Отвлеки меня.

— Отвлечь тебя чем?

— Чем угодно. У тебя это хорошо получается. Давай... Я не знаю... научи меня чему-нибудь. Чему-то, о чем мы раньше не говорили.

Пальцы Такера забарабанили по рулю, затем он потянулся и начал менять радиостанции, пока не нашел то, что хотел. Он увеличил громкость до почти незаконного децибела.

— Откинься на спинку сиденья, — крикнул он, перекрывая шум, и я послушалась. Он сел точно также и наклонился, упершись коленями в мои. — Закрой глаза и слушай. Опиши мне басы.

Мои веки закрылись, и я сосредоточилась на звуке, заполняющем машину. Сосредоточилась на том как басовая линия ударила по сиденью и отдалась эхом в моих костях. На дрожи внизу и вокруг меня. Пульсирующий ритм очистил мою голову, и я растаяла на старом потрескавшемся сиденье, мои руки лежали выше плеч, а пальцы сжимали подголовник.

— Они низкие. Глубокие. Прямо здесь, — переместив руку к моей груди, я продолжила. — Грохочет здесь. — Мои пальцы скользнули ниже, по животу и дальше, пока я не схватилась за колено, потянув за мягкую вязку серых гетр, которые одолжила. Моя юбка поднялась над гетрами. От моих движений черный хлопок задрался выше. Этот звук что-то делал со мной, и единственным, что шло на ум, была глубокая пульсация, которую я испытывала, когда мы с Такером проводили время в моей постели.

Все мое тело вздрогнуло, когда он потянулся и отодвинул мою руку от моих ног. Гораздо сильнее, чем когда-либо прежде он схватил мое левое бедро и потянул его к себе. Его ладонь поползла выше, и я оставила глаза закрытыми, теряясь в этом ощущении. Когда его пальцы коснулись мягкого хлопка, я повернулась к нему с затуманенным взглядом.

— Что ты делаешь?

— Отвлекаю тебя, — сказал он, используя другую руку, чтобы немного уменьшить громкость. Реверберация все еще пульсировала в моем теле, но уже с меньшей силой. Мои бедра скользнули ниже, вслед за звуком, в конечном счете давая Такеру больше доступа, чем он когда-либо имел. Всего лишь одним пальцем он провел по резинке, впивающейся во внутреннюю часть моего бедра, а затем повторил движение внутри гетр, через знакомый жар и боль, которые я носила в себе уже несколько недель.

Мои колени легко раздвинулись под его прикосновением. Он осмелел и добавил другие пальцы, массируя меня через нижнее белье, пока я не почувствовала, что задохнусь в его машине. Воздух был густым и теплым, окна запотевали с каждым неглубоким выдохом из моего рта. Юбка поднималась все выше, пока я не почувствовала, как она собралась вокруг моего живота. Вздрогнув, я поняла, что моя прикрытая трусиками задница была на одном уровне с пассажирским сиденьем, а рука Такера устроилась между моих бедер.

Взяв его за запястье, я заметила удивление на его лице, когда смело скользнула его пальцами за эластичный пояс, и ниже, пока они не оказались на одном уровне с моей кожей.

Звук, вырвавшийся из его рта, заставил мою грудь содрогнуться.

После кругового движения прежде чем наклониться вперед через панель управления, он медленно провел по чувствительной зоне указательным пальцем. После чего, Такер поцеловал мой открытый рот, потянув за нижнюю губу и погрузил палец внутрь.

Подняв правое колено, я покачнулась в сторону двери и обхватила Такера за шею, приподнимая бедра, чтобы получить еще больше близости. Я поцеловала его в губы, щеку, подбородок и зарылась лицом в его шею. Это было так приятно — быть желанной. Быть рядом с ним сейчас.

Сильные чувства, которые накопились во мне, угрожали прорваться через мою грудь, пока костяшки пальцев Такера поднимались и опускались, поддерживая темп. В конце концов я положила свою руку поверх его, чтобы замедлить ее до мягкого ритма. Он был полностью сосредоточен на том, что делал, и когда, наконец, поднял взгляд на меня, я мгновенно поняла все без слов.

Не говоря ни слова, он обеими руками ухватился за края моего нижнего белья. Я приподняла таз, чтобы он мог стянуть трусики по моим бедрам, по серой шерсти гетр, мимо ботинок, на пол. Он поцеловал меня в шею и снял мою рубашку тем же способом. А потом и мой лифчик. Единственным оставшимся на мне предметом одежды была скомканная юбка. Я не возражала против небольшого количества приличия, которое она давала мне в этой неприличной ситуации.

Ему не нужно было объяснять мне, что делать. Потянув меня за руки, он помог мне забраться на заднее сиденье, а затем отодвинул передние, чтобы дать нам больше места. Лежа на спине, я ждала, когда он устроится надо мной, чтобы я могла помочь ему снять рубашку. Его грудь напротив моей в короткие сроки становилась самой любимой вещью во всем мире. Тяжесть и тепло его тела рядом с моим. То, как он удерживал весь свой вес, расположив локти у моей головы, чтобы запустить пальцы в мои волосы, или как он скользил ладонью по моей груди и животу.

Его бедра лежали между моих бедер, и я обвила свои икры вокруг его ног, подталкивая его ближе. Такер застонал, и его живот прижался к моему, когда его таз наклонился вверх. Его губы путешествовали по моему горлу, спускаясь ниже, пока не нашли мою грудь. Такер целовал ее, лаская языком, а я пыталась понять, куда положить свои руки. Схватив его за талию, я выгнула спину и издала странный хриплый звук.

Искусным маневром он заставил нас сесть, и я оседлала его колени, позволяя его рукам скользить по моей спине и ниже. Он продолжал сладкую пытку своим ртом, и я откинула голову назад. Когда его ладонь переместилась между нами, чтобы возобновить то, что мы начали, я впилась пальцами в его плечи и опустилась на его руку.

Другая рука прошлась по моей талии и спине; он прижал раскрытую ладонь к основанию моего позвоночника и помог моим бедрам подстроиться под темп музыки вокруг нас. Пот начал собираться между моих грудей, и я не могла нормально дышать, так как у меня закружилась голова. Я шарила между нами в поисках его ремня. Чтобы было за что держаться. И в мгновенном порыве я засунула руку ему в джинсы.

— Подожди, — выдохнул он с болью в голосе. — Подожди.

Мое бешено колотящееся сердце остановилось и упало.

— Но почему?

Он обхватил мою щеку одной рукой и провел большим пальцем по распухшей нижней губе.

— У меня ничего нет. Для защиты.

Я удивленно подняла брови.

— У тебя? Такера Скотта. Ничего нет для защиты?

Его пальцы продолжали двигаться между моих бедер, и он покачал головой, когда почувствовал мою реакцию.

Наклонившись, я поцеловала его и провела языком по его губам.

— А следовало бы подумать. — Вдвоем мы судорожно глотали воздух, и я с силой вздохнула. — Я все равно не хочу, чтобы мой первый раз произошел на заднем сиденье машины.

— Это легко понять.

Коснувшись его тыльной стороной пальцев, я снова приподнялась на коленях, чтобы опуститься на его бедра.

— Я должна, по крайней мере, отплатить тебе тем же.

Он рассмеялся.

— Опять же, я не готов.

Присев на корточки, я все равно потянула за его джинсы. Он позволил мне сдвинуть их вниз, а затем, запустив руки в мои волосы, научил меня совершенно новой версии контроля дыхания.

«Мэл,

Знаешь, за что я благодарна? Я благодарна, что была подростком в конце восьмидесятых, а не сегодня. То, с каким давлением ваше поколение старается быть замеченным и любимым безликими массами, заставляет мой желудок и сердце болеть. Я благодарю Бога за то время, когда у нас не было Фейсбука и Твиттера, Инстаграма и Тамблера. Мои ошибки и глупые действия — давно забыты на рулонах пленок одноразовых камер.