Глава 11

Он ушел незаметно, до восхода солнца, пообещав позвонить позже. Прежде чем заключить меня в теплые объятия и поцеловать на прощание, Такер напомнил, что сегодня он проведет день с Элизой.

Какое-то время я сидела в кровати, уставившись в стену и пытаясь понять, что же я чувствую по этому поводу. Я получила что хотела, и все же странное чувство стыда, или чего-то подобного, поселилось внутри меня. Как будто, своим поступком я разочаровала родителей, хотя их здесь и не было. Последние несколько месяцев я притворялась, что мне все равно. Но вся моя жизнь была направлена на то, чтобы получить их одобрение. Я не могла больше это игнорировать.

Я уже была готова снова уснуть, когда зазвонил телефон. Я хотела ответить быстро, потому что полагала, что звонит Такер, а все мои тревоги были напрасны. Все прекрасно, между нами ничего не изменилось.

А потом, когда я прочитала имя звонившего, во рту у меня пересохло, а желудок сжался в предвкушении.

— Алло?

— Эй. Чем занята?

На другом конце провода была Лэсситер, словно она не пропадала на несколько месяцев. Как будто не было никакого перерыва в общении. А меня снова вернули на прежнее место.

— Ничем. Собиралась принять душ. Как ты поживала все это время?

Вопрос казался очевидным.

— О боже, все прекрасно. Я вступаю в женскую общину на следующей неделе. Но я заскочила домой на выходные, так что мы должны позавтракать вместе или что-то в этом роде. Пусть это будет поздний завтрак. Встретимся в IHOP через час. Мы так давно не разговаривали.

Я хотела сказать, что заметила ее отсутствие. Хотела отказаться. Но та часть меня, которая скучала по ней так, что не могла с этим примириться, заставила меня согласиться.

Я стояла перед шкафом, пытаясь решить, что надеть на завтрак с кем-то, кого я на самом деле больше не знаю. Как-то вечером перед отъездом Беркли подарила мне огромную коробку с одеждой, и я остановила свой выбор на одной из ее фланелевых рубашек с колготками. И старых поношенных ботинках. Когда я подъехала к ресторану и припарковалась, было холодно, но не слишком, а тепло рубашки успокаивало меня. Мне хотелось сказать Лэсситер, как мне было больно, когда она про меня забыла. Я хотела рассказать ей обо всем, что произошло, пока ее не было. О Такере, о вчерашнем вечере, о моих новых друзьях и о том, что я планирую пройти прослушивание на предстоящий мюзикл в местном театре. О Сэм и о новом бойфренде моей мамы. О «Несломленных».

Но как только я увидела, как она, роясь в сумочке, пересекает парковку, а ее идеальные волосы развеваются на ветру, (На ней был кремовый вязаный свитер поверх обтягивающих джинс — журнальное определение физического совершенства.) все последние слова, которые я хотела сказать, забылись. Я выскочила из машины, чтобы встретить ее у двери и обнять так крепко, словно могу сломать ее пополам.

Она отстранилась и опустила взгляд, улыбаясь так же, как всегда улыбалась мне. Ласково и слегка удивленно.

— Что на тебе надето? — она рассмеялась и, сморщив нос, потерла фланель между пальцами.

Я немного подвинулась и смущенно рассмеялась в ответ.

— Мне ее подарила подруга...

Лэсситер открыла дверь и впустила меня внутрь. Как и раньше, мы попросили столик в самом конце ресторана, чтобы я сидела лицом к стене, а она — к двери. Так она могла наблюдать за людьми. Как только мы сели, она положила руки на стол.

— Мне так много нужно тебе рассказать.

Я сидела как зачарованная, слушая ее обличительную речь о колледже и людях, с которыми она познакомилась. После она начала рассказывать о вечеринках, на которые ходила, и о том, как приняла решение вступить в женское общество. Она называла людей, которых я даже не могла представить в своей голове, и говорила о них так, словно они были самыми захватывающими и интересными людьми на планете.

Это заставило меня снова почувствовать себя маленькой и незначительной.

— Как бы то ни было, я встречаюсь с парнем по имени Пол, и, о боже, он, возможно, целуется лучше всех в мире. Вообще-то, он талантлив во многих отношениях, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Я действительно знала, что она имела в виду, но не сказала об этом.

— У тебя есть парень? Это отличная новость.

— Да. Старшеклассники были пустой тратой времени. Я понятия не имела, каково это — быть с мужчиной, — она наполнила одну из кружек кофе и откинулась на спинку стула. — Ему двадцать три. Такой горячий. Собирается в магистратуру. Я отправила Брук кучу его фотографий, и она так завидует, что это даже не смешно.

Ее слова задели меня, и я выбросила мысли о Такере из головы. Я старалась не зацикливаться на том, что она только что сказала, что все еще разговаривает с Брук, но при этом не отправила мне даже одного сообщения. Ее жизнь шла своим чередом, она встречалась с новым парнем, заводила новых друзей и...

— Когда ты начала пить кофе?

— Это обязательное условие. Ты поймешь. Когда поступишь в настоящий колледж,— выражение ее лица было слегка снисходительным.

— Конечно, — нервно теребя рукав своей рубашки, я переключила внимание на еду, которой пренебрегала, пока Лэсситер говорила. Она ничего не спросила обо мне. Или о том, что я делала.

А когда она наконец спросила, мне захотелось, чтобы она продолжала говорить о себе.

— Итак, я видела кое-что интересное на Ютубе.

— Правда? — я нервно хихикнула.

Она рассмеялась. С трудом.

— Ты была такой милой там, на сцене. Изо всех сил пытаясь вытянуть ноты и все такое. Я думала, как бы все обернулось, будь я там, а потом увидела, как ты стараешься изо всех сил и... серьезно... это было восхитительно.

Этот скромно хвастливый комплимент пронзил меня насквозь, и я не могла ничего сделать, кроме как рассмеяться в ответ.

— Спасибо?

Я сразу же вернулась к тем временам, когда мы тусовались с большими толпами людей. На вечеринках или танцах, везде, где она могла быть в центре внимания. Она всегда делала подобные замечания, особенно мне. Но я принимала это как часть ее личности. Я убедила себя, что она дразнила и смеялась надо мной, потому что мы были друзьями. Как будто я была единственным человеком, который действительно близок ей. А когда она объединилась с Брук, все стало в сто раз хуже. Они просто часами говорили всякую чушь о людях.

— В любом случае. До меня дошли и другие слухи. Парочка, если быть точной, — она наклонила голову, и ее глаза на секунду скользнули по моему плечу, прежде чем она продолжила со злой усмешкой. — Ты действительно ездишь на этой дерьмовой машине, которую оставил твой отец? Мне так жаль, если это правда. Тащиться в младший колледж на этой штуке должно быть мучительно. Тебя что, наказали за что-то?

Я заставила себя закатить глаза, как бы показывая, что взрослые ужасны.

— Это была идея моей тети. Она сказала что-то о том, что девушкам нужно знать, как управлять палкой для быстрого побега, если что-то на свидании пойдет не так.

Лэсситер фыркнула.

— Твоя семья определенно облажалась, ты же знаешь это?

Я кивнула в знак согласия, чувствуя, что с каждой секундой все больше и больше превращаюсь в ничто.

— Кстати, о побегах с плохих свиданий Ты встречаешься с Такером Скоттом? — То, как все ее лицо сморщилось от отвращения, заставило мой желудок сжаться. — Пожалуйста, скажи мне, что это не так. Его машина, наверное, еще хуже твоей. Он ведь работает в вафельной, верно? И, святое дерьмо, даже не заставляй меня говорить о том, как он одевается.

Я открыла рот, чтобы сказать, что она понятия не имеет, о чем говорит. Мне захотелось перегнуться через стол и дать ей пощечину. Кричать на нее, что не все так совершенны, как она.

Но то, что вырвалось из моего рта, было настолько неправильным и чуждым, что я словно парила сверху, наблюдая за своим ошеломленным выражением лица, когда наклонилась вперед и покачала головой со всей убедительностью, на какую была способна под ее пристальным взглядом.

Так всегда было. Лэсситер отдавала приказы. Она говорила мне, что, кто и где. И после последних слов осуждения я сказала то, что совсем не имела в виду.

— Нет. Я с ним не встречаюсь. Ни за что на свете. Мы тусовались вместе ради группы. Им нужен был другой певец...

Восторг на ее лице, когда она смотрела через мое плечо, заставил меня медленно обернуться.

Там, прямо за нами, был затылок Такера. А напротив него сидела девушка с короткими каштановыми волосами и скобами для запястий. Эта девушка прожигала дыру на моем лице.

Я приросла к месту. Такер, оставив меню, помог сестре встать, и они покинули ресторан так быстро, как только позволяли скобы на ногах Элизы.

***

«Пожалуйста, позвони мне».

«Пожалуйста».

«Мне очень жаль».

«Мне нужно с тобой поговорить».

«Я тебе все объясню».

Мне казалось, что я на коленях умоляю его ответить хотя бы на одно из моих сообщений. Просто чтобы дать понять — я пытаюсь до него дозвониться. Я знала, что поступила самым подлым образом, и даже не понимала, как это случилось. Я совсем не испытывала к нему таких чувств. И не могла найти причину, почему я это сделала.

Ему потребовалось двадцать четыре часа, чтобы ответить. Двадцать четыре часа ненависти к себе и осознания того, что со мной что-то не так, потому что все, к чему я прикасаюсь, неизбежно разваливается.

Его сообщение было коротким:

«Что».

Я уставилась на экран телефона и проглотила комок, который был в моем горле всю предыдущую бессонную ночь и весь день, пока он не ответил.

«Мне нужно тебя увидеть».

«Пожалуйста, приезжай».

Его ответ пришел через полчаса.

«Пять минут».

Звук хлопнувшей дверцы оповестил меня о его прибытии. Я вскочила с дивана, на котором сидела в тишине, и бросилась открывать дверь. Он даже не взглянул на меня, просто прошел мимо и быстро поднялся по лестнице в мою комнату. Я последовала за ним так быстро, как только могла. Мне стало дурно. Я так сожалела о случившемся. Но он даже не обернулся, когда я начала говорить. Он просто поднял руку, забинтованную вокруг костяшек, и заглянул через мои жалюзи, как в первую ночь, когда я позволила ему войти в мою комнату.