Эмонн смотрел на эмоции на его лице, и Бран не запрещал ему. В этой истории было нечто большее, чем просто просить Эмонна отплатить старые долги.

Он был королем, и хорошим. Эмонн всегда сочувствовал неразделенной любви. Потому они и подружились давным-давно. Бран был парнем без девушки, и Эмонн хотел это изменить.

Эмонн был идеальным выбором для Благого короля.

— Ее нет, — тихо сказал Бран.

— Ушла сама?

— Прошлый Король-ворон обманом заставил меня выбрать Эльву, потому что я не узнал ее, а потом попытался украсть у меня Айслинг.

Эмонн нахмурился.

— Зачем?

— Не знаю. Думаю, это связано с тем, кто пробуждается в Подхолмье, чьего пробуждения никто не хочет, — он почесал шею. — Кроме тех, кто может заключить сделку с этим пробужденным.

Эмонн нахмурился сильнее, морщины проступили на лице, исказили его щеки.

— Мне нужно об этом знать?

— Наверное.

— Бран.

Он шумно выдохнул.

— Кэрман. Старая ведьма вернулась, хотя она еще, похоже, не выбралась из темницы, в которую мы ее бросили.

Слова были как оружие. Эмонн отклонился на стуле, его стакан пополнился виски, и он быстро осушил его.

— Кэрман. Я не хотел снова связываться с ней.

— Никто не хочет. А ведьма, похоже, хочет использовать Айслинг как сосуд.

— Мы будем держать ее тут, — голос Эмонна постарел, наполнился древней силой из земель Благого двора. — Как можно дальше от той ведьмы, чтобы Кэрман ее не тронула.

— Я бы с тобой согласился, если бы знал, где она. Я не могу ее найти.

— Ты потерял ту, которую хочет использовать Кэрман, чтобы вернуть свое королевство? — Эмонн ударил кулаком по подлокотнику. Огонь затрещал, уголек из него вылетел и чуть не попал по ноге Брана. — Бран, ты всегда был безответственным, но я не думал…

— Избавь меня от этого, — перебил Бран. — Я знаю, что это может означать для всех дворов фейри. Я пытаюсь найти ее, но даже слуа не справляются. Подхолмье большое, больше, чем мы думали. Мне нужно, чтобы вы с Сорчей ее нашли.

— Что мы можем?

— Начните Дикую Охоту. Сузьте ее до нее. Она все еще подменыш. Она не примкнула к дворам и не может считаться блуждающей фейри. Как только вы найдете ее, я смогу ее забрать. И… — он потер шею и раздраженно выдохнул. — Я не знаю, где она, Эмонн, но она может быть в беде. Она может быть мертва.

Эмонн смотрел на огонь. Он всегда уходил в себя, когда думал, и Бран знал, что он взвешивал варианты.

Он уже думал о них. Если она была мертва, то искать не нужно было. Если ее уже поймала бы Кэрман, они бы знали. Ведьма не стала бы мешкать. Если она еще была там, у них оставался шанс. Они могли остановить грядущую беду и подавить ведьму, которую нужно было давно убить.

Наконец, Эмонн кивнул.

— Я схожу за Сорчей, она сейчас с Эльвой, и я сказал, что оставлю их на время.

Бран приподнял брови.

— Эльва смогла пройти?

— Ты был с ней?

— Я хотел увидеть, смогу ли одолеть ее в этом. Она думала, что будет говорить за меня, — фыркнул Бран. — Будто я бы позволил.

Эмонн рассмеялся и встал.

— Ах, Бран, ты еще так много не знаешь о женщинах. Не меня тебе нужно было убеждать помочь. А Сорчу. И мне кажется, что Эльва ее уже уговорила. Так что у тебя не было и шанса превзойти свою бывшую любовь.

12

Герцогиня мертвых

— Где королевство банши? — ворчала Айслинг, перебираясь через упавшее дерево. Дыхание терзало ее легкие, оставляя металлический привкус. Когда она так потеряла форму? Но ночь недавно началась. Она могла пока не переживать из-за превращения в лебедя.

Лоркан прошипел впереди нее:

— Если бы я знал, думаешь, я бы не перенес нас туда?

— С каких пор ты знаешь такую магию?

— Я всегда ее знал. Ты просто не помнишь, потому что я был котом пятнадцать лет.

Он был прав. Она не почти не помнила его человеком. Она знала, как он выглядел. Его нос, похожий на клюв, было сложно забыть, но она не помнила его магию. Она просто помнила голод и вопросы, когда они найдут что-нибудь поесть.

Айслинг ударила по мертвой ветке, что летела в нее, Лоркан огибал кусты.

— Ты знаешь хоть, как оно выглядит?

— Я знаю, что мы идем в нужном направлении.

— Как?

— Дерево-виселица. Души знают, в каком направлении королевство банши, но не знают, как далеко.

В этом был смысл, ведь дерево не могло двигаться. Оно было на одном месте в каждом королевстве, которые были друг на друге как страницы книги, если нужно было перенестись. Хотя та магия всегда была слишком сложной для Айслинг.

— Зачем ты вообще говорил с ними? — спросила она. — Дерево-виселица всегда было плохим знаком для ведьм.

— Это не значит, что души в нем плохие. Мы можем им доверять.

— Откуда ты знаешь? Мертвые могут обманывать, — она нахмурилась. Она уже вела себя как раньше. Айслинг давно никому не доверяла, думала, что это пройдет с ее королевством. Теперь она понимала, что этого не произошло. Что древняя рана тут же открылась, и крови полилась на ее душу, раз она стала сомневаться даже в Лоркане.

Он оглянулся и толкнул мертвое дерево. Свет полился сквозь ветки, открывая проход в спутанных ветвях.

— Айслинг, все они ведьмы, как мы. Ты доверяла ведьмам-слуа, хотя многие из них искажены, так что доверься мне и дереву-виселице.

Она замерла перед ним, глядя ему в глаза.

— Ты можешь мне пообещать, что дерево не подставит меня так, что я стану одной из тех, что свисали с его ветвей?

— Не могу.

— Тогда почему я должна тебя слушать?

— Потому что я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты там не оказалась.

Ее плечи опустились.

— Ладно. Я ценю поддержку.

— Ребенок, — Лоркан кивнул на брешь. — Иди. Думаю, мы все-таки идем в правильную сторону.

— Что заставило тебя так подумать? — пробормотала она, а потом прошла на поляну и увидела нечто странное перед собой.

Река пересекала Подхолмье, вода была темной от крови. Одежда плавала. Рубашки с красными пятнами на груди, штаны без ноги, платье с ярким пятном крови на юбке.

Айслинг шагнула вперед, ее ноги почти задевали воду. Тут оказывалась одежда всех душ. По легендам тот, кто видел банши, стирающую его одежду, скоро умирал. Она слышала об этом много раз, но никто не думал, что это было правдой.

— Королевство банши? — тихо спросила она.

— Да, — ответил Лоркан.

Она посмотрела на него, а потом туда, куда он глядел. Большие вырезанные из камня ладони выпирали из земли, будто умоляли небо. Огромные оковы окружали запястья, формировали проход к тропе, что начиналась в центре и вилась по большой горной гряде, пропадая вдали.

— Держи голову на плечах, Айслинг, — сказал он, расправляя плечи. — С банши шутить нельзя.

— Я помню истории. Я их королева. Они должны быть мне верными и помогать, когда я прошу.

— Банши не признавали королеву десять веков. Тебе повезет, если они не попробуют убить тебя на месте.

Она слышала истории, но не помнила, когда. Фейри давно отвернулись от банши. Сначала они были Неблагими фейри. Но они быстро стали презирать поведение того двора и отреклись от него. Благой двор не принял бледных гниющих существ и прогнал их.

Вместо становления блуждающими фейри без своей земли они пропали в глуши Подхолмья, и о них редко слышали. Порой их еще видели стирающими одежду фейри, но даже это было редкостью. Они держались замкнуто.

Подхолмье было для этого, да? Все существа, которым не было места в этом мире, приходили в дом Айслинг ради того, что нигде не могли им дать. Ради понимания, безопасности, надежды, что мир все еще был хорошим.

Она хотела, чтобы было так просто.

Они миновали большие скованные ладони. Приближаясь, Айслинг поняла, что ладони были слишком уж похожи на живые. Она видела текстуру кожи, тонкий шрам на запястье, где прошлые оковы оставили след навеки.

— Это настоящий великан, да? — прошептала она.

Лоркан посмотрел на запястье и облизнул губы.

— Скорее всего. Историю Подхолмья не рассказывали веками. Я не знаю, кто он и откуда.

— Он?

Лоркан пожал плечами.

— Так ощущается.

Она прижала ладонь к ближайшему запястью и выдохнула.

— Прости, великан. Ты не должен был получить упокоение тут. Клянусь, я буду оберегать оставшуюся память. Я не дам этому месту быть лишенным имени того, кто отдал жизнь по причине, которую никто не знал.

В земле раздался гул, и она знала, что дух великана услышал ее. Клятва сдавила ее горло, но она собиралась исполнить ее. Никто в ее королевстве не будет забыт. Особенно их королевой.

Они шли по извилистой тропе по горам. Ее ноги горели, язык снова ощущал кровь. Она не останавливалась. Лоркан не отставал.

Тропа со временем привела к стене, и им пришлось подниматься, цепляясь руками и ногами за крошащиеся камни.

Айслинг все больше переживала. Солнце скоро взойдет, и что ей делать? Им придется остановиться, или ей придется лететь вперед. Но в королевстве банши она не сможет говорить.

Она доверяла Лоркану, чтобы он говорил за нее? Айслинг не была уверена. Он, казалось, знал, что делал, но ей казалось, что он не все ей раскрыл.

Теперь она понимала, почему фейри ненавидели людей и их способность врать. Он легко произносил слова, не переживая. Он не застывал, когда ложь приходила в голову, его губы не замирали, пытаясь произнести слова. Лоркан мог двигать ими с легкостью.

Она хотела потребовать обратить на нее внимание. Чтобы он рассказал все, что услышал от дерева-виселицы, и объяснил. Она хотела проникнуть в его воспоминания, забрать их из его черепа. Заставить его пережить каждый миг еще раз и еще, чтобы она поняла, что он имел в виду, говоря слова.

Камень сломался под ее ногами. Она безумно потянулась к следующему выступу.

И ее ладонь нащупала ровную землю.

Тяжело дыша, она подняла взгляд и увидела, что они добрались до вершины горы. Дышать стало легче. Айслинг выбралась на поверхность, откатилась от края и лежала пару мгновений, чтобы успокоить сердце.

Лоркан присоединился к ней, присел рядом и потрясенно озирался.

— Что такое? — спросила она. — Что тебя так напугало?

— Я не думал, что они сияют в свете луны.