Глава 7

Без магии стены, блокирующей доступ к землям людей, Мор после захода солнца отправила Кассиана прямо в поместье, ставшее домом и штаб — квартирой для Юриана, Вассы и — очевидно-

для Люсьена. Даже спустя больше года разрушительные последствия войны были заметны вокруг поместья: поваленные деревья, бесплодные участки земли, где еще не проросла зелень, и общая мрачная атмосфера, которая заставляла серый каменный дом казаться случайным выжившим. В лунном свете эта пустота еще больше обострялась, остатки посеребренных деревьев отбрасывали тени делая все еще глубже.

Кассиан не знал, кому когда-то принадлежал этот дом, и, очевидно, его новые обитатели тоже.

Фейра сказала ему, что они называют себя Бандой изгнанников. Кассиан фыркнул про себя при этой мысли. Мор не задержалась, высадив его у арочной деревянной двери дома, ухмыляясь так, что он понял: даже если он попросит ее помочь, она не станет этого делать. Нет, она хотела видеть его в роли придворного, как и просил Рис.

Он не планировал начинать эту миссию сегодня, но после той неудачной попытки на уроке с Нестой ему нужно было что-то сделать. Что угодно.

Неста точно знала, что за бред она несла, отказываясь слезать с этого камня. Как могло показаться Дэвлону и другим прихорашивающимся придуркам. Она знала и все равно сделала это.

Поэтому, как только он оставил Несту у Дома, он направился к пустынному утесу у моря, где рев прибоя заглушал бушующий жар в его костях.

Он остановился у дома у реки, чтобы признаться в своей неудаче, но Фейра только вскипела от раздражения из-за поведения Несты, и Рис бросил на него настороженный, веселый взгляд.

Но Амрен сказала:

— Пусть она сама выроет себе могилу, мальчик. Затем протянешь ей руку.

— Я думал, что именно так и сделал в прошлом году, — возразил он.

— Продолжай протягивать руку, — единственное, что ответила Амрен.

Вскоре после этого он нашел Мор, объяснил, что его нужно перевезти, и вот он здесь. Он поднял кулак к двери, но она отворилась прежде, чем он успел прикоснуться к ней.

Появилось красивое, покрытое шрамами лицо Люсьена, его золотой глаз жужжал.

— Я почувствовал, что кто-то приближается.

Кассиан вошел в дом, скрипя половицами под ногами.

— Ты только что приехал?

— Нет, — сказал Люсьен, и Кассиан отметил напряженность его плеч под темно-серой курткой, которую он носил, напряженную тишину, исходящую от каждого камня дома. Он просканировал обстановку на случай, если ему придется пробиваться к выходу. Учитывая напряженность, которую излучал Люсьен, направляясь к арке слева от них, казалось вполне вероятным.

Не оборачиваясь, Люсьен сказал:

— Эрис здесь.

Кассиан не дрогнул. Он не потянулся за ножом, пристегнутым к бедру, хотя и попытался отогнать воспоминание о разбитом лице Мор. О записке прибитой к ее животу и о том, как ее обнаженное тело выбросили, словно мусор, на границе Осеннего двора. Этот чертов ублюдок нашел ее там и бросил. Она была на пороге смерти и…

Планы Кассиана на то, что он однажды сделает с ним, выходили далеко за рамки боли, причиняемой ножом. Страдания Эриса продлятся несколько недель. Месяцев. Лет.

Кассиана не волновало, что Эрис убедил Кейра отложить свой визит в Веларис, очевидно, сделал это из-за того, что в нем осталась хоть капля доброты. Ему было все равно, что Рис заметил в Эрисе нечто такое, что заслужило его доверия. Все это не имело ни малейшего значения для Кассиана. Его внимание сосредоточилось на рыжеволосом мужчине, сидящем возле зажженного камина в удивительно роскошной гостиной.

Эрис развалился в золотом кресле, скрестив ноги, его бледное лицо являло собой портрет придворного высокомерия.

Пальцы Кассиана сжались. Каждый раз, за последние пять столетий, он боролся с ослепляющей яростью при одном взгляде на него.

Эрис улыбнулся, прекрасно понимая это.

— Кассиан.

Золотой глаз Люсьена щелкнул, читая гнев Кассиана, в то время как предупреждение вспыхнуло в его красновато-коричневом глазу.

Мужчина вырос рядом с Эрисом. Имел дело с жестокостью Эриса и Берона. Его любимую убил собственный отец. Но Люсьен научился сохранять хладнокровие.

Правильно. Рис попросил Кассиана сделать это. Он должен думать, как Рис, как Мор. Отодвинуть ярость в сторону.

Кассиан дал себе секунду, чтобы сделать это, смутно осознавая, что Васса что-то говорит. Он мельком заметил двух людей в комнате: темноволосого воина — Юриана — и рыжеволосую молодую королеву.

Если бы Рис и Мор были здесь … Они бы ни о чем не говорили в присутствии Эриса. Притворяясь, что это дружественный визит, направленный на проверку ситуации на человеческих землях. Даже, несмотря на то, что Эрис, скорее всего, был их союзником.

Нет, Эрис был их союзником. Рис торговался с ним, работал с ним. Эрис поддерживал его на каждом шагу. Рис доверял ему. Мор, несмотря на все случившееся, доверяла ему. Поэтому Кассиан решил, что ему тоже следует это сделать.

У него заболела голова. Так много всего нужно обдумать. Он делал это на полях сражений, но эти игры разума и паутина лжи … Почему Рис попросил его об этом? Он был прямолинеен в отношениях с Иллирийцами: он рассказывал им об аде, который обрушится на них, если они взбунтуются, и являлся, чтобы помочь им во всем, в чем они нуждались. Это было ни в коей мере не сравнимо с этим.

Кассиан моргнул и понял, что сказала Васса: Генерал Кассиан. Очень приятно.

Он отвесил королеве быстрый небрежный поклон.

— Ваше величество.

Юриан кашлянул, и Кассиан взглянул на воина-человека. Когда-то он был человеком. Он не знал. Юриан был разрезан на части Амарантой, его сознание каким-то образом попало в ловушку его глаза, который она надела на кольцо и носила в течение пятисот лет. До тех пор, пока его останки не были использованы Хэйберном, чтобы воскресить его тело и вернуть эту сущность в эту форму, ту самую, которая вела армии на тех давних полях сражений во время Войны. Кем теперь был Юриан? Кем он был?

Со своего места на нелепом розовом диванчике у дальней стены Юриан сказал:

— Только ей приходит в голову называть себя так.

Васса выпрямилась, ее кобальтовая куртка резко контрастировала с красно-золотыми волосами. Из трех рыжеволосых людей в этой комнате Кассиану больше всего нравился ее цвет: золотистый оттенок кожи, большие голубые глаза, обрамленные темными ресницами и бровями, и шелковистые рыжие волосы, которые она подстригла до плеч с тех пор, как он видел ее в последний раз.

— Ты же знаешь, я королева, — сказала Васса Юриану.

Королева ночью и жар-птица днем, проданная своими сестрами лорду-колдуну, который заколдовал ее. Проклятье заставляло ее превращать каждый рассвет в птицу огня и пепла.

Кассиан ждал до заката, чтобы навестить ее, чтобы найти ее в человеческом обличье. Ему нужно было, чтобы она могла говорить.

Юриан скрестил лодыжку на колене, его грязные сапоги потускнели в свете костра.

— Последнее, что я слышал, твое королевство больше не принадлежит тебе. Ты все еще королева?

Васса закатила глаза, затем посмотрела на Люсьена, который опустился на диван рядом с Юрианом. Как будто мужчина-фейри разрешал подобные споры между ними раньше. Но внимание Люсьена было приковано к Кассиану.

— Ты пришел с новостями или приказами?

Остро ощущая присутствие Эриса у камина, Кассиан не сводил глаз с Люсьена.

— Мы отдаем тебе приказы как нашему эмиссару. — Он кивнул Юриану и Вассе. — Но когда ты со своими друзьями, мы только даем советы.

Эрис фыркнул. Кассиан проигнорировал его и спросил у Люсьена,

— Как во Дворе Весны?

Он должен был отдать должное Люсьену: мужчина каким-то образом совмещал три роли — эмиссар Ночного Двора, союзник Юриана и Вассы и поддержание связи с Тамлином-и при этом одевался он безукоризненно.

Лицо Люсьена ничего не говорило о том, как поживают Тамлин и его двор.

— Все в порядке.

Кассиан не знал, почему он ожидал новостей о Высшем Лорде Весны. Люсьен рассказывал их Рису только наедине.

Эрис снова фыркнул на неловкость Кассиана, и, не в силах сдержаться, Кассиан наконец повернулся к нему.

— Что ты здесь делаешь?

Эрис даже не пошевелился в кресле.

— Несколько десятков моих солдат патрулировали мои земли несколько дней назад и не вернулись. Мы не нашли никаких следов сражения. Даже мои гончие не могли выследить их дальше их последнего известного местоположения.

Кассиан нахмурил брови. Он знал, что не должен показывать эмоций, но … Эти гончие были лучшими в Притиане. Клыки, наделенные магией. Серые и гладкие, как дым, они могли мчаться быстро, как ветер, вынюхивая любую добычу. Они высоко ценились, от чего Осенний двор запретил их дарить или продавать за его пределами, и так дорожили, что только его дворяне владели ими. И их разводили так редко, что даже одного было чрезвычайно трудно найти.

Кассиан знал, что у Эриса их было двенадцать.

— Никто из них не смог рассеять? — спросил Кассиан.

— Нет. В то время как подразделение является одним из моих самых опытных в бою, ни один из его солдат не замечателен в магии или воспитании.

Он с ухмылкой посмотрел на Кассиана. Мудак.

— Эрис пришел узнать, не знаю ли я какую-нибудь причину, по которой его солдаты могли попасть в неприятности у людей. Его гончие учуяли странные запахи на месте похищения. Они принадлежали людям, но были… странными, так или иначе.

Кассиан поднял бровь на Эриса.

— Ты веришь, что группа людей может убить твоих солдат? Они не могли быть профессионалами.

— Зависит от человека, — сказал Юриан, лицо мужчины потемнело. У Вассы тоже.

Кассиан поморщился.

— Прости. Я… Прости.

Какой-то придворный.

Но Эрис пожал плечами.

— Я думаю, что многие стороны заинтересованы в развязывании новой войны, и это станет ее началом. Хотя, возможно, это сделал твой двор. Рисанд мог рассеять моих солдат и распустить какие-то таинственные запахи, чтобы сбить нас с толку.