Глава 25

— Перестань нервничать, — пробормотал Кассиан уголком рта.

— Я не нервничаю, — пробормотала Неста в ответ, даже когда она подпрыгнула на носках, стараясь не смотреть на открытую арку, когда стрелки часов доходили девять.

— Просто расслабься, — Он поправил пиджак.

— Это ты ерзаешь, — прошипела она.

— Потому что ты заставляешь меня нервничать.

Шаги за аркой заскрипели по камню, и дыхание Несты вырвалось из нее волной, которую она не осознавала, что сдерживает, когда появились медно-каштановые волосы Гвин. В солнечном свете цвет ее волос был необыкновенным, пряди золота сверкали, а ее бирюзовые глаза почти идеально сочетались с камнями, которые носили другие жрицы.

Гвин увидел, что они стоят в центре ринга, и резко остановился.

Острый привкус страха заставил Несту приблизиться.

— Привет.

Руки Гвин дрожали, когда она сделала еще один шаг на ринг и посмотрела в открытую чашу неба.

Впервые за много лет она оказалась снаружи — по-настоящему снаружи.

Кассиан, к его чести, подошел к стойке с деревянным учебным оружием, которое, как он утверждал, они не будут использовать в течение нескольких месяцев, и притворился, что поправляет его.

Гвин сглотнула.

— Я… я поняла по дороге сюда, что у меня нет подходящей одежды. — Она указала на свои светлые одежды. — Я подозреваю, что они не будут идеальными, — сказал Кассиан, не оборачиваясь. — Я могу научить тебя в мантии, если хочешь. В чем наиболее комфортно.

Гвин натянуто улыбнулась ему.

— Я посмотрю, как пройдет сегодняшний урок, а потом решу. Мы носим мантии в основном по традиции, а не по строгим правилам. — Она снова встретилась взглядом с Нестой и улыбнулась. — Я забыла, каково это, когда солнце светит мне прямо в голову. — Она снова посмотрела вверх. — Простите меня, если я проведу некоторое время, таращась на небо.

— Конечно, — сказала Неста. Она не встретила Гвин вчера после того, как увидела, что та записалась на утренний урок, но она почти боялась — боялась, что одно случайно произнесенное кислое замечание заставит Гвин передумать.

Слова застряли в горле Несты, но Кассиан, казалось, предвидел это.

— Все в порядке. Больше никакой болтовни. Нес, покажи нашему новому другу… Гвин, да? Я Кассиан. Нес, покажи ей свои ноги.

— Ноги? — Медные брови Гвин поднялись вверх.

Неста закатила глаза.

— Вот увидишь.

***

Гвин лучше, чем Неста, усвоила концепцию держаться на земле ногами и, конечно же, не испытывала проблем с переносом веса на правое бедро и другими вещами, которые Неста исправляла в течение трех недель. Даже с одеждой было ясно, что Гвин была гибкой и худощавой, привыкшей к небрежной грации фэйри, которой Неста только училась.

Она ожидала, что ей придется уговаривать подругу, но как только Гвин преодолела первоначальную тревогу, она стала добровольным участником и веселым компаньоном. Жрица смеялась над собственными ошибками и не сердилась на исправления Кассиана.

К концу урока, однако, халат Гвин был влажным от пота, завитки волос вились вокруг ее раскрасневшегося лица. Кассиан приказал им выпить немного воды, прежде чем они остынут.

Когда Гвин налила себе бокал, она сказала:

— В храме в Сангравахе, у нас было множество упражнений, которые мы должны были выполнять на восходе солнца. Не ради боевой подготовки, а для успокоения ума. После них мы тоже остывали, хотя и называли их приземлениями. Эти движения в некотором смысле выводили нас из наших тел. Давали нам общаться с Матерью. Земля возвращала нас в настоящий мир.

— Тогда зачем ты на это подписалась? — Неста выпила стакан, который протянула ей Гвин. — Если у тебя уже есть привычные упражнения для успокоения ума?

— Потому что я больше никогда не хочу чувствовать себя беспомощной, — тихо сказала Гвин, и все эти легкие улыбки и веселый смех исчезли. Только суровая, болезненная честность светилась в ее замечательных глазах.

Неста сглотнула, и хотя инстинкт подсказывал ей отстраниться, она тихо сказала:

— Я тоже.

***

Колокольчик над дверью магазина зазвенел, когда вошла Неста, стряхивая снежинки, прилипшие к плечам ее плаща. Кассиану нужно было подняться в Иллирийские горы после их второго урока с Гвин, и, к ее удивлению, он попросил Несту присоединиться к нему. Он уже договорился с Клото, что она на несколько часов опоздает на работу в библиотеку. Он не объяснил почему, кроме небрежного замечания о том, чтобы вывести ее из дома на свежий воздух.

Но она согласилась и не сказала ему почему. Кассиан даже не проявил любопытства, когда она попросила его оставить ее в Пристанище Ветра, чтобы она могла пройтись по магазинам. Возможно, в его глазах блеснула искра, как будто он догадался, но он был отстранен, спокоен.

Учитывая, что Кассиан был здесь, чтобы встретиться с Эрисом, она не винила его. Он оставил Несту у фонтана в центре замерзающей деревни, чтобы она знала, что если ей нужно согреться, то дом матери Риса не заперт.

В Веларисе еще было лето, осень едва коснулась его, но Пристанище Ветра уже полностью поддалось объятиям зимы. Неста, не теряя времени, вошла в магазин.

— Неста, — сказала Эмери вместо приветствия, заглядывая поверх широких плеч и крыльев молодого самца с того места, где она стояла, помогая ему у стойки. — Рада тебя видеть, -

было ли это облегчение в ее голосе? Неста убедилась, что дверь за ней плотно закрыта, прежде чем войти, снег на ее ботинках оставлял грязные следы рядом с теми, что оставил клиент Эмери.

Мужчина полуобернулся к Несте, открыв мягкое красивое лицо, темные волосы, стянутые на затылке, и стеклянные карие глаза. Этот придурок был пьян. Мудак, казалось, был правильным термином, так как жесткая поза Эмери выдавала отвращение и настороженность.

Неста неторопливо подошла к стойке, окинув мужчину взглядом, который, как она знала, обычно вызывал у людей желание придушить ее. По тому, как он напрягся, слегка покачиваясь на обутых в сапоги ногах, она поняла, что это сработало.

— Доброе утро, — весело поздоровалась она с Эмери. Еще одна вещь, которую мужчины, казалось, ненавидели: быть проигнорированным женщиной.

— Жди своей очереди, ведьма, — проворчал мужчина, поворачиваясь к стойке и Эмери.

Эмери скрестила руки на груди.

— Думаю, мы закончили, Беллиус.

— Мы закончим, когда я скажу, что мы закончили. — Слова были наполовину невнятными.

— У меня назначена встреча, — сказала Неста, холодно взглянув на него. Она обнюхала мужчину. Она сморщила нос.

— А тебе, кажется, нужно принять ванну.

Он полностью повернулся к ней, мускулистые плечи раздвинулись. Даже с остекленевшим выражением лица, гнев кипел в его взгляде.

— Ты знаешь, кто я?

— Пьяный дурак, который попусту тратит мое время, — сказала Неста. Два сифона — синие, темнее, чем у Азриэля, — сидели на тыльной стороне его больших ладоней. — Убирайся.

Эмери, как бы успокаивая сказала, прежде чем мужчина успел ответить:

— Мы обсудим это позже, Беллиус.

— Мой отец послал меня передать сообщение.

— Сообщение получено, — сказала Эмери, вздернув подбородок. — И мой ответ тот же: этот магазин-мой. Если он так сильно этого хочет, он может открыть свой собственный.

— Злобная стерва, — выпалил Беллиус, отступая на шаг.

Неста рассмеялась, холодно и глухо. У фейри и людей было больше общего, чем она думала. Сколько раз она видела, как должники ее отца появляются на пороге, чтобы вытрясти из него деньги, которых у него не было? А потом было время, когда они переходили все границы угроз и у отца была сломана нога. Любое чувство безопасности рухнуло вместе с ним.

— Убирайся, — повторила Неста, указывая на дверь, когда Беллиус ощетинился от ее затихающего смеха. — Сделай себе одолжение, убирайся.

Беллиус поднялся во весь рост, взмахнув крыльями.

— Или что?

Неста ковыряла ногти.

— Я не думаю, что ты хочешь узнать, что будет потом.

Беллиус открыл рот, но сказал Эмери,

— Твой отец получил мой ответ, Беллиус. Я предлагаю тебе набрать воды из фонтана, прежде чем лететь домой.

Беллиус только сплюнул на половицы и направился к выходу, бросив на Несту затуманенный взгляд и захлопнув за собой дверь.

Неста и Эмери молча смотрели, как он, шатаясь, вышел на заснеженную улицу и расправил крылья. Неста нахмурилась, когда он взмыл в небо.

— Твой друг? — спросила Неста, снова повернувшись к Эмери.

— Мой кузен. — Эмери съежилась. — Его отец-это мой дядя. По отцовской линии. — Она добавила, прежде чем Неста успела спросить: — Беллиус-молодой, надменный идиот. Он должен принять участие в Кровавом Обряде этой весной, и его высокомерие только возросло за последние месяцы, когда он предвкушает стать настоящим воином. Он достаточно опытен, чтобы его отправили в разведывательный отряд на континент — и, по-видимому, только что вернулся, чтобы отпраздновать свое достижение. — Эмери вытерла с прилавка невидимую пылинку. — Но я не ожидала, что он напьется днем. Это что-то новенькое, — румянец окрасил ее щеки. — Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этого.

Неста пожала плечами Неста.

— Разбираться с пьяными дураками-моя специальность.

Эмери продолжала возиться с воображаемым пятном на прилавке.

— Наши отцы были похожи друг на друга. Они считали, что детей следует строго наказывать за любое нарушение. Здесь было мало места для милосердия или понимания.

Неста поджала губы. Мать ее матери была такой же до того, как умерла от глубоко укоренившегося кашля, который превратился в смертельную инфекцию. Несте было семь лет, когда суровая дама, настоявшая на том, чтобы ее называли бабушкой, избила ее до крови линейкой за оплошности на уроках танцев. Никчемная, неуклюжая девчонка. Ты напрасно тратишь мое время. Может быть, это поможет тебе не забывать обращать внимание на мои приказы.

Неста почувствовала облегчение только тогда, когда старый зверь умер. Элейн, которая была избавлена от жестокости бабушкиной опеки, плакала и покорно возложила цветы на ее могилу — к одной из них вскоре присоединилась надгробная плита их матери. Фейра была слишком мала, чтобы понять это, но Неста никогда не утруждала себя возложением цветов для своей бабушки. Не тогда, когда у Несты был шрам возле большого пальца левой руки от одного из самых отвратительных наказаний этой женщины. Неста оставила цветы только для матери, чью могилу она навещала чаще, чем ей хотелось бы.