Она ни разу не посетила могилу отца за пределами Велариса.

— С тобой все в порядке? — наконец спросила Неста у Эмери. — Вернется ли Беллиус?

— Нет, — покачала головой Эмери. — Я имею в виду, я в порядке. Но нет — он член военного отряда Железный хребет. Их земли находятся в нескольких часах полета отсюда. В ближайшее время он не вернется. — Она пожала плечами. — Время от времени у меня случаются свидания с семьей моего дяди. Нет ничего такого, с чем бы я не справилась. Хотя Беллиус еще молод. Наверное, они думают, что он уже достаточно взрослый, чтобы запугивать меня. — Неста открыла рот, но Эмери одарила ее еще одной полуулыбкой и сменила тему. — Ты хорошо выглядишь. Гораздо здоровее, чем когда я тебя увидела … Когда это было? Почти три недели назад. — Она окинула Несту оценивающим взглядом. — Ты не вернулась.

— Мы перенесли нашу подготовку к Веларис, — объяснила Неста.

— Я как раз собиралась написать тебе, когда Беллиус прервал меня. Я хотела спросить о том, как сшить кожу с флисом внутри. — Эмери оперлась локтями о безупречно чистый прилавок.

— Это не по моим средствам, но все равно спасибо, что выяснила.

— Я могла бы заказать его и позволить тебе расплатиться по мере возможности.

Это было щедрое предложение. Далеко за пределами доброты, которую кто-либо когда-либо проявлял к Несте в человеческом мире, когда ее отец пытался продать свою резьбу по дереву за несколько жалких медяков.

Только Фейра кормила их и одевала, зарабатывая скудные суммы за шкуры и мясо, на которое она охотилась. Она спасла им жизнь. В последний раз, когда она охотилась за ними, еда закончилась накануне. Если бы Фейра не вернулась домой с мясом той ночью, им пришлось бы либо умереть с голоду, либо просить милостыню в деревне.

В тот день Неста сказала себе, что Томас приютит ее, если понадобится. Может быть, даже Элейн тоже. Но его семья была полна ненависти, у них и так было слишком много ртов, чтобы прокормить их. Его отец, без сомнения, отказался бы кормить ее. Она была готова предложить Томасу единственную вещь, которую могла выменять, если бы это спасло Элейн от голодной смерти. Продала бы свое тело на улице любому, кто заплатил бы ей достаточно, чтобы прокормить сестру. Ее тело ничего не значило для нее — ничего, говорила она себе, чувствуя, как сужаются ее возможности. Элейн имела в виду все.

Но Фейра вернулась с едой. А потом исчезла за стеной.

Через три дня Неста порвала с Томасом. Разъяренный, он бросился на нее, прижимая к огромной поленнице, сложенной вдоль стены сарая. Злобная шлюха, прорычал он. Думаешь, ты лучше меня? Ведешь себя как королева, когда у тебя ни хрена нет. Она никогда не забудет звук рвущегося платья, жадность в его глазах, когда его руки цеплялись за ее юбки, пытаясь поднять их, пока он возился с пряжкой на поясе.

Только чистый, неразбавленный ужас и инстинкт самосохранения спасли ее. Она позволила ему приблизиться, позволила ему думать, что ее силы иссякли, а потом вцепилась зубами ему в ухо. И разорвала его.

Он закричал, но ослабил хватку — ровно настолько, чтобы она вырвалась и поползла по снегу, выплевывая его кровь изо рта, и не останавливалась, пока не добралась до дома.

А потом пришло известие о кораблях их отца: найдены, все богатства целы.

Неста знала, что это ложь. Сундуки с драгоценностями и золотом пришли не из той обреченной партии, а от Тамлина, в уплату за похищенную человеческую женщину. Чтобы помочь семье, которую он обрекал на смерть без охоты Фейры.

Неста стряхнула с себя воспоминания.

— Все в порядке. Но спасибо…

Эмери потерла свои длинные тонкие руки.

— Холодно, и я собираюсь сделать перерыв на обед. Не хочешь ли присоединиться ко мне?

Кроме Кассиана, ее уже давно никто не приглашал на обед. Она не давала им повода. Но вот оно: честное, простое предложение. От кого-то, кто понятия не имел, насколько она ужасна.

Обедать с Эмери было для нее потворством; это был лишь вопрос времени, когда женщина узнает больше о Несте. Пока она не услышит все ужасные вещи, и тогда приглашения прекратятся. Была ли она лучше Беллиуса, пьяная и кипящая ненавистью в течение нескольких месяцев? Если Эмери узнает, она вышвырнет и ее из этого магазина.

Но пока ни слухи, ни правда не достигли Эмери.

— Да, я хочу, — Неста сказал, и это имела в виду.

***

Задняя комната магазина Эмери была такой же безукоризненной, как и передняя, хотя у одной из стен стояли ящики с запасом. Два окна выходили в заснеженный сад, а за ним виднелась ближайшая горная вершина, загораживающая своим скалистым массивом серое небо.

Справа располагалась небольшая кухня, камин и небольшой рабочий стол. Вокруг него стояло несколько деревянных стульев, и Неста поняла, что стол-это еще и столовая. Там была заложена установка места для одного человека.

— Только ты? — спросила Неста, когда Эмери подошла к деревянной стойке и взяла блюдо с ростбифом и жареной морковью. Она поставила их на стол перед Нестой и взяла буханку хлеба вместе с миской масла.

— Только я. — Эмери открыла шкафчик, чтобы достать второй прибор. — Ни мэйта, ни мужа, чтобы беспокоить меня.

Она говорила немного напряженно, как будто в этом было что-то большее, но Неста сказала:

— У меня тоже никого.

Эмери бросила на нее ироничный взгляд.

— А как насчет этого красивого генерала Кассиана?

Неста заблокировала воспоминание о его голове между ее бедер, о его языке у ее входа, скользящем в нее.

— Ни за что, — сказала Неста, но в глазах Эмери мелькнуло понимание.

— Что ж, приятно познакомиться с другой женщиной, которая не помешана на браке и деторождении, — сказала Эмери, садясь за стол и жестом приглашая Несту сделать то же самое. Она положила ростбиф, морковь и хлеб на тарелку Несты и пододвинула к ней миску с маслом.

— Она холодная, но ее нужно есть именно так. Обычно я останавливаюсь на обед только для того, чтобы поесть.

Неста уставилась на зелень и хмыкнула.

— Это очень вкусно. — Она откусила еще кусочек. — Это ты сделала?

— А кто еще? У нас здесь нет никаких продовольственных магазинов, кроме мясной лавки, — Эмери указала вилкой на сад за зданием. — Я сама выращиваю овощи. Эти морковки с того огорода.

Неста откусила кусочек.

— Прекрасный вкус. — Масло, тимьян и что-нибудь яркое …

— Все дело в пряностях. Которых здесь, к сожалению, не хватает. Иллирийцы не особенно знают их и не заботятся о них.

— Мой отец был торговцем, — сказала Неста, и при этих словах в ней разверзлась бездна. Она прочистила горло. — Он торговал специями со всего мира. Я до сих пор помню запах в его кабинете — словно тысячи разных личностей втиснулись в одно пространство.

Фейра любила слоняться по кабинету отца, увлекаясь ремеслом больше, чем то, что, как учили Несту, было приемлемо для богатой девушки. Фейра всегда была такой: совершенно не заинтересованной в правилах, которые регулировали их жизнь, не заинтересованной в том, чтобы стать настоящей леди, которая поможет увеличить состояние их семьи через выгодный брак.

Они редко о чем-то договаривались. И эти визиты в кабинет отца привели к тому, что между ними закипела неприязнь. Фейра пыталась заинтересовать ее, показывала ей столько раритетов, чтобы соблазнить. Но Неста почти не слушала объяснений сестры, в основном разглядывая деловых партнеров отца в поисках подходящей пары для своих сыновей. Фейра чувствовала отвращение. Это сделало Несту еще более решительной.

— Ты путешествовала с ним?

— Нет, мы с двумя сестрами оставались дома. Нам было не пристало путешествовать по миру.

— Я всегда забываю, насколько человеческие представления о приличиях похожи на иллирийские. — Эмери откусила еще кусочек. — А ты хотела бы увидеть мир, если бы могла?

— Это была половина мира, не так ли? Со стеной на месте.

— Все же лучше, чем ничего.

Неста усмехнулась.

— Ты права. — Она обдумала вопрос Эмери. Если бы отец предложил привезти их на одном из своих кораблей, чтобы они увидели незнакомые и далекие берега, поехали бы они? Элейн всегда мечтала побывать на континенте, чтобы изучить тюльпаны и другие знаменитые цветы, но ее воображение не простиралось дальше. Фейра как-то рассказывала о великолепном искусстве в музеях и частных поместьях континента. Но это был только западный край. За ним простирался огромный континент. А на юге раскинулся еще один континент. Поехала бы она?

— Я бы сопротивлялась, — наконец сказала Неста, — но в конце концов уступила бы любопытству.

— У тебя еще осталась семья в землях людей?

— Моя мать умерла, когда мне было двенадцать, и мой отец тоже. … Он не пережил самой последней войны. Их родители умерли во время моего детства. У меня нет родственников по отцовской линии, а у матери была одна двоюродная сестра, которая живет на континенте и благополучно забыла о нас, когда мы попали в трудные времена.

Когда они впали в нищету, Неста писала письмо за письмом, умоляя кузину Урстин взять их к себе. Они остались без ответа, а потом кончились деньги на почтовые расходы. Неста все еще задавалась вопросом, узнала ли их кузина когда-нибудь, что стало с родственниками, которых она проигнорировала и оставила умирать.

— А как же твоя семья? — осторожно спросила Неста. — Она видела и слышала достаточно от Беллиуса, чтобы иметь общее представление, но не могла не спросить.

— Мать умерла, рожая меня, а мой старший брат погиб в стычке между военными отрядами за десять лет до моего рождения. Мой отец погиб во время войны с Хэйберном. — Слова прозвучали холодно и жестко. — Я не беспокоюсь об остальных своих родственниках, хотя семья моего отца считает своим долгом заявить права на этот магазин и его богатство.

— Они не имеют на это права, не так ли?

— Нет. Рисанд несколько веков назад изменил законы о наследовании, включив в них женщин, но моих дядей это, похоже, не волнует. Они все еще появляются время от времени, чтобы побеспокоить меня, как это сделал Беллиус. Они считают, что женщина не должна заниматься своим собственным бизнесом, что я должна выйти замуж за мужчину в этой деревне и оставить магазин им. Стервятники.