Глава 30

Сон был и реальным, и нереальным, и ему не было конца, от него не было спасения.

Пока знакомый мужской голос не произнес ее имя.

И ужас прекратился, словно ось мира сместилась в сторону этого голоса. Этот голос, ставший дверным проемом, был полон света и силы.

Неста протянула к нему руку.

А потом в ее голове прозвучал еще один мужской голос, и этот тоже был знакомым и полным силы. Но он был добр, она никогда не слышала, чтобы этот голос обращался к ней так, и он помог ей выбраться из черной бездны сна, ведя ее усыпанной звездами рукой обратно в страну плывущих облаков и холмов под яркой луной.

Она свернулась калачиком на одном из этих холмов, в безопасности и под охраной лунного света, и уснула.

Неста спала, тяжело и без сновидений, и не открывала глаз, пока солнечный свет, а не лунный, не поцеловал ее лицо.

Она была в своей комнате, простыни сбились набок и наполовину свисая на пол…

Кассиан спал в кресле рядом с ее кроватью.

Голова его была наклонена под неестественным углом, крылья свисали на каменный пол, а на нем были только трусы и одеяло, которое, казалось, кто-то набросил ему на колени.

Это был кошмар, поняла она с холодным всплеском осознания. Ей снился Котел, она терялась в нем и кричала.

И это был его голос, который она слышала. Его голос и …

Рисанда нигде не было видно. Только Кассиан был здесь.

Она долго смотрела на него, на необычную бледность его лица, на брови, все еще нахмуренные от беспокойства, как будто он беспокоился за нее даже во сне. Солнце золотило его темные волосы и просвечивало сквозь крылья, выделяя оттенки красного и золотого.

Как рыцарь, охраняющий свою даму. Она не могла остановить этот образ, возникший со страниц ее детских книг. Как рыцарь, с этими татуировками и мускулистой грудью.

Ее горло невыносимо сжалось, глаза защипало.

Она не позволяла себе плакать ни из-за себя, ни из-за того, что он всю ночь дежурил у ее постели.

Но ее яростное моргание словно разбудило его, словно он услышал, как затрепетали ее ресницы.

Его карие глаза метнулись к ней, как будто он всегда точно знал, где она. И они были так полны беспокойства, этой безжалостной доброты, что ей пришлось бороться изо всех сил, чтобы сдержать слезы.

Кассиан мягко сказал:

— Привет.

Она взяла себя в руки.

— Привет.

— С тобой все в порядке?

— Да. — Нет. Хотя и не по той причине, в которую он верил.

— Хорошо. — Он застонал, потягиваясь сначала руками, а потом крыльями. По мускулам пробежала дрожь. — Ты хочешь поговорить об этом?

— Нет.

— Хорошо.

И на этом все.

Но Кассиан одарил ее полуулыбкой, такой нормальной, обычной, какой никто другой не улыбался ей и никогда не будет, что у нее снова сжалось горло.

— Хочешь позавтракать?

Несте удалось ответить на его полуулыбку одной из своих.

— Мне нравятся ваши приоритеты, генерал.

***

— Что с тобой случилось? — спросила Эмери, когда они, тяжело дыша, делали упражнения на брюшной пресс. — Ты бледна как смерть.

— Плохие сны, — сказала Неста, заставляя себя не смотреть туда, где стоял Кассиан, инструктируя Рослин с почтительного расстояния, как правильно приседать. Они спокойно позавтракали, между ними не было неловкости. Все прошло… легко. Приятно.

— А у тебя они часто бывают? — спросила Гвин, сидевший по другую сторону от Несты.

— Да, — Неста закончила садиться, кряхтя от слабости в животе.

— У меня тоже, — тихо сказала Гвин. — Иногда по ночам мне требуется снотворное от нашего целителя, чтобы вырубиться.

Эмери окинула Гвин оценивающим взглядом. Эмери никогда не расспрашивала о прошлом Гвин или об истории других жриц, но она была хитрой женщиной. Конечно, она видела, как они держались на приличном расстоянии от Кассиана, чувствовала их нерешительность и страх. Эмери спросила Несту:

— Что тебе приснилось?

Тело Несты напряглось, но она снова пришла в движение, отказываясь позволить воспоминаниям овладеть ею.

— Мне приснился Котел и что он сделал со мной.

— Мне тоже снится мое прошлое, — сказала Гвин, играя с ее волосами.

Но признание Гвин, как и признание самой Несты, не отягощало их. В голове у Несты слегка прояснилось. И каким-то образом она обнаружила, что может заставить себя стать сильнее.

Возможно, озвучивая эти тайны, они подарят себе крылья. И отправятся парить в открытое небо над головой.

***

— Как ты держишься?

Кассиан сел напротив стола Риса в особняке у реки, положив лодыжку на колено, и спросил:

— А как насчет тебя? Ты выглядишь ужасно.

— Вчера был тяжелый день, за которым последовала тяжелая ночь. — Рис положил голову на стол, опершись кулаком.

Кассиан наклонил голову.

— А что было до катастрофы, случившейся прошлой ночью?

Боги, он чуть не заплакал этим утром, когда открыл глаза и увидел, что Неста смотрит на него, на ее лице не было и следа от боли. Тени все еще оставались, да, он принял бы что угодно за ее крик. С той магией, которую Рис смог объяснить только как чистая смерть.

Когда Рис не ответил, Кассиан сказал:

— Рис.

Рис, не глядя на него, прошептал:

— У ребенка будут крылья.

Радость вспыхнула в Кассиане — даже когда прерывистый шепот и то, что означали эти слова, заставили его кровь похолодеть.

— Ты уверен?

— Вчера утром у нас была назначена встреча с Маджой.

— Но он только на четверть Иллириец. — Конечно, возможно, что ребенок унаследовал крылья, но маловероятно, учитывая, что сам Рис родился без них и только наколдовал их с помощью какой-то странной, неземной магии, которой он обладал.

— Так и есть. Но Фейра была в иллирийской форме, когда был зачат.

— Это может что-то изменить? Я думал, она только крылья может сотворить и ничего больше.

— Она меняет форму. Она преобразует все свое «я» в ту форму, которую принимает. Когда она создает себе крылья, она существенно изменяет свое тело на самом внутреннем уровне. Так что в ту ночь она была полностью иллирийкой.

— Теперь у нее нет крыльев.

— Нет, она изменилась обратно, прежде чем мы узнали.

— Так позволь ей выносить ребенка в иллирийской форме.

Лицо Риса застыло.

— Маджа наложила запрет на любое дальнейшее превращение. Она сказала, что любое изменение тела Фейры прямо сейчас может поставить ребенка под угрозу. На случай, если это может плохо сказаться на ребенке, Фейре запрещено даже менять цвет волос до тех пор, пока она не родит.

Кассиан провел рукой по волосам.

— Понимаю. Но, Рис, все будет хорошо. Все не так уж плохо.

Рис рявкнул.

— Все ужасно. По проклятым богами причинам это чертовски ужасно.

Рис был так же близок к тому, чтобы быть вне себя, каким Кассиан видел его, когда он вернулся со двора Амаранты.

— Дыши, — спокойно сказал Кассиан.

Глаза Риса загорелись, звезды в них погасли.

— Пошел ты.

— Сделай вдох, Рисанд, — Кассиан указал на окно позади него, на лужайку, спускающуюся к реке. — Если ты хочешь подраться, у меня есть лишняя энергия, чтобы сжечь ее.

Двери кабинета открылись, и вошел Азриэль. Судя по мрачному выражению его лица, он уже знал.

Азриэль занял место рядом с Кассианом.

— Скажи нам, что тебе нужно, Рис.

— Ничего. Мне просто нужно не развалиться на части, чтобы мой мэйт не почувствовала этого запаха, когда придет домой на обед. — Рис прищурился, и в комнате загрохотала сила. — Никто ни слова не скажет об этом Фейре. Никто.

— Разве Маджа не предупредила ее? — спросил Азриэль.

— Нет. Она только упомянула о повышенном риске во время родов. — Рис издал резкий смешок. — Повышенный риск.

Желудок Кассиана скрутило.

— Я знаю, что сейчас неподходящее время, — сказал Азриэль, — но есть еще кое-что, что нужно обдумать, Рис.

Рис снова поднял голову.

Лицо Азриэля словно окаменело.

— Фейра не появляется нигде уже несколько недель, но кто-нибудь скоро заметит. Люди узнают о ее беременности.

— Я знаю.

— Эрис узнает.

— Он наш союзник. Я подозреваю, что он будет больше сосредоточен на том, чтобы разобраться со своим отцом и найти его пропавших солдат, чем на этом.

Тогда Аз схватил его за горло.

— И Тамлин тоже.

Рычание Риса заставило свет погаснуть.

— И что?

Кассиан бросил на Азриэля предупреждающий взгляд, но Аз сказал, не боясь и не склоняясь:

— Мы должны быть готовы ко всему.

— Как будто мне сейчас есть дело до Тамлина.

То, что Рис не мог понять, что имел в виду Аз, сказало Кассиану, насколько он обезумел и напуган.

Кассиан попытался подражать спокойному тону Аза.

— Он может плохо отреагировать.

— Если он переступит эту границу, то умрет.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Кассиан. — Но Тамлин на грани. Вы с Люсьеном ясно дали понять, что за последний год он почти не изменился. Узнав о беременности Фейры, он может снова рассыпаться в прах. С возможной новой войной и Бриаллин с ее ерундой с Кощеем нам нужен сильный союзник. Нам нужны силы Весеннего Двора.

— Значит, мы должны скрыть от него ее беременность?

— Нет. Но нам нужно вызвать Люсьена, — сказал Азриэль, чуть напряженно, как будто ему это совсем не нравилось. — Мы должны сообщить ему новости и постоянно держать его при Весеннем дворе, чтобы сдерживать любые изменения и быть нашими глазами и ушами.

Тишина. Они позволили словам проникнуть в сознание Риса.

— Мысль о том, чтобы нянчиться с Тамлином, заставляет меня хотеть разбить это окно, — сказал Рис, но это было достаточно ворчливо, чтобы Кассиан чуть не упал от облегчения. По крайней мере, эта острая грань насилия была притуплена.

— Я свяжусь с Люсьеном, — предложил Азриэль.

Страх все еще был в глазах Риса, поэтому Кассиан обошел стол и поднял своего Высшего Лорда на ноги. Рис позволил ему.

Кассиан обнял Риса за плечи.

— Пойдем подеремся.