Глава 31

Неста как раз устраивалась за обеденным столом, чувствуя, как в животе урчит от голода, когда вошел Кассиан.

Прихрамывая.

Она не смогла сдержать почти беззвучный вздох, вырвавшийся у нее, когда она увидела подбитый глаз, разбитую губу, ушибленную челюсть.

— Что случилось? — требовательно спросила она.

Кассиан, шаркая ногами, добрался до своего кресла и плюхнулся в него.

— Я подрался с Рисом.

— Ты выглядишь, как кусок мяса.

— Видела бы ты его, — хрипло рассмеялся он.

— Почему вы подрались? — Если это как-то связано с ее кошмаром…

— Рису это было нужно, — вздохнул Кассиан, глядя на миску с жареной курицей и рисовым супом, которая появилась перед ним. — Несмотря на ту безупречную внешность, которую мой брат представляет миру, ему нужно время от времени давать волю чувствам.

— Похоже, твое объяснение про то, чтобы дать волю чувствам, и мое-совершенно разное.

Он фыркнул, отхлебывая ложку супа.

— Это было не для забавы. Просто чтобы снять напряжение.

— Из-за чего? — Она знала, что не имеет права спрашивать.

Но Кассиан положил ложку, и лицо его стало серьезным.

— У ребенка есть крылья.

Ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы осознать это.

— Как они могут уже знать об этом?

— Магия Маджи позволяет ей определить общий облик младенца в утробе матери, чтобы убедиться, что все в порядке. Теперь он достаточно большой, чтобы она могла заметить, что все конечности в порядке… и что у него есть крылья.

Совершенно невероятно, как могла работать их магия. Чтобы действительно иметь возможность видеть ребенка так отчетливо.

Неста не могла остановить тихий голосок в своем сознании, задаваясь вопросом, что может сделать ее собственная сила, если она отвяжет от нее свой поводок. И не смогла остановить ответную вспышку паники.

— Значит, Рисанд не хотел, чтобы у ребенка были крылья?

Кассиан продолжал есть.

— Дело не в этом. Для него, для меня, для Аза и Фейры тоже будет радостью научить ребенка летать, полюбить ветер и небо, как мы. Проблема в родах.

— Я не понимаю.

— Скольких полу-иллирийцев ты встречала?

— Только Риса, я полагаю.

— Это потому, что они чрезвычайно редки. Но мать Риса сама была иллирийкой. А иллирийские женщины почти никогда не выходят замуж и не размножаются вне своих общин. Иллирийские мужчины делают это гораздо чаще, или, по крайней мере, трахаются, но ты редко увидишь их потомство.

— Но почему?

— У иллирийских женщин таз имеет форму, специально предназначенную для детей с крыльями. У женщин высших фейри-нет. А когда у ребенка есть крылья, они могут застрять во время родов. — Его лицо побледнело под синяками. — Большинство женщин умирают, а вместе с ними и младенцы. Магия не может помочь, разве что сломать женский таз, чтобы расширить его для родов. Что в любом случае может убить ребенка.

— Фейра умрет? — Ее слова прозвучали шепотом. На мгновение вся злоба, гнев, горечь исчезли. Его сменила чистая, ясная паника.

— Некоторые выживают. — Кассиан попытался потереть лицо, но остановился, прежде чем успел прижать синяки. — Но роды так жестоки, что многие из них либо близки к смерти, либо настолько изменились, что не могут иметь другого ребенка.

— Даже с целителем, чтобы восстановить их? — Ее сердце колотилось так тошнотворно быстро, что ей пришлось отложить еду.

— Честно говоря, не знаю. И любые попытки в прошлом вырвать ребенка из материнской утробы были… — Он вздрогнул. — Ни одна мать не выжила. — Кровь Несты превратилась в кислоту.

Кассиан пожал плечами.

— Так что мы даже не будем пробовать этот маршрут. Маджа будет там на каждом шагу, делая все, что в ее силах. И мы еще не знаем, как собственная магия Фейры повлияет на рождение.

— Фейра знает об этом?

— Она не знает всего этого. Но все мы, выросшие здесь, знаем, что значит для женщины Высших фейри родить ребенка с крыльями.

Неста заставила себя успокоиться от страха, просачивающегося сквозь нее.

— И Рису нужно было побороть свой страх.

— Да. Вместе с чувством вины и болью.

— Возможно, при другом дворе есть целитель, который знает больше Маджи. Может быть, в крылатом народе. При Дворе Рассвета есть Перегрины — народ Дрейкона-Серафимы. У Мирьям нет крыльев, и все же она родила детей Дрейкону.

— Рис завтра отправляется на их остров. А Мор осторожно наводит справки во дворах фейри на континенте. — Он провел рукой по волосам, Сифон поймал свет. — Если есть способ спасти Фейру от смертного приговора, Рис найдет его. Он не остановится ни перед чем, пока не найдет способ пощадить ее.

Наступила тишина, и тяжесть на ее груди стала почти невыносимой. Рис сделает это, она не сомневалась. Высший Лорд отправится на край света, чтобы найти способ спасти Фейру.

— Я снова попробую прорицание, — тихо сказала она.

Карие глаза Кассиана сверкнули на свету, когда он предупреждающе опустил брови.

— После вчерашней ночи…

Она вздернула подбородок. Если этот малыш выживет … Неста не позволит ему родиться в мире, вновь погруженном в войну. Но она не сказала этого, не могла так открыться.

— Мне нужно восстановить силы после вчерашней попытки. Мы сделаем это завтра вечером.

— Я хочу, чтобы Рис и Амрен были там. И Аз.

— Хорошо.

Кассиан откинулся на спинку стула. Это было почти комично, его тяжелый взгляд в сочетании с разбитой губой и синяком под глазом. Сказал он через мгновение,

— Почему ты не искала меня?

Неста поняла, что он имеет в виду, только по тому, как его голос упал на октаву.

Она могла бы сыграть в эту игру отвлечения. Он понятия не имел, как хорошо она научилась играть. Поэтому она позволила своему собственному голосу тоже понизиться.

— Почему ты не искал меня?

— Я последовал твоему примеру. После этого я показался тебе совершенно безразличным… — Он кивнул на стол между ними, на пол, где она стояла на коленях между его ног. — Я ведь не сделал тебе больно, правда?

Неста издала грубый смешок.

— Нет, ты не сделал мне больно, — она потянулась через стол, провела пальцем по его руке, прежде чем встретиться с ним взглядом. — Мне нравилось, когда ты трахал мой рот, Кассиан.

Его глаза потемнели. Она встала, и он замер, когда она обошла стол и остановилась рядом с его креслом.

— Ты хочешь трахнуть меня на этом столе? — тихо спросила она, проводя рукой по гладкой поверхности. Он вздрогнул, словно представил себе это прикосновение к своей коже.

— Да, — сказал он гортанным голосом. — На этом столе, на этом стуле, на всех поверхностях в Доме.

— Не думаю, что Дом оценит такое грязное поведение. Даже если это читатель романов.

— Я… Что? — Его дыхание стало неровным.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его приоткрытые губы. Это не был жест любви. Он даже не был сладким. Это был вызов и злая насмешка, чтобы забыть их страх и боль.

— Я не собираюсь спать с мужчиной, который выглядит так, будто участвовал в драке в таверне, — сказала она ему в губы.

— Мы можем приглушить свет.

Неста усмехнулась. Желание затуманило его глаза, и она знала, что если посмотрит вниз, то увидит доказательство того, как он взволнован. Но она не поддастся этому искушению.

Он станет ее наградой — но только после того, как она завершит прорицание.

Ее губы изогнулись.

— Когда ты поправишься и снова будешь выглядеть прекрасно, — сказала она, отстраняясь, — тогда я позволю тебе трахать меня, где тебе заблагорассудится в этом Доме.

Кассиан вцепился руками в подлокотники кресла, словно сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее. Но его губы расплылись в дикой усмешке.

— Договорились.

***

Никто не спросил о перемене в настроении Несты, когда она и Кассиан вошли в кабинет в особняке у реки поздно вечером следующего дня и обнаружили Риса, Фейру, Азриэля и Амрен, ожидающих перед гигантской картой дворов фейри. Рядом стояла чаша с камнями и костями.

Они все смотрели на нее, взвешивали и оценивали. Но ее взгляд остановился на Фейре, которая стояла в другом конце комнаты, лениво положив руку на слегка выпуклый живот.

Неста, не желая, чтобы что-то отразилось на ее лице, слегка кивнула сестре в знак приветствия. Она ненавидела себя, когда глаза Фейры смягчались — ненавидела грубые эмоции, когда Фейра кивнула в ответ, неуверенно улыбаясь.

Она не могла вынести облегчения и счастья в глазах Фейры. То, что она просто вежливо признала свою сестру, было причиной этого. Не в силах переварить это, Неста посмотрела туда, где рядом с Фейрой стоял Рисанд. Один взгляд в его глаза, и Неста позволила своему разуму открыться — всего лишь на мгновение.

Я не скажу Фейре ни слова, — поклялась она.

Она сделала это не из какой-то особой доброты, а чтобы стереть этот настороженный взгляд Риса, прежде чем он стал еще серьезнее. Он, без сомнения, слышал или догадывался, что Кассиан рассказал ей о крыльях ребенка.

Спасибо, — только и сказал Рис настороженным голосом.

Неста не спросила о его визите к Мирьям и Дрейкону — если он вообще что-то узнал. Она подошла к столу, Кассиан держался рядом. Но она забыла о нем, повернувшись лицом к Амрен, которая наблюдала за ней с холодным отвращением.

Слова многомесячной давности, которые Неста так старалась забыть, роились из самых темных глубин ее памяти, и каждое из них причиняло боль. Ты стала жалкой.

Неста опустила взгляд Амрен, сосредоточившись на карте.

— Давайте поторопимся.

— Когда ты пыталась сделать это два дня назад, ты ничего не почувствовала?

— Ничего. — Пальцы Несты замерли над чашей с камнями и костями. — Мой разум кружил сам по себе.

— И что же ты придумала? — спросила Амрен.

Как сильно она ненавидела себя. Ее отец. Как сильно она боялась Котла.

— Клад, — сказала Неста. — И что случилось в последний раз, когда я гадала.

— Мы не допустим, чтобы Элейн причинили какой-либо вред, — сказала Фейра. — Рис защитил ее сегодня утром, и мы все время следим за ней.

— Глаза можно ослепить, — сказала Неста.

— Только не те, что под моим командованием, — сказал Азриэль с мягкой угрозой. Неста встретила его пристальный взгляд, зная, что он был единственным, кроме Фейры, кто мог по-настоящему понять ее сомнения. Он отправился с Фейрой в самое сердце лагеря Хэйберна, чтобы спасти Элейн — он знал, чем рискует. — Мы не совершим одну и ту же ошибку дважды.