Глава 10

Стиви

Наконец машина красавчика закреплена на кузове эвакуатора, и мы оба забираемся в кабину. Пристегнув ремень безопасности, завожу двигатель. Пока он возится со своим ремнем, я переключаюсь на радио и нахожу свою любимую радиостанцию восьмидесятых годов.

По кабине разносятся громкие и радостные звуки «Love Shack» группы «B-52»²⁴.

Я танцую джигу, ну, насколько это возможно за рулем автомобиля. Это наш с Пенни гимн жизни. Мне все равно, кто ты и почему находишься рядом со мной. Ты не можешь не танцевать под эту песню. Она потрясающа.

Я слышу тихий смешок рядом с собой.

– Тебе нравится эта песня? – спрашивает чувак.

Судя по его словам, он не в восторге от нее. О нет. Я поворачиваюсь к нему.

– Хм, а тебе нет?

Он снисходительно улыбается и покачивает головой.

– Это не моя музыка.

О боже. Еще минус один балл из ста за его привлекательный вид. Жаль, потому что он такой красивый.

– Чувак, это же «В-52»! Ну же! «Love Shack»?

Теперь его глаза полны веселья.

– Нет. Я никогда не стал бы слушать такую музыку.

– Тебе не нравится веселая музыка? Стыдно. Твоя жизнь, должно быть, так скучна.

Он посмеивается.

– Это странный бред.

– О нет. – Я морщу нос, глядя на него. – Ты – один из них.

Он непонимающе хмурится, между бровями пролегает морщинка.

– Один из кого?

– Музыкальный сноб. Вы все так напыщенно относитесь к песням. Как те люди, знатоки вина, которые его пьют, а потом выплевывают, чтобы почувствовать вкус или что там еще, когда на самом деле они должны глотать. – Он давится смехом, но я продолжаю. – Музыкальные снобы считают, что у них гораздо более утонченный вкус в музыке, чем у нас, простых смертных. Для них было бы кошмаром, если бы кто-то заподозрил, что они могут станцевать под «WakeMeUpBeforeYouGo-Go²⁵».

– Честно говоря, это глупая песня.

Мои губы складываются как при звуке «О».

– Святотатство! Да как ты смеешь говорить такое при мне! Убирайся из моего грузовика! – шучу я, указывая на дверь рядом с ним.

– Да ладно, это совершеннейшая ерунда. Абсолютное старье. Так же, как и эта. – Он показывает на радио, из которого все еще звучит «В-52».

– Музыкальный выпендрежник. – Я с притворным отвращением качаю головой. – Что это за веселая музыка, которую я слышу? – произношу надменным голосом, прижав в театральном жесте руку к груди. – Музыка должна быть серьезной. О любви петь нельзя. Музыка, вызывающая романтические чувства, должна быть под запретом! – сардонически закатываю глаза.

Теперь парень просто хохочет, хватаясь за живот. Как ни странно, я чувствую, что в этот момент между нами что-то происходит. Моя улыбка становится такой широкой, как никогда в жизни.

– Песня должна иметь смысл, – произносит он, успокоившись. – «Love Shack» не имеет смысла.

– Эй! В ней есть смысл.

– Неужели? – Его чертова бровь снова поднимается, и он наклоняется в мою сторону. – И какой же?

– Хм... лачуга любви²⁶. Место, куда люди приходят, чтобы пообщаться и повеселиться. Потанцевать. – Я сладко улыбаюсь.

Он усмехается, качая головой.

– И ржавая жестяная крыша.

– И секс.

Теперь он замолкает. Не могу поверить, что только что сказала это. Если бы Пен слышала меня сейчас, она бы дала мне пять, черт возьми. Я говорю о сексе с парнем, которого знаю всего пятнадцать минут. И меня вот-вот хватит удар. Моя грудь краснеет, это означает, что мне очень неловко.

Наконец я решаюсь посмотреть на него. Он разглядывает меня своими яркими глазами.

– Это именно то, о чем я говорю, – глубоким голосом произносит красавчик.

С трудом сглатываю. Затем немного расслабляюсь и становлюсь уверенней.

– Видишь, говорила же тебе, что в ней есть смысл, – произношу я. Включив поворотник, смотрю по сторонам и выезжаю на улицу.

Уитни Хьюстон сменяет «В-52», и я радостно вскрикиваю, забыв про свое смущение. Кто продолжает размышлять о происходящем, когда звучит любимая песня. А эта песня – одна из моих самых любимых. Я слышу, как рядом со мной раздается стон. Я недовольно перевожу взгляд на моего попутчика.

– Да ладно, только не говори мне, что тебе не нравится Уитни.

Он кривит верхнюю губу и пожимает плечами.

– Думаю, с ней все в порядке.

Да ладно. Он думает? Милостивый боже. Скажите, ну кому не нравится «Wanna Dancewith Somebody?» Видимо, этому чуваку. С той скоростью, с которой он сбрасывает подаренные ему баллы, у него скоро ничего не останется. Что, вероятно, хорошо для меня.

– Может, ты хочешь, чтобы я поменяла станцию или выключила радио? – я тянусь к радиоприемнику.

– Нет. Все нормально.

Ловлю его взгляд – он мягко улыбается мне. Чувствуя странный трепет в животе, понимаю, что это не из-за проблем с желудком. И тут до меня доходит, что я до сих пор не знаю его имени. Я отчитала Бека за то, что он не узнал его имя, а сама до сих пор не спросила, как его зовут.

Сворачиваю направо с главной улицы, направляясь в сторону папиной мастерской.

–Мне надо было представиться тебе раньше, хотя бы до того, как я прочла тебе лекцию о влиянии курения на морскую флору и фауну и о твоем ужасном музыкальном вкусе. – Я смеюсь. Это звучит так же неловко, как я себя чувствую. – Я Стиви Кавалли. Мы едем в мастерскую, которой владеет мой отец.

Парень молчит. Я на мгновение отрываю взгляд от дороги, чтобы посмотреть на него. Его взгляд направлен на меня. Но в то же время он будто где-то в другом месте, в своих мыслях.

– Гм... обычно в этот момент мне в ответ называют свое имя. Это нужно для оформления документов на ремонт. Ну, моему отцу.

– О. Да... Ник.

Я записываю его имя вместе со своим и смеюсь.

– Что тут смешного? – похоже, он защищается. Это немного странно.

Я бросаю на него быстрый взгляд. Его брови нахмурены. Челюсть плотно сжата.

Ха!

– Стиви. – Я указываю на себя. – Ник. – Теперь палец указывает на него.

Он смотрит на меня как на пришельца, который только что приземлился.

– Стиви Никс²⁷. «Fleetwoodmac»²⁸. Ты ведь слышал о ней, да?

Если нет, то он потеряет еще одно очко. Я снова смотрю на него. Напряжение на его лице исчезло, а губы на самом деле изогнулись в улыбке. Быстрые перепады настроения?

– Да, я слышал о ней.

– Слава Богу. Мне пришлось бы оставить тебя одного посреди дороги, если бы ты не знал ее.

Ему смешно.

– Так, а фамилия у тебя есть, Ник? Или ты один из тех особенных людей, которым достаточно просто имени? Как Шер. Или Мадонна.

Он снова хихикает.

– Слейтер.

– Ник Слейтер, – повторяю я. – Что ж, приятно познакомиться, Ник Слейтер.

Протягиваю ему руку, он берет ее и встряхивает. И я совершенно не чувствую никаких странных покалываний в руке при прикосновении к нему. Ох, как бы мне этого хотелось. Но я чувствую. Что все это значит – бабочки в животе, покалывание в руке? Отстраняюсь и обхватываю рукой руль.

– Так ты потерял свою майку? Или кто-то сорвал ее с твоего разгоряченного тела? – тычу пальцем в его голую грудь. Ту самую, которой я отчаянно и безуспешно пытаюсь не любоваться с тех пор, как впервые увидела его. – Или ты просто имеешь что-то против маек в целом?

Наступает пауза. Мы вновь глядим друг на друга. И снова эта улыбка в его глазах.

– Я пролил на нее кофе.

– Ах, тогда понятно. Я бы, наверное, тоже сняла майку, если бы пролила на нее кофе. Но, честно говоря, меня тогда точно обвинили бы в непристойном поведении. У вас, ребята, все гораздо проще.

Я слышу смешок со стороны соседа. Но не могу понять, смеется он вместе со мной или надо мной. Наверное, все же последнее. Не могу винить его за это. Я действительно болтаю ерунду девяносто девять процентов времени.

Мы сидим в тишине. Нет, я умею молчать, когда это необходимо. Но что-то в этом парне заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Я нервничаю. Но это не испуг. А еще прямо в эту минуту мне хочется сорвать с него одежду. Что не очень хорошо, так как из-за этого у меня начинается словесный водопад, который продолжает литься из моего рта.

– Ладно, я знаю, что тебе не нравятся «В-52» и Уитни. Тебе нравится Пэт Бенатар²⁹?

Пэт – королева. Я люблю ее как никто другой. От его ответа зависят оставшиеся у него очки.

– В библейском смысле?

Я фыркаю от смеха.

– В свое время она была горячей штучкой. – Я киваю. – Но мне интересно, что ты думаешь о ее музыке.

Почему у меня чувство, что все мое существование зависит от этого ответа?

– Так и есть.

Ну, сейчас проверим, что там дальше с его баллами. Я ухмыляюсь, заработав его смешок.

– Ну... я не ненавижу ее музыку, если это поможет.

Он улыбается, снова демонстрируя свои идеально-белые зубы.

–Но если мы вернемся в восьмидесятые, мне больше по душе «Metallica» и «Iron Maiden» ³⁰.

Смотрю на его кожаную куртку и татуировки. Теперь мне все становится понятно.

–Да, тут я с тобой согласна. У них было несколько хороших песен.

Красавчик закашливается, поперхнувшись.

– Прости, что? Я думаю, ты ошибаешься. Почти уверен, ты хотела сказать, что у них была куча отличных песен. Или мне нужно начать называть их?

Я невольно смеюсь.

– Успокойся, мальчик-хэви-металл. Мне нравятся «Guns N'Roses»³¹, если это тебя успокоит.

Он фыркает.

– Наверное. – Пауза. – Значит, тебе действительно нравится развлекательная музыка восьмидесятых?

– Если под развлекательностью ты подразумеваешь ее неповторимость и яркость, то да.

Снова пауза, но на этот раз ее можно просто коснуться в воздухе автомобиля. И мне не понятно, что сейчас происходит.

– А как насчет современной музыки? – его голос звучит тише, чем раньше, и совсем другим тоном.

– А что с ней?

– Она тебе нравится?

Когда я поворачиваю к нему голову, он смотрит прямо в лобовое стекло. Я пожимаю плечами.

– Я не очень люблю современную музыку. Вероятно, она должна мне нравиться, как и всем моим друзьям. Но мой папа любит музыку восьмидесятых, и я выросла, слушая ее. Мы знакомимся с новыми вещами вместе с моей подругой Пенни, когда куда-то едем, потому что выбором музыки в поездке командует она.

– А какая музыка нравится твоей подруге?