Я бросаю на него взгляд.

– Э-э... в основном Бибер.

Он смеется. Кажется, он был напряжен, но сейчас ему легче. И это немного странно.

– Чувак, она одержима. Это всё его пресс. Он совсем одурманил ее разум.

«Как твой одурманил мой разум».

– У него действительно хороший пресс, если честно. – Он пожимает плечами.

«Но не так идеален, как у тебя».

– Итак, теперь мне понятно, что тебе нравится хэви-металл восьмидесятых. А как насчет кино?

Он на мгновение задумывается.

– Мой любимый фильм – «Терминатор-1».

– Что? Ни за что! Да ладно тебе! «Терминатор-2» намного лучше!

– Разве он не вышел в девяностых?

Ха!

– Возможно. Может быть. Окей. В начале девяностых, – признаю я, и он смеется. – Но он был намного лучше. Единственный фильм, где сиквел превзошел первый фильм.

– Не согласен. Первый фильм был лучше. Не могу поверить, что ты изменяешь восьмидесятым с девяностыми.

Мое лицо горит.

– Вовсе нет! – восклицаю я. – Он просто лучше! Линда Гамильтон³² в первой части была кроткой и слабой. Совершенно бесполезной. Во второй – совершенно крутой!

– Верно. – Он кивает. – Но это была просто эволюция характера. Она видела много дерьма после «Терминотора-1». После этого у нее не было другого выбора, кроме как стать крутой.

– Ни за что! – я трясу кулаком. – Она должна была быть крутой Сарой Коннор с самого начала. Можем поспорить на твою задницу, если Терминатор наведет пистолет на меня, я не убегу, зовя копов или Кайла Риза³³, чтобы спастись – хотя Кайл был горячим, как огонь. Нет. Я достану гранатомет и разнесу этому ублюдку голову.

Он смеется. Глубокий звук, вырывающийся из его груди, наполняет меня странным чувством тепла. Узнавание оседает на моей коже. Как электричество и огонь. Спокойствие и покой. Это... по-другому. Я знаю этого парня не больше получаса. И все же мы разговариваем так, будто дружим уже много лет.

– И чтобы добить эту тему...

– Есть еще что-то?

Он смотрит на меня и ухмыляется, забавляясь.

– Всегда есть более тонкие моменты «Терминатора-2», которые интересно обсудить.

– Я весь внимание.

– Во-первых, у «Терминатора-2» однолинейные двигатели были гораздо лучше.

Я вспоминаю некоторые фразы, которые произносит в фильме Арни³⁴, и которые всегда меня смешат.

– А во-вторых, у сиквела лучше концовка. Лучший финал, если сравнивать его с финалом любого фильма

– Окей. – Он кивает. – Твоя взяла.

– Правда же? Когда Арни жертвует собой ради Джона³⁵, – я хлопаю себя ладонью по груди, – это каждый раз трогает меня до глубины души.

– Ты совсем раскисла, да?

Я хмуро смотрю в его сторону.

– Э... нет. Может быть. Ладно... немного.

Он смеется.

– Да ладно тебе! – Я поднимаю руку вверх. – Это было чертовски грустно! Когда Арни опускается в этот чан с жидкой сталью... я не верю, что ты не пролил пару слезинок в этот момент. – Даже Бек растрогался.

– Нет.

Я разочарованно гляжу на него.

–У тебя нет чувств, парень! Твое сердце холодное, как камень. – Я качаю головой, поддразнивая его. Он снова смеется. Мне нравится смешить его. Папа всегда говорит: «Если ты можешь заставить других улыбаться, то почему бы и нет?»

– Итак, Стиви... – его голос так мягок, когда он произносит мое имя. Как «Нутелла», растекающаяся по хлебу. – Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты...

– Странная? – обрываю его, опередив.

Я часто слышу это слово в свой адрес. И услышу еще не раз. Мой бывший все время говорил мне, что я странная. Это никогда не звучало, как комплимент. Смирившись со своей со своей особенностью много лет назад, ношу свои странные манеры с гордостью.

– Я хотел сказать – другая.

Ой. Ну, я думаю, что это облегченная версия странной. Но все равно – странной.

– В старших классах за меня голосовали как за человека, способного совершать странные поступки на публике. Бек получал голоса как самый большой сердцеед своего возраста. Мой брат – заноза в заднице. Но он симпатичный парень, и прекрасно это знает. Пенни получала голоса за то, что мечтала больше всего на свете попасть на концерт Джастина Бибера. Знаю, когда она наконец-то попадет туда, я буду стоять рядом с ней. Я не против побывать на его шоу. Но если выбирать, то потанцевала бы под Рика Эстли³⁶.

Ник хихикает, но теперь звук его голоса низок и сексуален.

– За меня голосовали как за любителя секса на публике.

Наверное, первый раз в жизни у меня нет слов. В прямом смысле. Едва не проглотив свой язык, давлюсь кашлем. Затем с трудом прочищаю горло.

– Ну... если ты все время будешь ходить без футболки, у людей вполне может сложиться такое впечатление. – выговариваю наконец, пожимая плечами.

Он усмехается. Альфа-самец.

– Я не хожу все время раздетым. Только когда знаю, что скоро встречу симпатичную девушку.

Я бросаю на него быстрый взгляд. Затем я закатываю глаза.

– О, очень складно.

– Ну, я стараюсь. – Мы погружаемся в молчание. А затем он продолжает. – Если бы я голосовал за тебя в средней школе, то проголосовал как за самую интригующую.

Интригующая?

Резко поворачиваюсь в сторону соседа. Он наблюдает за мной с тем выражением в глазах, которое я видела раньше. Это выглядит как интерес. Да, это определенно интерес. Я на мгновение теряюсь в его прекрасных глазах. Но мне приходиться вернуться к дороге. Не обращая внимания на гул в груди, облизываю пересохшие губы.

– Интригующая? Разве ты не говорил минуту назад, что я странная?

– Нет. – Похоже, он оскорблен. – Я сказал, что ты другая.

Пауза. Затем...

– Другая... и интригующая.