Леиф сотворил настоящее чудо. Он объединил воинов в трудную минуту, сделал даже больше — он заставил их увидеть свою честь и найти свой огонь. Он напомнил им о Валгалле, где честь была величайшим сокровищем, а сила и мужество — величайшим оружием. Он превратил последних воинов Эйка в своих.

Так что дело было не в событиях дня, но все же что-то ее тревожило. Волосы у нее на затылке зашевелились, и дело было не в легком ветерке. Снова и снова Астрид замирала, напрягая слух, прислушиваясь к чему-то, чего не было. Ни звука не доносилось со стороны ограды из копий. Ночь в этих краях всегда была безопасна.

Эти христианские короли нападали только днем, на широких полях, выстроившись ровными рядами. Снова и снова, король за королем, они шли в атаку и встречались со стеной щитов.

Этот король не был похож на других, и все же ночь должна была быть безопасной. Особенно сейчас, когда не было ни луны, ни звезд. Лес здесь был густой и неприступный, и пусть этот король и усвоил урок, преподанный его соседям, он вряд ли научился сражаться иначе. В этих лесах не было места, где могли бы выстроиться в ряд рыцари в доспехах.

И все же она не могла успокоиться. Тяжело дыша от волнения, Астрид встала и прошлась по периметру лагеря, щурясь в темноту за угрожающе ощетинившейся границей копий. Но ничего не было. Она посмотрела на крутой подъем к югу, где лес вырисовывался как стена самой темной черноты в уже чернильной ночи.

Но там ничего не было.

Или…

Астрид снова прищурилась. Неужели в воздухе над землей что-то сверкнуло? Отойдя подальше от костра, встав спиной к лагерю и немногочисленным факелам, которые все еще горели, Астрид замерла и уставилась в ту сторону. Она позволила себе моргать, но застыла на месте.

Да. Слабое колебание света. Очень слабый свет. Она решила подождать еще чуть-чуть, прежде чем поднять тревогу, но тут свет обрел цвета.

Красновато-золотое. Огонь.

— ТРЕВОГА! — она повернулась обратно к лагерю и побежала за топором и щитом. — ТРЕВОГА! ЮГ! ТРЕВОГА!

Когда Астрид уже схватила свое оружие, а Вали и Бренна бросились к ней, огненная стрела вонзилась в верхнюю часть палатки рядом с ними. Она прилетела почти сверху.

Они спускались с холма. В полной темноте. Когда огненные стрелы дождем посыпались на их деревянные щиты, Астрид поняла, что людям короля хватит света, чтобы увидеть дорогу в лагерь.

— oOo~

Леиф был прав, посчитав, что эти солдаты будут сражаться как воины его народа. Но они не ожидали, что воины короля нарушат свои же священные правила, не ожидали, что кто-то рискнет пересечь этот лес черной ночью. Они рискнули бы сделать это только крошечным отрядом и на своей собственной земле. Но по крутому склону скакала целая кавалькада лучников, и они вмиг подожгли половину лагеря и убили десяток воинов.

Копейная ограда приняла на себя первый натиск конников, и лучники Леифа и Вали тут же осыпали врага стрелами. Но тела мертвых и умирающих коней помогли пешим солдатам короля перелезть через забор и напасть на налетчиков в их собственном лагере.

Воины ярлов бросились вперед: мужчины и Девы-защитницы, закаленные и неопытные, и солдаты были встречены яростью тех, кто сражался за свой дом.

Отбиваясь и нападая, снова и снова вонзая свой топор в кольчуги и пластины доспехов, Астрид услышала рев Вали и увидела, как он, купаясь в пляшущем свете костра, перепрыгнул через груду тел с высоко поднятыми топорами и вонзил их в тело последнего всадника, который каким-то образом еще остался в седле. Всадив топоры в доспехи солдата, Вали сбросил его с коня и оказался в самой гуще схватки.

Астрид сбила шлем с атакующего солдата и следующим ударом снесла ему скальп. Воин удивленно вскочил и попытался сделать выпад мечом, но упал вперед, и Астрид снова повернулась к тому месту, где, как она видела, сражался в гуще воинов Вали. Она увидела, что Бренна уже бежит в том направлении, не обращая внимания на опасность вокруг. Астрид выдернула копье из мертвого солдата и метнула его, ударив в того, кто собирался напасть на Бренну.

Она не очень хорошо владела копьем, и удар пришелся в плечо — но этого было достаточно, чтобы привлечь внимание Бренны и отвлечь солдата, и Око Бога полоснула его мечом, вскрыв живот. На нее напал еще один воин короля, но рядом уже был Яан, и Астрид вернулась к своей битве.

Если Вали падет, налетчики проиграют. Если он будет жив, они справятся с любым врагом. Он был больше, чем ярл, больше, чем вождь, больше, чем великий воин, даже больше, чем легенда. Он был символом, как и его жена. Грозовой Волк и Око Бога. Эти двое были воплощенной силой и доблестью. Их честью в глазах богов.

Она подбежала к Вали, но тут первая палатка рухнула в огненном облаке и взметнула в воздух искры. Астрид вдохнула огонь и упала на колени в агонии. Боль во рту, носу и горле была так сильна, что бой вокруг перестал существовать. Она чуть было не выронила топор и щит, чуть не схватилась за лицо, но вовремя спохватилась и с трудом поднялась на ноги.

Ее собственная боль не будет иметь значения, если воины захватят лагерь. Поэтому Астрид с трудом втянула воздух в горящие легкие и снова взмахнула топором, но прежде чем она успела найти нового противника, в затылке взорвалась новая боль, и для нее ночь закончилась.

6

Леофрик никогда раньше не сражался с воинами, подобными этим. И никогда не сражался с женщинами. Он никогда даже не поднимал руку на женщину, и меч в его руке на мгновение странно отяжелел, когда визжащая женщина с растрепанными рыжими волосами и лицом, усыпанным веснушками, бросилась на него. Он едва успел отразить удар ее меча, и она блокировала его ответный удар так легко, словно отогнала муху.

Леофрик моргнул и взял себя в руки. Она не была женщиной. Она была воином-варваром, его врагом, и она убьет его, если она не убьет ее первым. Он блокировал ее следующий удар, закрылся от клинка щитом, развернулся и вонзил свой меч ей в грудь.

Он не позволил себе проследить за тем, как она упала на землю у его ног. Вместо этого Леофрик повернулся, ища следующего противника.

Воздух вокруг него раскалился и был наполнен красноватым светом, зловонием паленой кожи, дерева и плоти, грохотом и глухим стуком стали о сталь и дерево, треском и свистом огня, пожирающего все, что может пожрать.

Их атака была проведена точно по плану, и они застали врага врасплох. И все же это был не разгром. Дикари сражались как звери — нет, свирепее зверей. Они сражались так, будто вовсе не боялись смерти, будто искали ее. Большинство даже не успело одеться, но сражались они без всякой осторожности и опаски.

Дважды Леофрик замечал, как оружие вылетало из руки вражеского воина, а потом тот просто вцеплялся в противника зубами и руками. Были те, кто сражался, охваченный пламенем, сжигая противника вместе с собой.

Они не останавливались, пока не умирали.

Неудивительно, что о них ходили такие легенды. Неудивительно, что неопытные разведчики считали их чудовищами. Неудивительно, что они забирались так далеко вглубь страны и брали все, что хотели.

Но больше этого не будет.

Гигант, который, похоже, был их предводителем, сражался почти голым, в одних бриджах и сапогах. С ним билось сразу пятеро воинов, и когда Леофрик бросился в ту сторону, чтобы помочь, то увидел, как трое из них были убиты почти мгновенно. Четвертый пал следом, а когда Леофрик оказался рядом, голова пятого воина слетела с плеч.

Глаза варвара обратились к Леофрику, и на мгновение ему стало страшно. Он был воином с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы сражаться. Он сражался против других королей и за союзников в их войнах. Он был полон мужества и чести. Он мог быть подвержен низменным инстинктам, но трусом не был.

И все же он знал, что такое страх. Варвар был огромен, на целую голову выше Леофрика, и весь был залит явно чужой кровью. В свете пожара бледные глаза на диком лице сверкали, с густой длинной бороды капала кровь.

Леофрик только что видел, как он зарубил пятерых хорошо обученных солдат так легко, словно это были дети, играющие мечом.

На короткий миг, когда Леофрик столкнулся лицом к лицу с истиной своей надвигающейся смерти, мир остановился и погрузился в тишину. Затем варвар поднял руки — в каждой из них он держал боевой топор — и заревел. Это был нечеловеческий звук, и все же ярость и ненависть в нем были чисто человеческими.

В этом звуке Леофрик услышал победу Меркурии. Они уже победили этих дикарей, пусть те и продолжали сражаться. Не в эту ночь — эта стычка, пусть даже с преимуществом внезапности, закончится ничьей. Единственным способом победить викингов в эту ночь было бы убить их всех, и Леофрик видел, что они потеряли слишком много своих воинов, чтобы продолжать наступление.

Но дикари соберут оставшихся в живых, заберутся обратно на свои странные корабли и покинут берега Меркурии, — и сделают это побежденными и с пустыми руками.

Ни одному из английских королевств такое доселе не удавалось.

Эти мысли промелькнули в разуме Леофрика мгновение ока, а затем предводитель варваров бросился в атаку. Он крутанул в руке топор и замахнулся, целясь в Леофрика обухом. Он хотел ранить, прежде чем убить. Леофрик блокировал удар, но все же сила его была настолько велика, что удар сбил его с ног, отбросив в сторону и назад. Он тяжело ударился о землю, и дыхание выбило из груди.

Этот варвар убьет его. Это было время его смерти. Но Меркурия все равно победит.

— Леофрик! — голос Дунстана перекрыл шум боя, и спустя мгновение друг оказался рядом, закрывая его от дикаря. Дунстан нанес удар — меч звякнул о лезвие топора — и Леофрик вскочил на ноги. Вдвоем они встали перед врагом.

Внезапно в ночи раздался крик:

— ОТОЙТИ! ОТСТУПАЕМ! ОТСТУПАЕМ!

Эдрик отзывал отряд. В тот же миг рухнула еще одна палатка, и вверх полетела туча искр. Варвар, должно быть, увидел что-то позади нее, потому что он просто пронесся прямо сквозь них, отбросив Дунстана в одну сторону, а Леофрика — в другую, так легко, будто он даже не почувствовал их.