Леиф был прав, позволяя воинам Гетланда решать. Если он верно поставит вопрос, то воины примут во внимание и волю людей Карлсы, и решение Леифа будет утверждено всем его народом.

Астрид усмехнулась: ее впечатлил ум Леифа.

— Да. Так и должно быть.

— Только если ты сможешь подействовать на них своим даром убеждения. И он тоже получит возможность высказаться.

Бренна скрестила руки на груди и сердито посмотрела на Видара. Астрид увидела, как мужчина склонил голову, отводя глаза от легендарного Ока Бога.

Леиф улыбнулся и положил руку на плечо Бренны.

— Я почти так же хорошо владею словом, как и твой муж, и гораздо лучше Видара. Давайте сделаем это так, как должно, и вернемся к нашей задаче. Здесь есть добыча, и она буквально у нас под ногами.

У них под ногами. Астрид посмотрела себе под ноги. Все это было не так уж и чудесно. Она бы предпочла родную землю.

— oOo~

За исключением тех, кто ушел в караул, все воины собрались у главного костра для импровизированного совета, на котором они должны были решить судьбу Видара, обвиненного в нападении на ребенка в лесу.

Леиф и Вали стояли рядом, плечом к плечу, но заговорил именно Леиф.

— Мы собрались вместе, потому что Видар Арвидссон обвиняется в нападении на ребенка. Обвинение выдвигает Астрид.

Астрид шагнула вперед и оглядела собравшихся, пытаясь понять, что скрывается за этими взглядами, но по большей части воины казались просто заинтересованными. Она знала, что пользуется их уважением, и это ей поможет. И она заговорила.

— Я наткнулась на Видара там, в лесу, — она указала в сторону, — под ним была маленькая девочка. Он раздел ее догола. Ее тело было таким незрелым, что все еще походило на тело мальчика, и Видар ударил ее камнем по голове. Я нашла его и привела обратно в лагерь, чтобы вы все решили его судьбу.

Наконец она повернулась лицом к Видару и впилась в него своим пристальным взглядом. Он посмотрел на нее в ответ и зарычал прежде, чем она успела закрыть рот.

— Эта девчонка набросилась на меня и ударила камнем!

Гул удивленных смешков встретил утверждение, которое, к слову, Астрид считала ложью. Она верила, что если девочка и схватила камень, то только чтобы защитить себя. Услышав смех, Видар понял, что выбрал неверную тактику. Защита от ребенка — это не то, чем должен оправдываться воин.

Кто-то из собравшихся высказал это вслух:

— Ты не мог справиться с ребенком иначе?

Раздался еще один голос.

— А почему она была раздета?

Видар моргнул и оглядел окружающих его мужчин и женщин. Надо было изменить тактику.

— Какое это имеет значение? Это была деревенская девчонка! Мы обыскали всю деревню и не нашли ничего ценного! Это мое право воина — брать добычу, которую я найду! — он ударил себя в грудь кулаком не сломанной Астрид руки.

— Это и есть твое оправдание, Видар? Что изнасилование и убийство ребенка — это право?

— Это мое право. И ты не король, Леиф Олавссон. Ты не бог. Ты ведешь нас. Но не правишь нами.

Видар не стал отрицать изнасилование, хотя Астрид знала, что он не зашел так далеко. Она даже удивилась этому, но потом поняла — он решил, что для его репутации будет лучше признать изнасилование, чем позволить Астрид лишить его еще и этой «заслуги».

Мужчины. Они вели себя так, как будто их разум, сердце и душа жили в одном месте, и это не была голова. С Видаром, вполне возможно, так и было.

Когда Видар закончил, воцарилась долгая тишина. Леиф позволил Астрид сесть на место, прежде чем снова шагнуть вперед.

— Видар признал обвинение. Он не отрицает, что Астрид сказала правду, и утверждает, что изнасиловать и убить ребенка было его правом. И было время, когда это было правдой. Он напоминает мне, что я не король и не бог. Я знаю, что и это правда. Я не хочу править вами. Но я надеюсь, что заслужил ваше доверие, как ярл Гетланда. Как Вали заслужил доверие Карлсы, поскольку мы вместе возглавляем этот поход.

Он обошел собравшихся по кругу.

— Теперь нам всем предстоит решить судьбу Видара. Честна ли его защита? Справедливы ли его слова? Должен ли он — должен ли кто-нибудь из нас — иметь право брать все, что можно брать?

Он остановился и оглядел собравшихся.

— Или должно быть больше, чем просто право силы? Разве честно отнимать жизнь у кого-то просто потому, что он слаб? Неужели боги смотрят на Видара сейчас и говорят друг другу, что он силен и могуч? Неужели они гордятся им? Может, сегодня вечером они провозгласят в Валгалле тост в его честь? Я спрашиваю себя — довольны ли боги кем-нибудь из нас? Рады ли той легкости, с которой все дается нам в последнее время? Или они видят, что мы толстеем и теряем свою силу в этом довольстве и хотят преподать нам урок?

Задав этот неожиданный для многих вопрос, Леиф отошел назад, чтобы встать рядом с Вали, затем повернулся и замер.

— Как ярла Гетланда, меня ежедневно просят дать совет. Я даю его сейчас. Сегодня мы все испытали разочарование. Мы взяли деревню, которая не принесла нам добычи, и потеряли в этой битве сильных воинов. Но наш враг упорно сопротивлялся, и эта победа принесла нам честь. Мы столкнулись с достойным противником. Чтобы этот поход принес нам славу, мы снова встретимся с этим сильным врагом до того, как покинуть эти земли. Если мы хотим вернуть благосклонность богов, то должны заслужить нашу добычу. Мы должны вырвать ее из могучих рук короля, а не из хрупких рук ребенка. Таков мой совет. Так я думаю. Но это решение принимаю не я. Мы должны решить вместе. Если вы хотите, чтобы Видар был наказан смертью, поднимите браслеты.

Почти никто не колебался. С того места, где стояла Астрид, казалось, что решение, за единственным исключением самого Видара, было единогласным.

Видар в шоке оглядел своих соплеменников и союзников.

— Вы хотите сказать, моя голова стоит меньше головы христианского ребенка?! — в толпе было тихо. Видар сплюнул на землю. — Вы думаете, боги будут довольны вами? Тем, что вы посчитали меня менее ценным, чем эта жалкая кучка костей и плоти? У меня почти двадцать лет набегов!

Гетландский воин по имени Карл вышел из группы и ударил Видара кулаком в лицо. Когда тот упал на колени, другие мужчины приблизились и остановили его.

Леиф повернулся к Астрид.

— Эта честь принадлежит тебе, если ты этого хочешь.

Она совершенно не хотела. Вытащив из-за спины топор, она подошла к Видару.

— Ты можешь преклонить колени и смириться со своей судьбой, и надеяться на милость богов, которые примут тебя в память о твоей былой чести, или я могу привязать тебя к пню, как животное, и ты умрешь, как животное. Делай свой выбор.

Он пристально посмотрел на нее, пытаясь найти в себе мужество прогнать ужас из взгляда. Потом замер, и через мгновение его соплеменники отступили назад.

— Благородный выбор.

Астрид встала перед Видаром и посмотрела ему прямо в глаза, а потом взмахнула топором и нанесла точный удар.

— oOo~

Когда солнце начало клониться к закату, и воины поужинали мясом, медовухой и печенным на костре хлебом, Астрид уселась рядом с ярлами, Бренной и несколькими близкими к Вали и Леифу воинами. Среди них был и Яан, но настроение Астрид подавляло ее телесные желания, так что его присутствием она раздражена не была.

Они обсуждали, что делать дальше. Разведчики обнаружили замок и лагерь за его стенами. Это была еще одна странность. Короли обычно прятались за стенами и посылали солдат на верную смерть через ворота группами, пока не вынуждены были сдаться и предложить в качестве выкупа свои сокровища.

Но этот король устроил большой лагерь далеко от замка, на краю леса.

— Я не могу понять, в чем смысл устраивать лагерь далеко от замка, — сказал Яан. — Это только делает их более уязвимыми, разве нет?

Яан был эстландцем, воспитанным под защитой замковых стен. Он не мог представить себе ничего более надежного, даже после многих лет походов с Вали.

Вали наклонился к нему, но ответил всем присутствующим.

— Стены ограничивают возможность атаки и позволяют врагу сфокусироваться. Мы знаем, что нужно посылать стрелков наверх, а воинов — к воротам, потому что воины короля придут только оттуда. Этот король тоже усвоил этот урок.

— Но они еще одеты в свой блестящий металл, — возразил Яан. — Они носят свои шелковые флаги и спят в шелковых палатках. Разведчики обнаружили их лагерь в лесу на расстоянии мили. Этот король еще не усвоил всех уроков.

— Мы захватили деревню, — напомнила им Астрид. — Они пошлют человека для переговоров. Если этот король такой же, как остальные.

— Пока в этом короле нет ничего, что позволило бы нам думать, что он такой.

Бренна, которая никогда раньше не совершала набегов на эти земли, молчала во время разговора, но ее слова прозвучали веско.

Мгновение ее друзья и ярлы молчали, обдумывая эту истину.

— Бренна права, — сказал Леиф, озвучивая их общие мысли. — Мы не должны ждать. Мы знаем, где находится замок, и мы знаем, где находятся воины. С первыми лучами солнца мы выдвигаемся дальше. Мы будем сражаться так, как если бы они были воинами нашего народа и могли дать нам отпор. На бегу. Лучники на переднем краю. Щиты и мечи следом.

— oOo~

В ту ночь, когда лагерь погрузился в полную темноту и большинство воинов улеглось спать, Астрид сидела одна у затухающего костра. Она чувствовала себя неуютно, но не понимала причины. Смерть Видара ничего для нее не значила. Он заслужил эту смерть. Маленькая девочка в лесу — да, она подумала о ней пару раз, не более того. Она даже не считала эту жизнь загубленной. Только не здесь, где у девушки не было шанса устроить себе другую судьбу, где ее ждали только тяжкий труд и подчинение. Астрид уже достаточно насмотрелась на этих христиан, чтобы понять, что быть крестьянкой здесь ничуть не лучше, чем быть рабыней среди ее народа. Ни прав, ни воли, ни голоса, ни жизни, кроме той, которую разрешает мужчина — король, отец или супруг.