Я посмотрел вверх, широко улыбаясь. Давным-давно не слышал этот голос вживую и скучал по нему. И по Денни. Я был так рад, что он вернулся.

– Привет, ребята! Молодцы, что сумели! – я сжал плечи Денни в быстром объятии. Будто считая нас безумно милыми, Кира наблюдала за нами с улыбкой в нескольких шагах позади него. Её крошечная усмешка была обворожительна.

Денни взглянул на нее, как только мы оторвались друг от друга.

– С Кирой, я слышал, ты уже познакомился.

Ее улыбка мгновенно угасла при упоминании о нашей полуобнаженной встрече. Она поджала свои идеальные губы, и я знал, что не смогу удержаться от того, чтобы не поддразнить эту женщину.

– Да, – пробормотал я, представляя всевозможные способы, которыми я потенциально мог заставить ее краснеть. Нет, я бы не стал. – Но рад видеть вновь, – сказал я максимально вежливо. Сдерживая смешок, я подошел к шкафчику, чтобы достать чашки.

– Кофе? – я глянул на Денни, и он скривился.

– Только не мне, нет уж. Не пойму, как вы пьете эту дрянь. Но Кире нравится.

Поставив на стол две чашки, я посмотрел на Киру. Она одарила Дени широкой любящей улыбкой, которую я надеялся увидеть. Как я и предполагал, у нее была потрясающая улыбка. Просто… потрясающая. Я мог только представлять, что ощущает Денни, зная, что эта улыбка адресована ему. Он должен постоянно чувствовать себя на миллион долларов.

– Есть хочешь? – заботливо поинтересовался он. – В машине, по-моему, что-то осталось.

– Умираю с голоду, – ответила она, закусив губу. Легко поцеловав, она шутливо хлопнула его по животу. Это было тихое, но чувственное проявление привязанности. Я не мог не улыбаться, когда смотрел на них.

– Ладно, я мигом, – чмокнув ее, сказал Денни и вышел из кухни.

Кира смотрела ему вслед, будто каким-то образом могла следить за ним сквозь стены. Неужели она уже скучала по нему? Он все еще был в доме, доставал свои ключи. Она определенно была привязана к нему. Восхищенно покачав головой, я подошел к холодильнику и захватил сливки. Я не знал, какой кофе любила Кира, но мне казалось, что ей по душе что-то сладко-сливочное.

Я приготовил себе черный кофе, а ей – цвета ирисок. Кира, моргнув, наконец вышла из транса и села за стол. Помешав ее напиток, я бросил ложку в раковину и присоединился к ней. Может, получится узнать моей новой соседке что-то помимо того, что у нее всепоглощающие глаза, охватывающие все вокруг нее, и невероятная улыбка, которая наверняка ставит мужчин на колени. А еще серьезные отношения с моим другом. Это, наверное, мне в ней пока нравится больше всего.

Я поставил перед ней ту кружку, в которой были сливки, и ее улыбка сменилась хмурым взглядом. Хм, может, она все же предпочитает черный. Ну, тогда может взять мой. Мне все равно. Я смог бы выпить любой кофе.

– У меня черный. Можем махнуться, если не любишь сливки, – предложил я.

– Нет, мне и правда так нравится, – она лукаво улыбнулась, когда я занял свое место. Это было очаровательно. – Просто подумала, что ты умеешь читать мысли или что-то вроде того.

Меня позабавило ее чувство юмора.

– Хорошо бы, – сказал я, делая глоток кофе. Это была бы полезная суперсила. Я мог бы избежать того бардака с Джоуи. Хотя не уверен, что хочу знать, что люди действительно обо мне думают. Если подумать, незнание – это блаженство.

– В общем, спасибо.

Кира приподняла кружку и сделала глоток. Ее глаза блаженно затрепетали, и она издала тихий стон, будто испытала мини-оргазм. Похоже, она наслаждалась кофе так же, как я. Может, даже больше. Мне нравилось, что у нас было что-то общее. Куда легче жить с людьми, у которые похожие вкусы.

Когда ее выразительные глаза снова открылись, меня переполнило любопытство. Я знал, почему Денни был здесь – новая работа с довольно заманчивыми перспективами. Но меня все еще озадачивало то, почему Кира здесь? Вся ее семья и друзья остались на Востоке. Она оставила колледж и все, что когда-либо знала, чтобы последовать за парнем, с которым встречалась. Но почему? Я никогда встречал девушку, которая бросила бы все вот так. Знаю, она многое значит для Денни, и он для нее, кажется, тоже, но исходя из того, что я видел в течение своей короткой жизни, пары в нашем возрасте не остаются вместе надолго.

– Так, значит, Огайо? Конские каштаны и светлячки, да? – склонив голову, спросил я.

Это все, что я знал об Огайо. Кира, казалось, сдерживала смех. Она поняла, что мои знания были ограниченны.

– Точно, все так.

– Скучаешь? – спросил я, думая о том, будет ли рядом со мной когда-нибудь девушка, которая могла бы оставить ради меня всю свою жизнь. Сомневаюсь. От меня девушкам нужен секс. И ничего больше.

– Ну, скучаю по родителям и сестре, конечно. Но не знаю… Место – это всего лишь место, - она сделала паузу и вздохнула. – К тому же, я уехала не навсегда.

Ее улыбка была пронизана грустью, а зеленый цвет в ее глазах потемнел до глубокого нефритового. Я просто не понимал этого. Она, очевидно, немного страдала от тоски по дому. Скучала по своей семье, друзьям, по своей жизни. Любопытство было сильнее меня, и, хотя я знал, что это будет ужасно грубо, я должен был спросить, на кой черт она все бросила.

– Не пойми меня неправильно, но что тебя понесло в такую даль?

Казалось, мой вопрос слегка разозлил ее, но она все равно ответила.

– Денни.

Его имя прозвучало с благоговением. Она действительно изменила всю свою жизнь только ради него. Чтобы оставаться вместе как можно дольше, даже если попытка тщетна. А может и нет. То, как они смотрели друг на друга, то уважение, которое они друг другу выказывали… Я никогда прежде не видел таких отношений.

– Ха, – это все, что я сказал в ответ. В общем-то, ничего больше я сказать и не мог. «Удачи с этим» было бы немного по-свински.

Я потягивал кофе, когда она выпалила свой следующий вопрос.

– Почему ты так поешь? – ее щеки залились краской, будто она не хотела говорить то, что сказала. Я сощурился, думая о том, что она имела в виду. Мне известен только один способ пения. Открываешь рот и позволяешь звуку выйти наружу. Или она о том, что певец из меня никакой? Ауч. Это не то, что я привык слышать. Большинству людей нравился мой голос.

– Что ты имеешь в виду? – медленно проговорил я, подготавливая себя к отрицательной оценке моих способностей.

У нее ушла вечность на то, чтобы ответить мне. Я воспринял это как плохой знак. Ей должно быть, было ненавистно слушать это. Эта мысль почему-то действительно обеспокоила меня. Я мог бы поклясться, что прошлой ночью был момент, когда она поняла меня. Полностью осознала то, какой я на самом деле. Это и правда напугало меня тогда, но может я просто ошибся. Может, она вообще меня не поняла.

Сглотнув кофе, она пробормотала:

– Ты был классным. Просто иногда ты был таким… – она остановилась, и я практически почувствовал ее тревогу. Ее критика в адрес моего выступления долетела до меня шепотом: – Сексуальным.

Меня накрыло облегчение: ей понравилось. За всплеском положительных эмоций тут же последовала добротная порция юмора. Я рассмеялся и ничего не мог с собой поделать. То, с каким видом она произносила такое невинное слово как «сексуальный», просто убило меня. Боже, она, должно быть, милейшее создание из всех, кого я когда-либо встречал.

Лицо Киры потемнело, и ее щеки стали ярко красными. Судя по тому, как она уставилась на свой кофе, я мог сказать, что она была подавлена, и делал все возможное, чтобы перестать смеяться. Не хочу, чтобы она думала, будто я насмехался над ней. Ведь я не насмехался. Не совсем.

– Извини… Просто я ожидал услышать другое, – обдумывая вчерашний агрессивный флирт на сцене, я пожал плечами: – Понятия не имею. Люди реагируют, вот и все.

По ее лицу было понятно - она знала, что, говоря «люди», я имел в виду «женщины». Я не мог удержаться, чтобы не копнуть немного глубже.

– Я тебя задел?

– Не-ет, – она уставилась на меня, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Если ее суровое выражение лица должно было напугать меня, то ей нужно еще поработать над этим. – Мне просто показалось, что ты немного перегнул палку. Да и ни к чему тебе все это, у тебя классные песни.

В ее словах не было сарказма или скрытого смысла. Она дала мне честный отзыв, вот и все. Откинувшись на спинку стула, я с благодарностью посмотрел на нее. Давно я не слышал от девушки справедливой критики. Обычно это была приукрашенная фигня, придуманная с целью стянуть с меня штаны. А ее небольшое предложение было освежающим.

Она снова сверлила взглядом стол, наверное, смущенная своим же комментарием.

– Спасибо. Я постараюсь учесть.

Услышав в моем голосе искренность, она подняла глаза. Думая о том, куда запропастился Денни, я спросил:

– Как вы с Денни познакомились?

Когда она вспомнила о своем парне, на ее лице появилась прелестная улыбка. Это заставило меня хотеть, чтобы кто-нибудь улыбался так же, вспоминая обо мне.

– В колледже. Он был помощником преподавателя на одном из моих занятий. Я была на первом курсе, а он – на третьем. Тогда я подумала, что в жизни не видела никого красивее.

Ее кожа порозовела, когда она принялась говорить о Денни. Я продолжал улыбаться, желая, чтобы она чувствовала себя достаточно свободно, чтобы продолжать рассказ. Мне хотелось, чтобы она не испытывала трудностей, общаясь со мной. Я чувствовал, что разговаривать с ней будет легко. Эта мысль была немного тревожной. Я не очень-то много болтаю. Не о важных вещах.

– В общем, мы просто сошлись и с тех пор вместе, – ее улыбка стала более широкой и беззаботной. Сногсшибательной. – А ты? Как ты познакомился с Денни?

Моя улыбка стала такой же широкой, как и ее, когда я вспомнил об этом.

– Ну, мои родители решили, что будет неплохо приютить студента по обмену. Думаю, чтобы произвести впечатление на своих друзей, - мой разум застыл, а улыбка дрогнула, когда в голову вторглись напыщенные выражения лиц моих родителей. Они напускали на себя такой вид всякий раз, как их спрашивали о Денни. Вид, которые отчетливо говорил: «Видите, какие мы потрясающие? Какие гостеприимные? Ну разве мы не замечательные люди?».