Глава 3. Рад, что ты вернулся.

Солнце ослепляло, и через меня пронесся всплеск паники. Было утро. Денни уезжал.

Чувствуя, как ужас сгущается вокруг меня, я метнулся к спальне Денни. Дверь была закрыта. Он еще спал? Он не ответил, когда я легонько стукнул, так что пришлось постучать сильнее.

– Денни?

Когда он не отозвался, я открыл дверь.

– Денни?

Комната была абсолютно пуста, и мой голос эхом отразился от стен. Он уехал? Но я ведь не попрощался…

Я сбежал вниз, крича родителям, чтобы они подождали меня. Хотя, конечно, никого там не было, и ответом мне стала тишина. Я проверил каждую комнату в доме, но был совершенно один. В изумлении, я смотрел на входную дверь. Они уехали без меня. Мои родители украли у меня шанс проститься с лучшим другом, что у меня когда-либо был. Чертовы придурки. Горячие слёзы жгли глаза. Лишать меня любого счастливого момента, какого только можно, — это в их стиле. Наверное, я больше никогда не увижу Денни.

Как только эта мысль стукнула мне в голову, я услышал, как на подъездную дорожку въехала машина. Отец вошел в дом, и я, переполненный гневом и чувством вины, крикнул ему:

– Как вы могли уехать, не дав мне попрощаться!

Когда я оказался в пределах досягаемости, тыльная сторона руки отца врезалась в мою челюсть. Я почувствовал вкус крови во рту, и это поразило меня настолько, что я рухнул на пол. Я привык, что папа отступал, когда Денни был поблизости. Я стал довольно… самонадеянным. Но Денни больше не было рядом. Я был сам по себе.

Когда я посмотрел на отца, выражение его лица граничило со счастьем.

– Знаешь, как долго я ждал, чтобы сделать это? – грубо поинтересовался он.

Начиная дрожать, я отодвигался назад до тех пор, пока мой позвоночник не коснулся стены.

– Прости, – тут же пробормотал я. Как я мог так быстро забыть, каким он был на самом деле?

Отец сощурился, а затем начал медленно и методично вытягивать ремень. Мне казалось, меня стошнит, пока я смотрел на него. Я знал, что не мог сбежать, что мне было некуда идти, негде спрятаться, и из-за этого перед глазами помутнело от слез.

Пока мама с безучастным взглядом стояла позади отца, он спокойно сказал:

– Кажется, все легко сходило тебе с рук, пока у нас были гости. Ты выставлял напоказ нашу снисходительность… Испытывал нас, злоупотреблял нашей добротой. Ты выставил нас дураками.

Его голос стал злее, а лицо потемнело. Когда он высвободил ремень из своих брюк, то сложил его пополам. Схватив оба конца, он щелкнул кожей, издавшей ужасный треск, который, как я знал, доставит мне дикую боль.

– Прости, – качая головой, шептал я.

Он проигнорировал меня. Вставая прямо передо мной, он выплюнул:

– Ты думал, мы позволим твоей наглости навсегда остаться безнаказанной? Ты думал, что не будет цены, которую тебе придется заплатить за все, что ты сделал? Цена есть всегда, Келлан. Пора бы тебе запомнить это.

Испуганно вздрогнув, я подскочил с кровати. Моя грудь вздымалась, сердце бешено колотилось. Я провел по волосам дрожащими пальцами. Можно было подумать, кошмары прекратятся после смерти тех, кто был их причиной, но это было не так. Мне часто снились плохие сны, некоторые основаны на реальности, некоторые на фантазиях. Тот, что только что привел меня в боевую готовность, был настоящим. Все так и было. Мои родители увезли Денни пока я спал, и когда по возвращении я устроил отцу разнос, он компенсировал все те разы, когда не бил меня в том году. Он оставил меня в синяках и ссадинах, даже просто дышать было больно.

Это был день, когда я решил сбежать в ту же секунду, как выпущусь. Сбежать и никогда не оглядываться назад. Только все равно оглядывался. Оглядывался и вернулся, потому что в конце концов, несмотря на то, как мама с папой обращались со мной, когда были живы, они все еще оставались моими родителями, и я не мог не попрощаться с ними.

Чувствуя себя заторможенным и немного ошеломленным, я стряхнул с себя отголоски своего сна и выбрался из постели. Мне нужна была вода. Я распахнул дверь, и передо мной открылся вид, заставивший все мысли о кошмаре испариться.

Девушка Денни, Кира, выходила из ванной комнаты, втиснутой между двумя спальнями. Она, видимо, только что приняла душ, и одно из моих тонких крошечных полотенец было обернуто вокруг ее тела. Скудная ткань не оставляла большого пространства для воображения. Она туго стянула полотенце вокруг груди, но между нижними краями остался зазор, который расходился прямо над бедренной костью. И это, вероятно, была самая сексуальная бедренная кость, которую я когда-либо видел.

Почесав грудь, я лениво зевнул и затолкал эту мысль в самый дальний уголок моего разума. Нет, только не эта девушка.

Она казалась шокированной. Или, может, ее шокировало то, каким она меня увидела. Мое присутствие не должно было удивлять, я ведь все-таки живу здесь. Ее глаза были широко раскрыты, когда она рассматривала меня, начав с беспорядка песчано-каштановых волос на голове и задержавшись на открытом прессе. На это ушло много силы воли, но я заставил себя ни на толику не завестись от ее осмотра. Денни не оценил бы то, что вид его девушки мог возбудить меня, хотя, думаю, он не смог бы обвинить меня в том, что я все-таки человек.

Теперь, когда она была так близко, я видел, что у нее карие глаза. Прекрасные глаза. Я никогда прежде не видел глаз такого цвета. Они казались живыми, меняющимися на свету. Меня одолевало сильнейшее желание вывести ее наружу, чтобы посмотреть, как коричневые и зеленые вкрапления становятся чище и глубже в лучах солнца. Но сейчас это, наверное, будет неприемлемо, особенно если учитывать тот факт, что нас еще даже не представили друг другу. Что ж, как раз это я могу исправить.

– Ты, должно быть, Кира, – проговорил я, склонив голову на бок.

Я собирался сказать, что меня зовут Келлан, когда она неловко протянула руку, будто хотела, чтобы я пожал ее.

– Да… Салют, – пробормотала она.

Меня развеселила ее попытка оставаться формальной, в то время как на ней было надето одно только полотенце, но она казалась по-настоящему смущенной этой ситуацией, так что я лишь легко улыбнулся, когда взял ее за руку. Ее ладонь была теплой, мягкой и влажной после недавнего душа. Прикосновение было таким приятным, что я мог был держать ее так гораздо дольше, но отпустил.

Ее грудная клетка покраснела, и она переступила с ноги на ногу, будто действительно хотела развернуться и убежать. Но вместо этого она сказала:

– Ты Келлан?

Я почти видел, как она мысленно ударила себя за то, что спросила это. Метод исключения помог ей выяснить, кто я. Она была неуклюжей, застенчивой, очаровательной и красивой. Смертельное сочетание. Денни был счастливчиком.

– Угу, – отстраненно ответил я.

Было что-то завораживающее в том, как она произнесла мое имя. То, как двигались ее губы, когда она говорила. У нее были изумительные губы, полные, с легким изгибом к уголкам, что, держу пари, делало ее улыбку невероятной. Такие мысли, наверное, были неуместны для меня, но мне хотелось увидеть ее яркую, беззаботную, открытую улыбку.

Кира, казалось, чувствовала себя неуютно, когда я внимательно изучал ее, но вместо того, чтобы попросить меня уйти или не пялиться, она извинилась.

– Прости за горячую воду. По-моему, я всю извела.

Она повернулась и коснулась дверной ручки своей комнаты, очевидно используя этот момент как шанс сбежать. Мне пришлось улыбнуться тому, что она вежливо учла все потенциальные проблемы, которые могла вызвать. Но это и не было проблемой. Душ был не совсем тем, чего мне сейчас действительно хотелось. Хотя в ходе простого разговора с ней ужас, привязанный к воспоминанию о моем сне, постепенно угасал.

– Ерунда, – совершенно искренне сказал я. – Помоюсь вечером перед уходом.

– Ну, тогда до скорого, – промямлила она, прежде чем рвануть в свою комнату, едва не хлопнув дверью в спешке. У меня вырвался небольшой смешок. Боже, она была милой. Хорошая пара для Денни.

Больше не нуждаясь в воде, я ненадолго заглянул в ванную и вернулся в свою комнату, чтобы сделать несколько отжиманий и кранчей⁶. Это помогло мне немного расшевелиться. Когда я упражнялся, в голове промелькнули слова для песни. Не желая терять мысли, дрейфующие в моем сознании, я закончил тренировку пораньше и выхватил из ящика блокнот. По всему дому валялась целая куча таких. Это и правда не лучший способ организации мыслей, особенно когда текст одной песни мог быть в четырех или пяти тетрадях, и все они в разных комнатах. Если со мной что-то случится, Мэтт и Эван убьют чертовски много времени, собирая мои мысли в цельную композицию.

Я слышал отзвуки страсти, исходящие из комнаты Денни и Киры, когда записывал некоторые случайные стихи. На секунду остановившись, я прислушался, а затем, покачав головой и усмехнувшись, заблокировал их и продолжил работать. Для меня не в новинку сквозь стены слышать, как люди занимаются сексом. Черт, да я бывал на вечеринках, где пара могла заниматься своими делами в той же комнате, что и я. Мне было все равно. Люди вольны делать все, что пожелают. И действительно, каждое утро должно начинаться с небольшого перепихона.

Увековечив несколько на удивление зажигательных строчек, я натянул футболку и какие-то шорты, как мог поправил беспорядок на голове, и спустился, чтобы сделать кофе.

Пока оно варилось, я вышел в гостиную, чтобы найти газету. Начав подбирать их, я думал о том, что Денни может захотеть знать, что происходит вокруг, раз он отсутствовал так долго. Услышав, как Денни и Кира спускаются по лестнице, я сложил газету и направился к кухне, чтобы встретить их. Может, они будут не против выпить со мной кофе?

Мое внимание привлекла статья на первой странице, и я был занят чтением о будущем Грин-Лейк, когда услышал голос Денни.

– Эй, на борту.