— О твоем партнере? — в неверии повторила Ная. — Ты сейчас сказал, что владеть мной бесценно. Как мы можем быть партнерами, если ты — мой владелец?

— Я хочу быть твоим господином, когда мы находимся здесь или в моей, вернее, нашей спальне. В остальное время мы будем равны.

— Я не понимаю тебя, Менас, — покачала головой Ная, потерев щеку. — Твои слова кажутся мне бессмыслицей.

— Потому что мы произошли из двух совершенно разных миров, — окинув взглядом игровую комнату, Менас искал способ объяснить. Заметив, что Ная потерла плечи, он расстегнул форменную рубашку и скинул с плеч. — Вот. Возьми. Тебе холодно.

Еще мгновение Ная недоверчиво смотрела на рубашку, прежде чем все-таки приняла ее.

— Не думай, что получил какие-то преимущества.

— Уж поверь мне, Ная, — тихо рассмеялся Менас, — я начинаю осознавать, сколько сил мне придется приложить, чтобы завоевать твое доверие.

— Желаю удачи, — сварливо пробурчала она, одеваясь. — Придаток у тебя между ног автоматически занес тебя в список говнюков.

— Могли бы мы говорить немного культурней? — скривился он.

— У тебя какие-то проблемы с ругательствами?

— Да.

— Но ведь ты солдат. Вроде как бесчувственная машина для убийства. Ты выследил меня, словно кролика, и притащил на свое судно в качестве трофея. Теперь я должна поверить, что холодному человеку, способному провернуть такое, не нравится слышать слово «говно»?

От ее описания Менас скрипнул зубами.

— Я не бездушная машина для убийства. Каждая отнятая мною жизнь до сих пор на моей совести, — он ткнул себя пальцем в грудь. — Я каждый день несу на своих плечах ужас войны. Это не какая-то игра для меня, Ная.

— Извини, — она закончила застегивать рубашку, и от смущения у нее раскраснелись щеки. — Я не должна была это говорить.

— Ничего страшного. Забудь, — со вздохом отмахнулся Менас. — Я уверен, что ты большую часть жизни слушала ужасные домыслы о моем народе.

— И до сих пор большинство из них оказывались правдой, — кивнула Ная.

Проследив за ее взглядом, он осмотрел стену с орудиями.

— Это не камера пыток, а игровая комната, — пояснил Менас, вспомнив раннее заявление Наи.

— Игровая? — рассмеялась она. — Похоже, в наших культурах эти слова имеют разное значение. В игровой комнате дети хранят свои игрушки.

— Ну, это игровая комната для взрослых. И здесь хранятся наши игрушки.

— Твои игрушки, возможно, — горячо возразила Ная и, указав на стену, добавила: — Я на горьком опыте узнала, как больно получать ими по голой заднице. Менас, уверяю тебя, в этом нет ничего игривого. 

Он посмотрел на гибкую тонкую розгу.

— Тебя били розгами?

— Да.

— Любовник?

— Директор и учитель, — фыркнула Ная и указала на длинный кожаный ремень. — А моя мать очень любила ремни.

Менас был ошеломлен тем, что ее били родные и учителя.

— Ваши учителя вас избивают?

— Вообще-то да, — она посмотрела на него, как на глупейшего человека в мире. — Менас, это называется телесными наказаниями. Знаешь, именно то, что ты хочешь сделать со мной.

— Нет, — быстро ответил он. — Я не хочу бить тебя в качестве наказания. Развлечения двух взрослых людей в спальне не сопоставимы с избиением взрослым ни в чем не повинного ребенка.

— Справедливости ради хочу заметить, что я не всегда была неповинна.

— Неважно, — раздраженно проворчал Менас. — У моего народа не принято бить детей.

— Но ведь вас отправляют в военную академию в пять лет, да? Неужели, по-твоему, я поверю, что тебя в академии никто ни разу не наказывал?

— Никогда, — покачал головой он. — Ни разу.

— Похоже, тебе повезло больше, чем мне.

Менас уже и сам понял. Упрямство Наи обрело для него смысл.

— За что учителя тебя били?

— Иногда за драки, — пожала она плечами. — Но по большей части за нарушение дресс-кода. Моя мать… — ее голос стих. — У меня не всегда была чистая школьная форма. Неопрятность под строжайшим запретом. В конце концов, я научилась стирать сама. А после смерти папы часто прогуливала уроки или опаздывала. В конечном итоге я решила, что проще уйти из школы, чем постоянно ходить с синим задом.

Менас позволил себе вообразить ее детство и прочувствовать его. Общие черты с несчастной юностью Хэлли были более чем очевидны. Наконец Менас понял, почему Вишес пошел со своей женой особым путем и чрезмерно ее опекал.

Не проронив ни слова, Менас подошел к стене и начал срывать с нее розги, стеки и прочие орудия. Он бросил их в дальний ящик углового шкафа. Обернувшись, Менас заметил несколько флоггеров. Их тоже следовало убрать.

— Что ты делаешь?

— Убираю вещи, которые тебя пугают, — он начал снимать остальное. — Незачем хранить их, если я не собираюсь ими пользоваться.

Ная вышла вперед и нерешительно коснулась мягкого хвоста одного из флоггеров, предназначенных для поддразнивания или разогрева.

— Зачем они тебе вообще понадобились?

Манящее тепло ее тела всколыхнуло у Менаса былую нужду. Не считая борьбы, он оказался к Нае ближе, чем когда-либо прежде. Спокойная и любопытная, она была еще соблазнительней. Менас невольно сравнил Наю с ее сбежавшей подругой. Он считал ту девушку воплощением своих желаний. Но стоя рядом с Наей, глядя в ее темные глаза и вдыхая аромат, Менас понял, что его первый порыв был в корне ошибочен. Не в послушной милой жене он нуждался. С ума его свела эта конкретная женщина, грубиянка.

— Таков наш путь, — сказал, наконец, Менас.

— Что ты имеешь в виду? — она хмуро посмотрела на него.

— Наши женщины отличаются от жительниц Каликса, — он бросил на ближайший стол охапку флоггеров. Взяв тот, которого коснулась Ная — легкого для разогрева — Менас вручил его ей. — Это флоггер. Он используется для шлепанья мягких частей тела.

— Мягких частей тела?

— Ягодицы, бедра, грудь…

— Ясно.

— Недавно было проведено исследование, показавшее, что биохимия женщин харкосов совсем иная. Ваши тела иначе реагируют на адреналин, эндорфины и окситоцин.

— Я не знаю этих слов, — Ная отвела взгляд. — Я так и не окончила школу, помнишь?

От стыда в ее голосе у Менаса сжалось сердце. Осмелившись прикоснуться к ней, он приподнял ей голову за подбородок и вынудил встретиться с ним взглядом.

— Все в порядке. У тебя может не быть эрудиции, зато есть смекалка.

— На улице быстро учишься соображать, — Ная не отстранилась от него. — Я умею считать и, конечно, читать. Просто у меня нет научных познаний.

— А ты хочешь их получить?

— Ты о чем? — она выглядела удивленной.

— Некоторые жены захотели пройти школьную программу. Кажется, уроки начнутся через несколько недель. Я уверен, что Хэлли сможет рассказать тебе все детали.

— Хэлли?

— Жена моего друга, — пояснил Менас. — Ее схватили шесть месяцев назад. Она из Харпера. Он ведь недалеко от Коннора?

— По соседству. Харпер — адская бездна, — скривилась Ная. — То есть, даже когда моя жизнь была хрено… дрянной, — торопливо исправила она, — я благодарила высшие силы за то, что не родилась в Харпере.

У Менаса дрогнули уголки губ от того, как забавно Ная проскочила через грубое слово. Все же она не была безнадежна.

— Расскажи мне об этих эндорфинах, — велела Ная, и Менас отпустил ее подбородок.

— Женщинам с нашей планеты для наслаждения нужно чувствовать боль. Так работает их химия. В их случае оргазму может поспособствовать нечто простое, например, зажим соска. Хотя порой требуются более серьезные меры вроде порки или связывания. Но вы? — Менас внимательно посмотрел на Наю. — Ваши тела гораздо быстрее и легче получают удовольствие.

— Наверное, — кончики ее ушей окрасились в милейший оттенок розового цвета. Избегая взгляда Менаса, Ная указала на флоггер. — И что же, женщины моей расы действительно наслаждаются этим?

— Более чем, — подтвердил Менас. — Судя по разговорам в раздевалке, большинство ваших женщин получают многократные оргазмы со своими партнерами.

— Многократные? — Ная потрясенно посмотрела ему в лицо. — Это вообще…я имею в виду, невозможно, да? Наверняка просто хвастовство перед друзьями.

«Сейчас или никогда», — решил Менас. Он погладил один из длинных широких хвостов флоггера и встретил недоверчивый взгляд Наи.

— Ная, разреши показать, сколько удовольствия я могу тебе доставить. Запрыгни на стол и дай мне час. Мы проверим, правду ли говорят в раздевалке.