Глава 4

Хаксли

Он был вне поля моего зрения, но не исчез из моей жизни.

Восемь-десять километров на юг.

Команда из шести человек.

Они следили за мной.

Мои легкие горели огнем и отзывались резкой болью, и я снова закашлялся в куртку, изо всех сил стараясь заглушать звук. Когда приступ утих, вокруг снова воцарилась тишина. Все мое нутро ощущало себя под прицелом чужих глаз, и я, прищурившись, снова осмотрел все вокруг, потому что мне казалось, будто я окружен и больше не в безопасности.

Мне нужно уходить.

Я должен найти себе новое жилье, где-нибудь подальше отсюда.

Мое убежище в этой глуши было рассекречено. Аспен и его команда следили за мной. Они наблюдают за мной. Хоть он и сказал, что не хотел этого. Он кормил меня выдуманной легендой об исследовательской работе, чтобы сбить меня с толку, но я не настолько глуп. Я все прочел между строк.

Проект «Гризли» — это прикрытие для операции «Убрать Хаксли Демпси». Их задача — найти меня, задержать, повесить на меня обвинения, арестовать и запереть в тюремной камере.

Я заглянул в ведро с уловом и недовольно поморщился на пару рыбешек, которых мне удалось поймать сегодня. Из них, безусловно, тоже можно приготовить ужин, но не такой, который я планировал. А с учетом двух зайцев, которых я сегодня упустил, мои мысли о предстоящем ужине и вовсе омрачились.

Взяв ведро, я осторожно побрел по тропинке по направлению к хижине. Всю дорогу у меня першило в горле, побуждая меня откашляться и прекратить это раздражение. Я сдерживался как можно дольше, чем вызвал неимоверно сильный и громкий приступ кашля.

Поставив ведро на тропе возле себя, я уткнулся в воротник и решил все же прокашляться, чтобы освободить свои легкие от мокроты. Я не хотел признавать этого, но мне становилось все хуже. У меня ломило все кости, и я ощущал, что меня неумолимо клонит в сон.

Забив на осторожность, я не стал изучать территорию возле дома на наличие шпионов и сразу прошел со своим скудным уловом в хижину. Там меня настиг еще один приступ кашля, настолько сильный, что я чуть было не упал на колени. Откашлявшись, я сбросил свои грязные ботинки и выставил их за дверь. Обычно я не делал этого, но Аспен и его люди все равно уже обнаружили меня, поэтому, наплевав на все, я потащил свою больную задницу в кровать.

Страх во мне отошел куда-то в сторону. Он никогда не покидал меня, и я знал, что должен быть начеку, но усталость от болезни взяла верх над всем.

Рыба в ведре плавала кругами, и я оставил ее на кухне, решив разобраться с ней позже. Я снял с себя куртку и все лишние слои одежды, дрожа от влажного холода, охватившего тело. Оставшись в термобелье, я сменил уличную шапку на шапку для сна и заполз под одеяло, не переставая кашлять. Тяжесть в груди заставляла свернуться меня в клубок.

Сон наступал, но прежде чем погрузиться в него полностью, я вспомнил лицо Аспена. Глаза небесно-голубые. Они были обучены скрывать обман, потому что я не видел лжи в них, хотя знал, что он врет. Его голос был ровным и глубоким. Баритон. Он был из тех людей, вся сущность которых успокаивала своей мягкостью. В моих фантазиях, искаженных болезнью, я позволил его сущности скользнуть по моей коже и обнять меня. До тех пор, пока его слова не всплыли в моем сознании.

Мои глаза открылись, и хотя я не мог вспомнить, что именно он говорил и какие слова использовал, я прекрасно понимал, что он имел в виду. Его успокаивающие интонации внезапно заставили меня оцепенеть.

Мое сердце билось громко и в бешеном ритме, сердцебиение — единственное, что было слышно в тишине. Звук полностью соответствовал скорости мыслей в моей голове, которые сменяли одна другую. Я долго ворочался и стонал от усталости, которая растекалась по всем моим конечностям. Эти мысли трансформировались, в конце концов, в кошмары, когда мой воспаленный мозг погрузился в беспокойный сон.

Только на следующий день я заставил себя вытащить ослабленное тело из постели. В хижине было очень холодно. Обернувшись в одеяло, я пытался разжечь камин, который игнорировал большую часть недели, опасаясь быть обнаруженным. Неудивительно, что я заболел, так как позволил холодной весне, с ее высокой влажностью, поселиться внутри жилища.

Дрожь пронзала все мое тело, казалось, что холод проник даже в кости. Меня лихорадило. В течение многих лет я не страдал даже насморком, а в тот единственный момент в жизни, когда мне нужно быть максимально собранным, я еле могу стоять на ногах.

Как только огонь разгорелся, я отправился на кухню, чтобы посмотреть, жива ли там моя рыба. Я не собирался оставлять ее в ведре так надолго, она должна была стать моим ужином в предыдущий вечер.

Они не двигались и не плавали, поэтому я пнул ведро ногой, одетой в носок. Это привело их в чувства, и пара сделала пару кругов в ведре, прежде чем снова успокоиться. Мне нужно было убить и почистить их, а также заставить себя их съесть, чтобы не чувствовать такую слабость.

Одна мысль о том, что нужно выходить из дома, заставляла меня стонать. У меня снова начался приступ кашля, поэтому я решил одеться еще теплее. Я надел второй слой термобелья, натянул на себя толстовку с капюшоном, но все равно не переставал дрожать. Одевшись, я натянул на себя флисовую куртку и заправил пряди волос в шапку.

С ведром, в котором плескалась рыба, разделочным ножом и несколькими вещами, необходимыми на открытом воздухе, которые я брал с собой для безопасности, я с трудом передвигал свои ноги по дороге к ручью. Снимать шкуры и разделывать рыбу у хижины было неразумно. В первый год проживания в этой местности, я испытал это на собственной шкуре. Гризли и волки появлялись при первых признаках забоя живности, а рыбьи потроха, оставленные возле дома, несли за собой большие проблемы.

С тех пор, как я усвоил этот рук, я начал разделывать всю добычу у ручья. Если они и захотят полакомиться объедками, то это будет достаточно далеко от хижины, и я могу не волноваться.

Шел я очень медленно. Моя грудь болела и сопротивлялась каждому шагу, у меня случилось полдюжины приступов кашля, прежде чем я добрался до места. Даже если я смогу почистить эти две рыбины не рухнув, то тот факт, что я смогу их съесть, становился все менее вероятным. Но мозгами я понимал, что есть мне необходимо.

У ручья я тщательно осмотрел местность, прежде чем ступить на выступ скалы. Там я поставил ведро и присел на корточки у воды, чтобы скорее очистить рыбу.

Я чистил ее на автомате, так как не редко приходилось это делать. Разделавшись с первой, я перешел ко второй. Новый приступ дикого кашля остановил меня, и все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы очистить легкие от мокроты. Я ударил себя кулаком в грудь, уже даже не пытаясь заглушать звуки своего кашля.

Как только приступ отступил, я продолжил свое занятие. Чувствуя жуткую слабость, я изо всех сил старался справиться с простой задачей, которую выполнял прежде много раз. Полоснув ножом, чтобы сделать первый разрез, моя рука соскочила, и нож прошелся по большому пальцу руки.

— Дерьмо!

Я выронил нож и рыбу, чтобы ухватиться за раненый палец. Порез был глубокий, и я чувствовал пульсацию. Кровь просачивалась сквозь пальцы, и когда я неохотно разжал руку, чтобы посмотреть на рану, она хлынула и собиралась в лужицу на моей ладони.

— Е*аный в рот!

Стараясь устоять на выступе, я опустил руку в ледяную воду. Она онемела, но кровь мгновенно смылась, и я мог рассмотреть рану. Но в тот момент, когда я вынул руку из ручья, кровь снова начала сочиться.

Не имея под рукой ничего, чем я мог перевязать рану, я просто зажал ее рукой. Кровь капала на камень подо мной. Я сжал руку еще сильнее. Тут меня накрыл очередной приступ кашля, я выругался и ударил себя по груди, палец оказался прижатым к куртке, а кровь текла по ней, но я решил все-таки откашляться.

В этот раз я не смог контролировать и остановить кашель, и теперь сидел, хрипя и обливаясь кровью, у ведра с не дочищенной рыбой. В конце концов, приступ утих, и я, задыхаясь, хватал ртом воздух, в то время как волна головокружения отступила.

Шорох на берегу напугал меня. Отвлекшись на свою травму и болезнь, я совсем растерял бдительность. Я обернулся и мгновенно вскочил на ноги, готовясь ко встрече с хищником.

Из-за кучи упавших деревьев и кустов появился агент Аспен, он шел, нахмурившись. Он подошел ко мне, подняв руки, и посмотрел на меня, прежде чем сканировать глазами лес.

Находясь в растерянности, я опустил раненую руку, чтобы достать спрей от медведей, но как только угроза нападения слегка отступила, боль от пореза вернулась.

Аспен уже не смотрел на мое лицо, его взгляд переместился на мою руку. Его глаза расширились, и он снова посмотрел на меня, прежде чем двинуться мне навстречу снова. Все мои мышцы напряглись, и в моей голове не оставалось больше ни одной мысли, кроме как мысли об отступлении.

Я сделал шаг назад, но мой ботинок встретил там пустоту. На мгновение время застыло, а затем я начал падать. Ледяная вода поглотила меня и украла возможность вздохнуть. В этом месте ручей был неглубоким, поэтому я не опасался утонуть. Моя спина болезненно хрустнула, приземлившись на скользкие камни под водой, лишая меня чувств.

Все мои мысли улетучились, и я лежал в воде, не понимая, что происходит, прежде чем две крепкие мужские руки потянули меня наверх и вытащили обратно на скалистый выступ, откуда я упал минуту назад. Мои зубы стучали от холода, и я не мог остановить этот процесс. Через секунду после того, как я обрел твердую почву под ногами, я встал на колени, кашляя и задыхаясь.

Мои мышцы болели, а в ушах звенело. Прошло еще несколько минут, прежде чем я заметил, как Аспен дрожит и кричит на меня.

— Тут повсюду кровь! Ты что, совсем спятил?

Я был полностью разбит, и тело не слушалось меня, и все, что я мог делать, — это смотреть в его взволнованные голубые глаза. Обрывки, сказанных им, слов попадали в мой мозг, но я не всегда понимал их значения.