– Легкие, – говорит он. – Мы едем вглубь страны. – Ага. Это, бл*ть, огромная страна. Думаю, едем куда-то на восток. Там много городов. – Малышка.

– Что?

– Надень что-нибудь красивое. Одно из тех платьев, что показывает твои сиськи. Мы завтра уезжаем, но сегодня празднуем. У Макси завтра день рождения.

– Что ты ему приготовил?

Медленная улыбка растягивается на его злом лице, и я вижу тот блеск в его глазах, который всегда означает неприятности.

– Двух девственниц, – говорит он. – Никогда прежде не траханных.

– Ух ты, – улыбаясь, говорю я, даже если мое сердце падает и еще больше умирает внутри. – Ты щедрый папочка.

Он грубо сжимает в кулаке мои волосы, касаясь губами моей щеки.

– Мне кое-что нужно от тебя, малышка.

Мой желудок переворачивается.

– Для тебя все, что угодно, – сладко говорю я.

– Эти девочки, у них ноль опыта. А Макси... он нетерпелив. Я подумал, ты могла бы быть там и... направлять их, наверное.

Мои глаза загораются.

– Конечно. Отличная идея.

Это, бл*ть, шикарнейшая идея. Моя улыбка такая большая, что я боюсь, лицо может треснуть.

– Ты такой хороший папочка, – говорю я, глядя в его лицо. – Я сделаю этот день рождения лучшим в его жизни.

Думаю о пакете, который дал мне Эллиот, замотанный в целлофан и перевязанный веревкой.

Думаю о том, как Макси кайфанет так, что улетит, а потом свалится на землю в море крови и боли. Благодаря мне.

– Это будет незабываемо, – шепчу у его груди.

Вечеринка, о которой я только что узнала, идет полным ходом, когда вхожу в большую общую комнату, где находится бар. На мне один из моих костюмов в стиле бурлеск с кружевным нижним бельем, подтяжками, утягивающим корсетом и лакированными туфлями. Все черное.

В конце концов, я сегодня ангел смерти.

Что-то вспыхивает в глазах Дорнана, когда он видит, как я вхожу в комнату.

Ревность. Доминирование. Гордость.

Я принадлежу ему в его сознании, и, хотя он гордится тем, что демонстрирует меня всем, это также его раздражает. По его мнению, даже выпускать меня сюда в этой скудной одежде должно быть большим подвигом, и он, вероятно, делает это только для того, чтобы подбодрить Макси, опустошенного кончиной Чада. Эти двое были словно лучшие друзья, и кажется вполне уместным, что после сегодняшнего вечера они будут похоронены на семейном участке рядом.

Это были самые долгие две недели в моей жизни с тех пор, как Чад бился в припадке на полу гаража и наконец сыграл в ящик. Меня трахал и резал враг, целовал один бывший любовник и прижимал к себе другой. Я истекала кровью и почти решилась на побег, но сегодня моя решимость непоколебима.

Есть некая поэтическая справедливость в том, что в тот же день, когда Макси появился на свет божий двадцать восемь лет назад, тогда, когда его положили на грудь матери и он сделал свой первый вдох, он выйдет из него. И в то время пока все вокруг меня празднуют еще один год жизни, мои губы расплываются в самодовольной ухмылке, что эта ночь ознаменует его последний вздох.

Я пробираюсь сквозь толпу из двадцати с лишним парней в кожаных костюмах, пьющих пиво и оживленно болтающих.

Дорнан стоит с Макси и Джазом, когда я подхожу к нему. Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, он отводит меня в сторону, его пальцы впиваются в мою плоть.

– Запомни, – шипит он, – Ты не должна ни трахать его, ни трогать. Верно?

– Верно, – говорю я, подмигивая ему. – Я лишь научу этих маленьких сучек, как хорошо провести время с мужчиной.

– Хорошая девочка, – говорит он, похлопывая меня по голове. – Увидимся позже – для этого, – он хватает меня за руку и кладет на свой стояк.

Я улыбаюсь и немного сжимаю его.

– Я быстро управлюсь, – говорю я. – Час, максимум.

Он кивает.

– Подготовь этих сук. Я пришлю его через десять минут. Я хочу, чтобы у него был хороший день рождения, слышишь?

– Громко и ясно, – говорю я, отступая от него и направляясь обратно в коридор.

Я спускаюсь в третью спальню слева и тихонько стучу перед тем, как войти. Я плотно закрываю за собой дверь и оглядываюсь.

Дорнан уже сказал девочкам ждать в спальне Макси, квадратной коробке, идентичной комнате Дорнана. Даже кровать стоит на том же месте. Две девушки сидят на краю, курят сигареты, с ужасно преувеличенным макияжем и пугающе тесной одеждой. Одна блондинка, одна брюнетка. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что они дети, определенно несовершеннолетние, и без малейшего представления о том, на какой ад только что подписались.

В углу деревянный стул с подлокотниками. Он идеально подойдет для моих нужд. Я вытаскиваю его и сажусь перед ними, вяло скрестив ноги, моя рука перекинута через край стула.

– Имена? – спрашиваю я, многозначительно переводя взгляд с одной девушки на другую.

Левая, более уверенная, судя по языку тела, откашливается.

– Анна.

Я киваю и смотрю на другую, приподняв брови.

– Мелоди, – решительно говорит брюнетка, сузив глаза на меня.

– Сколько вам лет, девочки? – спрашиваю. – Крайне важно, чтобы вы были честны со мной.

– Шестнадцать, – говорят они в унисон.

– И вы девственницы?

Обе кивают, словно болванчики.

– И вы здесь, чтобы вас трахнули?

Они обе пожимают плечами и кивают.

Мой взгляд скользит к окну, которое, как и все остальные, закрыто снаружи.

Как жаль, что не наоборот.

Я бы выпихала к чертовой матери этих двух девчонок из окна и позвала их матерей, чтобы те пришли за ними.

С другой стороны, если они оказались в таком месте, может быть, у них такие же матери, как и у меня.

– Вы уверены, что хотите это сделать? – спрашиваю я их. – Вы же понимаете, это не романтическое место. Эти парни не остановятся, когда начнут. Будет чертовски больно.

Уверенная в себе блондинка смотрит на подругу, которая в ответ пожимает плечами.

– Перед тем, как приехать, мы выпили немного водки, – говорит она. – Все будет хорошо.

Я вздыхаю.

– Разве ты не хочешь, чтобы твой первый раз был с кем-то особенным? С человеком, за которого ты собралась выйти замуж?

– Что за дичь, старушка? – говорит брюнетка, и я должна отдать ей должное за то, что она высказалась, даже если термин «старушка» заставляет меня съежиться. – Мы знаем, чего хотим, и я, черт возьми, не хочу ни за кого выходить замуж, так что перестань пытаться нас спасти.

– Мы хотим этого, – добавляет блондинка, слегка невнятно произнося слова. – Макси горячий. И он цыганский брат. Если он хочет меня трахнуть, так тому и быть.

Я киваю. Они совершенно ясно дали понять, что хотят заняться с ним сексом, а я лишь стою у них на пути. Отлично. Теперь, когда я знаю, что не могу их остановить, они вполне могут стать частью моего плана.

– Тогда пошли, – говорю я, вставая и показывая им знак следовать за мной. – Нам нужно подготовить вас для именинника.

Я вхожу в ванную и поворачиваюсь, чтобы подождать, пока они войдут за мной. Толкнув дверь, я копаюсь в лифчике и достаю две белые таблетки, которые хранила в чемодане на такой случай.

– Кто хочет пойти первой? – спрашиваю. Брюнетка делает шаг вперед, удивляя меня. – Натуральная брюнетка, – говорю я. – Хорошенькая. Открой рот.

Она делает то, что ей говорят, и я кладу одну из таблеток ей на язык. Она сразу же глотает, не боясь.

– Теперь вы обе, раздевайтесь, – говорю я. – До нижнего белья.

Я веду себя уверенно, но ненавижу это. Я хочу отправить этих девушек домой. Я хочу, чтобы они ходили в школу, ходили на невинные свидания, устраивали пижамные вечеринки и заплетали друг другу волосы.

– Кто-нибудь из вас раньше видел член? – небрежно спрашиваю я, прислонившись к стойке в ванной.

Блондинка бросает на меня такой режущий взгляд, что он разрезает меня пополам.

– Что за херня? Это что, тест? Я отсосала больше членов, чем ты когда-либо видела, старушка. Но я берегла себя для правильного парня... и Макси относится ко мне правильно. Он хороший парень.

Брюнетка в ужасе смотрит на меня.

– Ты его старуха или что-то в этом роде?

– Что? – резко говорю я. – Нет.

– Тогда к чему этот допрос? Мы здесь, чтобы повеселиться и сорвать свои байкерские вишенки.

Я сжимаю губы в знак покорности.

Раздается стук в дверь, и я слышу голос Макси.

– Что за гребаный подарок? – слышу я его лай.

Брюнетка выскакивает из ванной прежде, чем я успеваю открыть рот, чтобы сказать ей, чтобы она была осторожна.

«Не то чтобы это имело какое-то значение», – думаю я.

Эти девушки такие глупые. Мне хочется встряхнуть их. Но я не могу – я эгоистка и думаю только о себе.

– С днем рождения, – говорит она ему.

Мне хочется блевать, но я не могу. Эти тупые сучки здесь по доброй воле. Я хочу остановить это, но не могу.

«Эти девушки хотят этого», – напоминаю я себе.

Они пришли сюда по собственной воле и на самом деле возбуждены перспективой быть оттраханными байкером или, может быть, кучей байкеров.

Идиотки.

Я зависла в ванной с блондинкой, наблюдая через щель в двери, как Макси опускается на обнаженную брюнетку. Это не заняло много времени. Он берет свой эрегированный член и кладет его ей на живот, кончик которого заканчивается чуть ниже ее пупка.

– О, милая, – говорит он, раздвигая ее ноги шире и располагаясь у ее входа. – Ты видела, какой я большой для тебя? Это будет больно.

Он с силой вонзается в нее, и она вскрикивает. Держу пари, что это не то, чего она ожидала. Наверняка она думала, что это будет гламурно и сексуально, быть желанной и трахнутой байкером, а на самом деле это просто ужасно грустно. Она снова кричит, а он смеется, продолжая вдалбливаться в нее так сильно, как только может. Ее крики стихают до стонов и редкого хныканья.

– Это больно, – хнычет девушка, пока он продолжает ее долбить.

Макси ухмыляется и вытаскивает из нее свой член, измазанный в ее крови. Грубо перевернув ее, он снова входит в нее сзади.

– Не ври, сучка, – возбужденно говорит он, смеясь, когда она плачет в подушку перед ее лицом. – Тебе нравится, когда я тебя трахаю.

Я жду еще несколько минут, блондинка с каждой секундой выглядит все более нервной. Я хочу сказать ей, что все будет хорошо. Я хочу сказать ей, что все будет не так уж плохо.