БОННИ ПИПКИН Реабилитация. Путь к выздоровлению Серия: Вне серии

Переводчики: Мария Третьяк

Редактор: Светлана Павлова

Вычитка: Виктория Кузина

Русификация обложки: Александра Волкова

Специально для группы: Книжный червь / Переводы книг.

Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.

ПОДГОТОВКА

Некоторые рекомендации перед процедурой:

— Не есть и не пить за шесть часов до назначенного времени.

— Если назначены седативные препараты, продумать безопасный обратный маршрут или попросить сопровождать вас в общественном транспорте.

— Надеть свободную, удобную одежду, носки и обувь на плоской подошве. Иметь при себе запасное нижнее белье, а также свитер или толстовку.

— При себе иметь документ, удостоверяющий личность и страховой полис, если планируете воспользоваться страховкой. Оплата производится в полном объеме во время посещения.

— Допускается присутствие только одного сопровождающего, ожидающего в специально предназначенном помещении.

Жаль, я тогда не знала одного:

— «Я люблю тебя» не дает никаких гарантий.

ВЫБОР

Иногда вы делаете выбор, который может сберечь вашу жизнь. И, может быть, делаете этот выбор, руководствуясь определенной причиной, даже прежде, чем реальная причина станет вам ясна. Как у меня сегодня утром, когда я отказалась от обезболивающего по причине того, что хотела все чувствовать. Я хотела почувствовать свой выбор, как он покидает мое тело. И не предполагала, что на самом деле это все существенно изменит, когда тот единственный человек, который сопровождал меня, уйдет во время операции. А я поняла это, когда вошла в комнату ожидания и, изучив море обнадеживающих глаз, обнаружила абсолютное отсутствие того, рядом с кем можно безопасно и уютно приземлиться. В тот момент меня бросили в глубокую-глубокую воду. А в глубокой-глубокой воде нет возможности дышать.

Еще каким-то образом что-то двигает вас вперед. Думаю, это называется инстинкт самосохранения.

Ты можешь сделать это. Просто доберись до автобусного терминала. Однажды ты сделала это, когда Роза хотела купить глупые танцевальные платья в Сохо. Ты сделала это, когда уехала навестить Делайлу. Ты можешь вернуться домой. А чтобы сделать это, нужно двигаться вперед. Просто двигайся вперед.

Я пересекаю улицу и останавливаюсь. Достаю телефон и вижу черный экран. Пустой. Сжимаю аппарат, будто силой могу выудить оттуда сообщение от Питера. Сообщение, в котором он обещает, что вернется за мной, что ему пришлось уйти просто потому, что надо очень срочно что-то получить, что у него какое-то дело в городе, и он хотел воспользоваться возможностью выполнить его, и что он очень сожалеет, что все вышло не так. А еще, что он любит меня. И, возможно, однажды мы будем готовы, но именно сейчас мы сделали правильный выбор. И что он рядом со мной, несмотря ни на что. Неважно, что наши жизни такие разные, неважно, и то, что у меня нет никого, кто позаботился бы обо мне. Что он здесь ради меня, пока я разбираюсь с этим дерьмом.

Но ничего не появляется.

И теперь я должна выяснить, как добраться домой. Ни обезболивающих, ни сопровождающего спутника. Только я и мое запасное нижнее белье.

Слова эхом отдаются у меня в голове: «Ты не должна делать этого, Дженезис. Есть и другие варианты.»

Но я отмахиваюсь, ведь он знает, почему мне пришлось сделать это. Я все объяснила себе, не так ли? И вообще, выбор был не для меня, а для нас. Я загоняю и загоняю наш разговор обратно в самую отдаленную часть своего мозга, и вспоминаю, что стою на Манхэттене на углу улиц Бликер и Мотт, через дорогу от центра планирования семьи. И в моем кожаном ботинке дырка, и больше всего мне хочется, чтобы именно сейчас я пошла к обувному мастеру и поставила заплатку.

Голоса простираются сквозь бетон, спешащие такси разлетаются и сигналят друг другу. Трое одиноких демонстрантов курят сигареты в перчатках без пальцев, прислонив свои таблички с надписями к зданию. Здесь все совсем не так как в Джерси. Отчасти поэтому мы пришли сюда этим утром. Полагаю, более анонимно. Легче затеряться. Ни с кем не столкнешься.

Я смотрю, как из здания выходит девушка со спутницей. Мы вместе были в послеоперационной палате. Там, где нас посадили и оставили истекать кровью, пока мы не будем готовы самостоятельно выйти. У девушки и ее сопровождающей одинаковые растрёпанные волосы и глубоко посаженные глаза. Должно быть, это ее мать, и я пытаюсь представить свою маму, сопровождающую и помогающую мне. Но даже самый слабый образ этой сцены не возникает в моем воображении. Уже не возникает.

— Ты в порядке?

Она стоит прямо передо мной. Я выгляжу брошенной? Потерянной? Неужели кажется, будто мне нужна помощь? Я замечаю, что у меня из ботинка торчит носок.

— Думаю, да.

— Где твоя тачка?

Я молчу.

— Куда ты направляешься?

— Полагаю, в Нью-Джерси.

— Ладно. Ты знаешь дорогу?

— Я могу это выяснить. Со мной все будет хорошо.

Она отпускает мамину руку и подходит ко мне. Я упорно смотрю в землю, не до конца понимая, почему отказываюсь от ее помощи.

— Эй, — говорит она, — протяни руки.

Делаю, как она просит. Девушка тем временем тянется к своей дряблой черной сумке. Вижу, как винил шелушится на заплатках.

— Я в порядке, — говорю я.

— Знаю. Я поняла тебя. Просто не гони лошадей.

Мои руки все еще вытянуты, как у идиотки, пока она копается и копается.

— А, вот они, — и с этими словами она бросает мне горсть леденцов.

— Они были бесплатно, — говорит девушка, повернув лицо вполоборота. Ее мать качает головой и улыбается, а я сдерживаю слезы, выжигающие мне глаза. Затем говорю спасибо и, пока они уходят, стою, опустив голову.

После этого вбиваю адрес своей кузины в навигатор телефона. Думаю, что ее общежитие находится где-то недалеко. Конечно, лучше бы она встретила меня здесь, если уж на то пошло. Или Роза. Но я даже предположить не могла, что он меня просто бросит.

Я выполнила его условия. Никому не сказала. Ни одному человеку. Даже когда это подкосило меня. Даже когда почувствовала недомогание и начала увеличиваться в размерах, и мне пришлось бы придумывать какое-то оправдание для людей, которые что-то заметят. Я держала это внутри себя. Крепко держала. Как он и хотел.

Маршрут построен:

14 мин.

Описание маршрута: 0,7 миль

Пешком 0,5 мили, затем повернуть направо на ул. Макдугал

Пройти 0,2 мили, прибытие в пункт назначения.

Выглядит достаточно легко. Никаких скрытых поворотов. Никаких секретных проходов. Просто идти прямо, один раз повернуть, и все. Вот с такими инструкциями я могу справиться. Если придется еще думать, я, наверное, просто растворюсь в луже и замерзну в трещинах тротуара.

Иду, а ветер, бушующий между зданиями, бросает в меня свои порывы. Прохожу мимо лавчонки, торгующей фалафелем*, куда меня однажды приводила Дел, и от запаха жареной еды и лука сводит живот. Очередь выходит наружу и тянется вниз по улице. Даже в разгар зимы. Наконец, я вижу здание на Вашингтон-Сквер-парк с фиолетовым флагом Нью-Йоркского Университета, который для меня словно световой маяк.

В фойе общежития Делайлы усталый, сероватый консьерж в униформе с именем Ханниган на бейджике сидит на стуле на возвышении. Он разгадывает кроссворд и слушает негромкую ударную джазовую музыку по радио. Когда я подхожу, он поднимает голову, но ничего не говорит.

— Мне нужно увидеть Делайлу Риз.

Он снимает очки, и они падают на живот, болтаясь за шнурке, висящем на шее.

— Она должна тебя зарегистрировать. — И показывает на объявление у себя за головой, где описаны все эти правила. Также там указано, что мне необходимо оставить свой паспорт на стойке регистрации. И я еще раз благодарна сегодняшней рекомендации по подготовке. Я кладу документ перед ним.

— Дорогуша, она должна спуститься. Я не могу никого впускать без жильца.

Его слова делаются неясными, у меня начинает кружиться голова, а ноги становятся ватными. Такое ощущение, будто вся кровь выходит из меня на землю. Музыка шипит и фыркает. Чтобы не упасть, я хватаюсь за его возвышение.

— С вами все в порядке?

Опять этот вопрос. И как на него ответить? Знаю, что сейчас мне не следует быть одной. Что мне нужен кто-то.

Я киваю. И направляюсь к подоконнику. Звоню Делайле, но попадаю на голосовую почту.

Такое чувство, будто я сейчас захлебнусь в желчи желудка.

Где она?

Где он?

Звоню ему. Питеру.

Автоответчик.

Голос не слушается, и я вешаю трубку, не оставив сообщения.

Затем звоню ему еще раз.

Автоответчик.

Черт. Черт. Черт. Он что, просто исчез? Покинул эту вселенную? Оставил планету Дженезис и Питера, на которой мы разбили наш лагерь и какое-то время жили счастливо? Где мы возвели нашу собственную атмосферу и трудились над созданием красивого места? Я любила нашу планету. Теперь я потеряна в пространстве. Ни звука. Ни воздуха.

Звоню ему еще раз. Ты знаешь, куда меня это приведет. Но когда я прослушиваю его автоответчик, телефон вибрирует. Текст.

Делайла: «Что случилось? На занятиях. Не могу ответить».

Улыбаюсь, представив себе, как она, прячась, пишет сообщение на каком-нибудь уроке философии или истории уличной поэзии, или где она там должна быть.

Я: «В твоем общежитии. Ты нужна мне».

Далайла: «Закончится в 10. Затем 10 минут идти. Можешь ждать так долго?»

Я: «Да».

Я думаю.

Я сделала это и не развалилась. Она не спрашивает, что происходит. Но, если бы спросила, даже не представляю, как смогла бы облачить в слова образовавшийся внутри меня ком.

Подтягиваю колени к груди и прислоняюсь к холодному окну, влажному от конденсата.

У двери останавливаются одеться две девушки. На обеих одинаковые свитера в полоску и очки в черной оправе. Девушка, которая пониже, громко говорит о каком-то прослушивании. Другая, с наэлектризованными волосами, уверяет ее, что та проделала удивительную работу и наверняка получит роль. Но девушка с громким голосом хнычет о том, что она полная обманщица, и в один прекрасный день кто-то это выяснит.