Волнение Лисабет от всего, что ей предстояло узнать здесь, заставляло ее забыть о страхе и тревоге, по крайней мере, сейчас. Но теперь, когда все было улажено, Андерс не мог не думать о лицах их товарищей по стае, когда они бежали, и о хмурых взглядах Дракон-схода, когда они смотрели на двух волков в их гуще. Возможно ли, чтобы они были здесь в безопасности? Что произойдет, когда Сигрид начнет использовать Снежный Камень?

Он был на задании в течение нескольких недель… сначала, чтобы попасть в Ульфар, затем, чтобы выяснить, как найти Рейну, чтобы добраться до нее. Он никогда по-настоящему не думал о том, как доберется до Дрекхельма, и теперь перед ним стояла новая задача — найти здесь дом. А пока он будет молчать и постарается узнать побольше об этом месте, и надежда против надежды, что путь вперед представится.

Они всегда находили способ выжить. И теперь тоже.

В тот вечер Андерс и Лисабет не присутствовали на праздновании равноденствия драконов. Это была одна из самых важных ночей в году и для драконов, и для волков. В равноденствие день и ночь были одинаковой длины, и магическая сущность, найденная в природе — сущность, которая дала волкам их ледяные копья, а Огненным драконам их пламя, что позволило обеим группам совершить свои превращения — была самой сильной. Лисабет сказала Андерсу, что волки празднуют равноденствие тихо, ночью размышлений. Драконы, с другой стороны, славились своими вечеринками.

Лейф послал сообщение, что, по его мнению, будет лучше, если они останутся в своей комнате, так как многие драконы все еще не уверены в том, что два волка — даже те, которые спасли их в битве — останутся в Дрекхельме. Лисабет была разочарована, сказав, что это упущенная возможность для культурного наблюдения, но Андерс не возражал. Лейф был прав… лучше не высовываться.

Рейна и Эллюкка появились в комнате Андерса и Лисабет как раз в тот момент, когда два волка начали думать об ужине, неся тарелки, нагруженные едой с пиршества: дымящейся рыбой, приправленной челлой, лоснящимся горошком с маслом, оранжевой и желтой морковью, темно-коричневым хлебом, сложенным поверх овощей. У Рейны также были маленькие пирожные — ярко-желтые бантики со сливками, щедро сдобренные апельсиновой глазурью.

У Эллюкки в волосах были заплетены красные ленты, а у Рейны… у Рейны не было косичек. Она подстригла волосы так, что они едва касались плеч, ее локоны свободно спадали.

— Тебе нравится? — спросила она, мотая головой из стороны в сторону, чтобы Андерс мог на нее посмотреть. — Это была идея Эллюкки, для вечеринки.

— Я… — он не был уверен, что думает. — Выглядишь великолепно, — машинально произнес он. Но маленькая часть его, которую он не успел рассмотреть, чувствовала себя странно из-за того, что Рейна подстригла волосы. Она была совсем другой в своей драконьей одежде, не меняя лица, которое он знал много лет. И потому, что это предложила Эллюкка?

— Откуда драконы берут пищу? — спросила Лисабет с набитым ртом. — Здесь, в горах, ее не вырастишь.

— Мы торгуем, — сказала Эллюкка, занимая позицию в конце кровати Лисабет. Рейна подошла и села рядом с ним на кровать. — Люди, с которыми мы торгуем, очевидно, не знают, что мы — драконы. И у нас также есть фермы. В основном ими управляли люди, чьи родители были драконами, но которые не трансформировались. Они не возражают жить вдали от гор, но, конечно, им не следует покидать общину. Они управляют фермами на возвышенностях, управляют кораблями, которые отплывают из Порт-Тайлерда и Порт-Алчера. Апельсины выращивают в теплицах близ Порт-Баэрнора, на юго-западе. Как и мы, они следуют за жизнью, которая зовет их.

Андерс ел быстро, стараясь заставить себя смаковать каждый кусочек, но был так голоден, что едва мог замедлиться. Как будто его тело все еще восстанавливалось после вчерашнего броска Ледяного Огня. Слегка улыбнувшись, Рейна разломила свой апельсиновый пирог пополам и положила половину ему на тарелку.

— Дракон-сход совещался весь день? — спросила Лисабет.

— Весь день, — подтвердила Эллюкка. — Двадцать пять человек — это слишком много для совета, особенно если ты хочешь, чтобы каждый высказал свое мнение.

— А драконы всегда хотят, чтобы каждый высказал свое мнение, — вставила Рейна. — Это занимает целую вечность.

— Даже со Снежным Камнем, который, вероятно, уже в руках Ферстульф, они не станут торопиться, — сказала Эллюкка. — Они пытаются понять, о чем она думает.

Андерс и Лисабет обменялись быстрыми взглядами… они до сих пор никому не признались, что Сигрид — мать Лисабет, и Андерс почувствовал себя виноватым. В конце концов, он был в ярости, когда Лисабет скрыла это от него. Но в то же время им не нужно было давать драконам еще больше оснований сомневаться в них. Он действительно начинал понимать, почему Лисабет солгала.

— На что похожа вечеринка? — быстро спросил он, когда ему показалось, что Эллюкка перехватила его взгляд.

Рейна и Эллюкка переглянулись. Рейна подняла брови, и Эллюкка рассмеялась.

— Хочешь посмотреть? — спросила она. — Там есть тайное место, откуда можно смотреть вниз на большой зал, никто не узнает. Я иногда хожу туда, чтобы подглядывать за ними, когда пытаюсь выяснить, закончит ли отец когда-нибудь говорить. Пообещайте никому не рассказывать.

— Мы обещаем, — сказал Андерс, и Лисабет усмехнулась.

Через пять минут они поужинали и оказались в коридорах Дрекхельма, нырнув в боковую дверь, чтобы подняться по узкой винтовой лестнице, вырубленной в скале. Она была едва ли достаточна для двенадцатилетнего ребенка, так что трудно было представить, как взрослый мог туда забраться.

Наверху был небольшой выступ. Он выглядел так, словно в нем было достаточно места, чтобы четверо из них собрались вместе, как стая волков, устраивающихся на ночь, бок о бок и наполовину друг на друга.

— Я пойду первой, — прошептала Эллюкка, ухмыляясь. — Я больше тебя, иначе раздавлю. Затем Андерс, он следующий по размеру.

Она забралась в укромный уголок, и Андерс лег рядом с ней, а Рейна и Лисабет втиснулись следом, чтобы лечь на них. В скале было отверстие, через которое открывался вид на большой зал, и оно было закрыто тонкой металлической решеткой.

— Они думают, что здесь вентиляция, — сказала Эллюкка.

— Надеюсь, — пробормотала Рейна, пытаясь устроиться поудобнее, и извиняюще пискнула, когда ткнула локтем в спину Андерса.

Но он не возражал. Его взгляд был прикован к сцене внизу. Огромные двойные двери были распахнуты настежь, за ними виднелось ночное небо. В самом большом зале горел костер, и музыканты стояли на длинном столе Дракон-схода, играя на гитарах, скрипках и барабанах изо всех сил.

Все драконы были в человеческом обличье, некоторые танцевали вокруг костра, другие разговаривали группами, ели и пили. Была какая-то свирепость в скрытой энергии комнаты, как будто их страх перед Снежным Камнем, перед потенциальной волчьей атакой, побуждал их к большему, более громкому, более живому празднованию. Андерс не мог сказать почему, но ему казалось, что фигуры внизу кричат, поют и танцуют все более дико, чтобы не поддаваться страху.

В каком-то смысле это было похоже на танцы, которые он видел в конце года на улицах Холбарда. В другом, от горы, видимой за дверями, до ярких цветов одежды внизу, множества красных платьев, туник и плащей — цвета драконов, редко встречающихся в городе — все казалось совершенно чужим.

Но одно было ясно, точно так же, как волки были стаей, драконы под ним были связаны друг с другом. Это был их дом, и вместе они были семьей. Их дикие торжества и их соединенные руки возвещали об этом.

Он почувствовал печальный рывок назад, к Холбарду, к Ульфару, где его одноклассники все еще залечивали свои раны. Он хотел бы, чтобы был способ сказать им, что он никогда не хотел, чтобы это произошло. Что все, чего он хотел — это быть в безопасном месте со своей сестрой. Но тело Рейны было теплым, и хотя он не знал, сможет ли когда-нибудь стать частью большой семьи, которую он видел танцующей внизу, рядом с ней и Лисабет, он надеялся, что сможет найти свое место здесь.