Глава 13

Скорван

Я вскакиваю, так как слишком взбудоражен, чтобы сидеть на месте. Мне не следовало отпускать Калию с джоадкой. Это наручное устройство, «виксер», не заменит ни моих любящих рук, ни моих мстительных кулаков. Если с Калией что-нибудь случится, я никогда не прощу себе этого.

Дверь открывается, и я спешу придержать ее, надеясь увидеть свою возлюбленную.

Увы, это не она.

В дверях стоит джоадская самка. На ней чересчур короткое платье, а на губах какая-то цветная краска. Она демонстративно упирает в бедро длинный коготь и, похоже, улыбается. Мне трудно судить об этом, так как на первый взгляд ее лицо выглядит сердитым. Но, как мне кажется, для этой расы это вполне обычное состояние.

Я вежливо приподнимаю брови, хотя на самом деле предпочел бы, чтобы она отошла от двери: боюсь не увидеть за ней возвращение Калии. Самка бормочет что-то на своем странном языке, но я не понимаю ни слова. Пытаюсь донести это до нее, досадливо качая головой. Но ее это ничуть не смущает. Вместо того, чтобы начать жестикулировать, стараясь объясниться со мной на языке жестов, она просто улыбается. И неожиданно пытается схватить меня за руку.

Я блокирую ее движение.

— Не трогай меня, — рычу я на нее.

Джоадка, разумеется, меня не понимает. И снова пытается поймать мою кисть.

Я отдергиваю ее, делаю шаг назад и поднимаю руку в предупреждающем жесте.

— Это твой последний шанс, — настаиваю я. — Не прикасайся ко мне.

Я знаю, она ни черта не понимает. Но мой твердый тон и суровое выражение лица должны ей все объяснить. Так ведь? Но уходить она, как ни странно, не собирается. Вместо этого прикрывает дверь и приваливается к ней спиной.

Что, черт возьми, эта глупая самка собирается делать?

Продолжая болтать на своем бессмысленном языке, она принимается неторопливо снимать свою многослойную одежду.

— Нет, — говорю я предельно жестко.

Но ее это не останавливает. Она продолжает снимать детали своего наряда, не прекращая разговаривать со мной. Я отхожу в противоположную часть комнаты и поворачиваюсь к ней спиной. Она что, не понимает слова «нет»? И ей ни о чем не говорит непримиримость на моем лице? Ну, возможно, джоадка сможет понять сообщение, посланное тем, кто явно игнорирует ее.

О Луна Хроноса, неужели она пытается соблазнить меня? Но это же смешно.

Я с удивлением обнаруживаю, что самка ящериц не только продолжает раздеваться, но еще и напевает какую-то негармоничную мелодию. Неожиданно над моей головой пролетает какой-то предмет ее одежды — весьма необычной формы — и ударяется в стену, перед которой я стою.

Я резко оборачиваюсь.

— Прекрати этот никчемный балаган. Ты меня не интересуешь. Неужели ты этого не видишь?

В ответ она начинает пронзительно визжать.

Я в недоумении пялюсь на нее. А она, извиваясь всем телом и топая ногами, начинает выписывать круги по комнате, визжа и хлопая когтями. Я предполагаю, что это какой-то брачный танец джоадов, но на меня он все равно не подействует. Я хочу лишь свою возлюбленную Калию.

Кстати, а где она? Не может же человек так долго находиться в ванной.

У меня внутри все скручивается от потребности в ее присутствии. Я должен немедленно найти ее. Моя суженая отсутствует слишком долго.

Я решительно направляюсь к двери. Но не успеваю дотянуться до ручки, как самка джоадов достает красную палку, длиной с ее предплечье, и целится в меня. Из нее вылетает крошечная молния и бьет мне в спину электрическим разрядом.

Ой. А ведь это чертовски больно.

— Ты что творишь? — рявкаю я и, выхватив палку, разламываю ее пополам. А эта глупая самка в ответ вопит еще пронзительней. Я прикрываю уши руками. — Где моя Калия? — ору я. И хотя джоадка не знает йолкадийского, я уверен, она прекрасно поняла мой вопрос, так как переводит взгляд на дверь, а затем снова на меня. В красных глазах этой ящерицы светится самодовольство и презрение. — Я требую, чтобы мне вернули мою рабыню, — кричу я.

Джоадка перестает ухмыляться и что-то тихо бормочет себе под нос. Она наполовину раздета, поэтому — пока она поправляет одежду — я принципиально не смотрю в ее сторону. По крайней мере, стриптиз окончен. А то меня уже трясет от злости. Я всем сердцем и душой предан своей Калии. Она моя, и я должен вернуть ее. Немедленно.

Прежде чем я успеваю повторить свое требование, дверь распахивается.

В комнату заходит небольшая процессия: несколько джоадских самок, одетых в полупрозрачный сиреневый шифон, и четверо самцов в сиреневой униформе и с какими-то солнцезащитными козырьками, прикрывающими их глаза. На своих плечах они несут огромную подушку, обтянутую каким-то переливающимся шелком.

И тут я замечаю то, что находится сверху.

На подушке, скрестив ноги, сидит моя суженая в лиловом одеянии. На ее стройной шее я вижу ошейник, к которому прикреплена цепочка. Мой взгляд, скользнув по ней вниз, натыкается на чью-то когтистую лапу. Это тот самый главарь джоадов, которого мы уже видели ранее. И он не сводит с Калии своего маслянистого взгляда.

Чтобы заметить все это, мне требуется лишь микродоля солнечного оборота.

Взревев от ярости, я бросаюсь на джоадскую ящерицу, посмевшую заточить мою возлюбленную. Но когда прыгаю вперед, отчего-то на полпути застываю в воздухе. Я абсолютно неподвижен, как скульптура в йолкадском парке отдыха. Могу двигать только глазами. Мое тело меня не слушается. Я могу только смотреть.

И ничего не могу сделать, чтобы помешать тому, что здесь будет происходить.

* * *

Мерзкий вождь джоадов размахивает своими отвратительными лапами. Он жестом приказывает самцам, несущим Калию, опустить подушку на пол. Те беспрекословно подчиняются. Я прикладываю неимоверные усилия, чтобы расшевелить свои мышцы и разрушить этот гребаный паралич. Но у меня ни черта не получается. Я застрял, если не считать моих глаз, которые по-прежнему легко вращаются.

Я не знаю, что со мной сделали эти чертовы ящерицы. Но подчиняющий эффект так и не прекращается. А вот Калия выглядит на удивление спокойной и собранной. Я замечаю, что она вообще не смотрит на меня и даже не пытается поймать мой взгляд. И я ее понимаю. Возможно, она просто не хочет расстраиваться.

Мне отчаянно хочется заглянуть в любимые глаза. Но я уважаю ее выбор. И все же мне не терпится ощутить нашу связь. Слишком уж долго моя возлюбленная находится вдали от меня. К тому же я не намерен отступать. Эти вонючие свиньи должны понять, что Калия — моя.

Но как мне привлечь ее внимание, если я до сих пор не могу двигаться.

Неподвижен, как куст глинтерберри в безветренный день.

Предводитель джоадов дергает цепь, прикрепленную к ошейнику Калии. Внутри меня вскипает ярость, которая вот-вот — я ни капли не сомневаюсь в этом — вырвется наружу, подобно голубому йолкадийскому вулкану. Но, увы, я по-прежнему обездвижен.

Ящер жестом приглашает Калию сесть к нему на колени. И моя малышка повинуется, потому что находится, как и я, под прицелом лазерных бластеров.

Калия обнимает этого наглеца, и его когтистая лапа скользит по ее ноге. Затем он откидывает в сторону ее лиловую накидку и пытается дотянуться до верхней части ее бедра. Внутри меня все клокочет. Моя ярость с удвоенной силой рвется наружу, грозя расплавить эту чертову планету. Единственное, о чем я сейчас могу думать, — как буду отрывать головы этим мерзким рептилоидам.

Как смеет этот никчемный болван лапать мою бесценную, идеальную пару?

Она стоит гораздо больше, чем все джоады на всех планетах вместе взятые.

Но все, на что я сейчас способен, — это разрываться от безмолвного крика. Вот только ни один мускул даже не дернулся. Если, конечно, не считать моих безумно мечущихся глаз.

Все, что я могу сейчас делать, — это наблюдать за разворачивающимся ужасом.