- Казаки! Казаки! – встревоженно закричали конные егеря, конвой императора.

Сзади, со стороны Воробьёвых гор из леса неожиданно выехали отряды всадников. Генералы и маршалы заволновались. Наполеон навёл на конницу подзорную трубу.

- Нет, - сказал он, - это наши драгуны. Мюрат, пошлите офицера в Москву, скажите, что я буду ждать бояр с ключами от города вон у тех ворот. Как называются ворота, д’Идевиль?

- Ворота Дорогомиловской заставы Камер-Коллежского вала, сир, - ответил его секретарь-переводчик.

- Да, вот у них. Коня мне, едем к Москве. Выстрелите из пушки, пусть знают, что я пришёл.

Солдаты Великой армии шагали радостные: ещё немного и они в Москве, а это конец похода. Наконец-то можно спокойно отдохнуть, наконец-то после всех лишений солдаты достигнут мира и изобилия, никаких битв больше не будет, ни этих пушек, ни ядер, ни русских штыков и от злых русских крестьян не получишь вилы в бок за какую-то паршивую курицу. Москва – это мир, скорый мир. Солдаты верили, что впереди их ждут тёплые дома и сытая жизнь. Для русских Москва священна. Ну не сожгут же русские свою древнюю столицу как последнюю деревню? Хотя до и после Смоленска русские сжигали всё.

Ворота Дорогомиловской заставы прикрыты, по бокам их расположены высокие деревянные башенки с чёрными двуглавыми орлами наверху.

Солдаты Великой армии, прокричав: «Да здравствует, император!» ожидали у ворот неизвестно чего.

Наполеон в спокойном расположении духа ходил слева от ворот вдоль Дорогомиловского вала в ожидание покорности от городских властей и выноса ключей от древней русской столицы. Городские власти со сдачей ключей явно не торопились. Наполеон приказал расстелить карту Москвы прямо на дёрне и с интересом стал изучать её. Особенно его поразили грандиозные строения Воспитательного дома, созданного для приёма и призрения подкидышей и бесприютных детей. Наполеон здесь же распорядился создать такой же и для той же цели в Париже.

Время шло, ничего не происходило. Мюрат посылал в Москву офицеров один за другим. Безрезультатно. Они, возвращаясь, утверждали только одно: «Москва пуста».

- Русские, наверное, не знают, как сдавать города,- успокаивал себя император. - Для них всё это вновь.

- Москва пуста, - доложили ему.

- Москва пуста? Что за невероятное известие! Надо туда проникнуть. Идите и приведите ко мне бояр. Немедленно.

Свита императора стояла молча: где взять бояр в пустом городе?

Наполеон стал шагать вдоль вала более нервно.

- Генерал Дюронель, - сказал Наполеон после долгого раздумья. – Вы назначаетесь военным комендантом Москвы. Поезжайте в город и составьте депутацию, которая принесет мне ключи. А вы, Деннье, - обратился он к офицеру Генерального штаба, - поезжайте выяснить ситуацию, сообщите сведения о ресурсах и представьте мне отчет.

Дюронель и Деннье в сопровождении гусар отправились в Москву. Перед разрушенным мостом через реку встретили два десятка человек, робко ожидавшие французские войска.

- Кто такие? – грозно спросил Дюронель.

Оказалось, что это московские французы и немцы.

- Мы хотим прибегнуть к защите под знамёнами Великой армии, - сказал один из них.

- И от кого вас защищать? – удивился Дюронель. – Здесь никого нет. Где люди?

- Генерал-губернатор Ростопчин сделал всё возможное и невозможное, что бы превратить Москву в пустыню. Все ушли на восток в Рязань и далее.

- Давайте из них сделаем делегацию русских бояр, - предложил Деннье.

- Какие же это бояре? – возразил Дюронель. – Среди них не одного русского. Вас как зовут? - спросил он говорившего с ним француза.

- Жак Ламур, месье.

- Ламур? Странная фамилия. Хорошо. Так вы утверждаете, что в Москве никого из властей нет?

- Нет, месье.

- И ключей от города тоже нет?

- И никогда не было. Это не Европа, это Азия, месье. Здесь живут дикие варвары, месье. Они или убегают из своих городов или защищают их до конца с яростью зверей.

- Откуда вы это знаете?

- Я управляющий типографией, мы печатаем газеты. Я знаю, что происходит на войнах с Турцией и с горцами Кавказа.

- Ладно, - сказал Дюронель, - следуйте за мной.

Дюронель и Деннье двинулись в обратный путь, за ними робко шла делегация московских иностранцев.

- Сир, - сказал Дюронель, спешившись около императора, - это Азия, здесь не принято как в Европе сдавать города и выносить ключи победителю. Здесь просто нет ключей. Здесь города берут штурмом или покидают их.

- Москва пуста?

- Да, сир.

- Какое варварство. Кого вы привели?

- Французы. Московские.

- Хорошо, я хочу поговорить с ними.

Ламур робко подошёл к императору и застыл в полупоклоне:

- Сир, я ваш горячий поклонник. Для меня честь говорить с великим человеком.

Наполеон брезгливо поморщился.

- Москва пуста? – сквозь зубы спросил он.

- Да, сир, - восторженно сказал Ламур. - Жителями Москвы овладел панический страх при вести о торжественном приближении Вашего Величества.

- А генерал-губернатор Ростопчин?

- Говорят, что он уехал ещё 31-го августа…

Хмурое выражение лица императора сменилось искренним удивлением:

- Как? Прежде сражения? Что за вздор вы говорите? Чепуха, не может быть.

Наполеон повернулся спиной и сделал жест рукой, что бы Ламура увели и полушёпотом произнёс:

- Дурак.

Московских французов прогнали. Д’Идевиль вышел вперёд:

- Извините, сир. У русских всё не как в Европе, у них свой календарь. Сейчас у них второе сентября, а у нас уже четырнадцатое. Это значит, что Ростопчин покинул Москву позавчера, двенадцатого сентября.

- Варвары, - пожал плечами Наполеон и позвал: - Мюрат.

- Я, Ваше Величество, - откликнулся неаполитанский король.

- Веди свой авангард в Москву, Жоаким. Я пойду следом.

- Я думаю, что вам лучше остаться здесь, сир. Скоро стемнеет. А я прослежу за русской армией.

Наполеон в раздумье зашагал вперёд-назад, вынул из кармана носовой платок, помял его в руках и положил в другой карман.

- Хорошо, Жоаким. Преследуй её до конца, хоть до самой Рязани и сообщишь мне, где она остановилась. Я буду ждать.

- Слушаюсь, Ваше Величество.

Первыми через Дорогомиловские ворота прошли польские гусары десятого полка, за ними конная артиллерия, за ними Мюрат, Себастьяни и Гурго, ординарец Наполеона, замыкал шествие конно-егерский полк и 2-я пехотная дивизия.

Город пугающе пустой. Чистые улицы, каменная мостовая, холодный ветер гонит опавшие листья и звонко цокают копыта лошадей. Покинутые мёртвые дома обывателей и дворцы московской знати окружали авангард Мюрата.

- Какой богатый город, - сказал Мюрат.

- По-восточному роскошный, - дополнил маршала Гурго.

- Париж – бедная деревушка, по сравнению с Москвой, - продолжил Мюрат. – И это мы на окраине. Какие же у них дворцы в центре?

Было жутко – пустые дома окружали солдат Великой армии как покойники. Подъехали к реке. На той стороне аванпост русских казаков поил лошадей, Мюрат приказал сделать тоже самое. Казаки напоили лошадей, поправили упряжь и не спеша поехали по улице. Мюрат перешёл вброд реку у разрушенного моста и последовал за ними.

Часть Великой армии вошла в город, дошла до реки. Сапёры стали наводить мосты. Наполеон наблюдал некоторое время за наведением мостов, получая от Мюрата сообщения о положении в городе. Император приказал войскам маршала Мортье идти вслед за авангардом Мюрата и занять Кремль во избежание ограбления. В пять часов вечера Бонапарт выехал из города. Он нашёл приют в деревне недалеко от Камер-Коллежского вала в первой попавшейся избе. Там он писал приказы, назначения, предписания, утверждал репертуар парижских театров. Великий человек работал до полуночи, потом лёг спать. Ночью его покусали клопы.

Из переулка навстречу французам выехал эскадрон гусар лейб-гвардии во главе со штабс-ротмистром Акинфовым. Мюрат приказал пропустить офицера к себе. Акинфов подъехал, отдавая честь и улыбаясь при этом. Неаполитанский король улыбнулся в ответ:

- Рад вас снова видеть, капитан. Что случилось?

- Генерал Милорадович просит вас продлить перемирие до семи часов завтрашнего утра.

- Не возражаю, капитан. Вы передали мою просьбу, что бы московские жители сохраняли спокойствие?

- Сделал всё, что было в моих силах, - уклончиво ответил штабс-ротмистр.

- И как понимать этот пустой город?

- Русские в массе своей люди непокорные. Извините, Ваше Величество, но мне надо ехать.

- Разумеется, не смею вас задерживать, - холодно сказал Мюрат. – Да, капитан, как называется эта улица?

- Арбат, Ваше Величество.

Гусары обогнули казачий аванпост и их красные ментики замелькали далеко впереди. Казаки развернули коней и не спеша поехали дальше.

На углу Арбата и какого-то большого переулка у своей аптеки сидел пожилой еврей.

- Почему вы не уехали, месье? – спросил его Мюрат.

Аптекарь не понял, неаполитанский король повторил свой вопрос по-немецки.

- Я мирный человек, господин, - ответил еврей, - я не сделал ни кому ничего плохого и надеюсь, что и со мной ничего плохого не случиться.

- Всё правильно, месье, так и будет.

У стены дома стоял одетый как слуга человек. Мимо него проследовал полк гусар в синих ментиках и чёрных киверах, за ним ехали трое, судя по всему, высших офицера, а за ними офицер на серой лошади. Человек помахал рукой, офицер ответил. Человек смело вышел навстречу, улыбаясь. Полковник конно-егерского полка улыбнулся в ответ. Человек подошёл к нему вплотную, достал из-за пазухи пистолет и выстрелил. На лице офицера появилось удивление, он прижал руку к груди и свалился с лошади. Маршал и два генерала оглянулись на выстрел.

- Ты что наделал, мерзавец? – вскричал Мюрат, разворачивая коня.

- Убил вашего императора, - спокойно на скверном французском языке ответил человек.

- Это не император, а полковник де Вильнёв.

На лице человека изобразилась досада.